Покрывало ночи
Шрифт:
Командующий приказал на всякий случай удвоить посты, а постам – утроить бдительность. А что ему еще оставалось?
Так он никогда и не узнал, что же произошло у самых границ охраняемой им территории. Не узнал, потому что Судьба этого не захотела. Ну вот не входило в ее расчеты уведомлять всяких там командующих…
Часть 1
Курта несло куда-то со страшной скоростью. Только ветер ревел в ушах, да пятна света мешались с пятнами тьмы. Его вертело, болтало и подбрасывало. Вокруг не было ничего, что имело
Скоро Курту перестало казаться, что его куда-то несет. Он просто висел в неизмеримой, неназываемой бездне, и равнодушный ветер тяжко трепал его тело.
Впрочем, нет. Он все же двигался. Неведомая стихия порожденная брошенным заклятьем исправно делала свое дело. Волокла со страшной силой. Волокла, волокла и…
Внезапно Курт со всей дури врезался во что-то твердое и при этом весьма основательное. Тут бы ему и конец. На такой скорости даже в стог сена лучше не падать. Но ему повезло. Его собственная магическая сила, до сих пор гнусно дремавшая или даже шлявшаяся непонятно где, неведомо с кем, вдруг пробудилась – и за миг до удара, окутала его тело тонким слоем защитной магии.
Все равно чертовски больно.
Если в вас когда-нибудь швыряли ежа, проглотившего утюг вы знаете как это бывает. А если нет – значит вам повезло. От всей души желаю вам продолжать оставаться в неведенье и дальше. Слишком уж травматичное знание.
Итак, невероятная сила швырнула Курта на нечто неразличимое в темноте, после чего это самое неразличимое качнулось и с грохотом куда-то рухнуло, а Курт шлепнулся на гладкий и ровный камень. Шлепнулся, словно старый дорожный мешок, пустой и прокисший от дождя пополам с грязью. Защитив своего владельца, магическая сила опять ушла – и Курту почудилось, что вместе с ней из него ушел весь воздух, как из старого продранного мяча. Самому себе он казался жалкой никчемной тряпицей. Впрочем, в дрожащих руках этой «тряпицы» по-прежнему находился боевой посох королевства Джанхар… так что… может, еще не все потеряно?
Курт застонал и попытался сесть.
Наконец ему это удалось. Он сел, скрестив ноги, и положил посох на колени.
– Джанхар!!! – душераздирающе простонал посох.
– Джанхар… – как эхо повторил Курт.
– Мы же почти дошли!!! – чуть не плакал Мур.
– Почти… – выдохнул Курт.
– Будь прокляты все мелкие Боги вместе и по отдельности!!! – стонал Мур. – И почему у меня нет рук?!!
– Рук?! – устало удивился Курт.
– Рук! – восклицал посох. – Я бы их заламывал! А еще ног! Я бы ими топал…
Спать.
Спать хотелось так отчаянно, что Курту было почти наплевать на вопли Мура. Этот невиданный перелет его полностью вымотал. Таких усталых людей просто не бывает. Даже если они маги – не бывает.
Спать.
– Послушай, Мур, можно я потом все это проделаю? – зевая, спросил он. – Позаламываю ноги, потопаю руками,
Курт уснул внезапно. Уснул посреди фразы. Уснул, где сидел. На том же месте, в полной темноте, на холодном гладком камне, так и не разобрав, где именно он находится. Уснул сидя, положив посох на колени.
Спать.
Где-то в глубине души скреблось некое несчастное существо, заявляющее, что оно хочет кушать. Очень хочет. И пить тоже.
Курт не обратил внимания на его жалобы. Мало ли чего оно там себе хочет? А вот ему спать хочется. Такой усталый человек просто не может хотеть есть. Он несовместим с едой.
Курт уснул под многоцветные проклятия Мура, достававшиеся всем Богам без разбору. Однако Боги ему не снились. Ему снилось, что он спит – и это было прекрасно.
Курт проснулся от скрипа открываемой двери.
– Большая дверь завсегда громко скрипит, – со вздохом заметил дребезжащий старческий голос.
– Ахар опять петли не смазал, – поддакнул другой. – Праздник же! Совсем обленился…
– Он и дверь не запер, – опять вздохнул первый. – Вон замок-то валяется.
– Пьяница проклятый! – прогундосил третий голос. – Ну-ка, братцы, потянем! Сейчас она у нас как миленькая…
Дверь со скрипом отворилась, и на Курта хлынул яркий поток света. В потоке света купались три невзрачные скрюченные фигуры. Словно небрежные письмена, торопливой скорописью да чернилами дешевыми оставленные на дорогой белоснежной бумаге.
Курт сощурился, и несчастные закорючки превратились во вполне представительных, хоть и бедно одетых стариков. Старики нерешительно топтались на пороге.
– Ну что, идем? – спросил один из них.
– Погоди, – отозвался другой. – Постоим еще немного.
– Ну, не пьяницу же этого ждать?! – возмутился первый.
– Жрец все-таки… – гнусаво вздохнул третий, переминаясь с ноги на ногу.
– Пьяница! – воскликнул первый.
– Оно конечно. – согласился третий. – Кто спорит? А только, в храм это… так сказать, без воли жреца… как-то оно…
– И я о том же. – проговорил второй. – Нескладно выходит.
"Ага, значит, я в храме, " – понял Курт. – «Везет же мне на всяких жрецов.»
– Ну?! Куда лезете, богохульники?! – прорезался новый голос.
Еще одна закорючка легла на яркий солнечный квадрат распахнутой двери. Она выглядела куда ярче и неопрятнее остальных.
«А вот и жрец, собственной персоной!» – подумал Курт.
– Так что… как бы… службу начинать следует! – виновато, но настойчиво проговорил второй старикашка.
– Службу! – прогудел третий. – Праздник же!
– А ты проспаться не можешь! – ядовито добавил первый. – Жрец называется! Храм нараспашку! Сам – невесть где! Приходи, чужой человек, бери что хочешь! Так, оно ведь, – страшно подумать! – и Самого украсть могут!
«Чужой человек – это про меня, что ли?» – испуганно подумал Курт. – «Ведь примут за вора, и нипочем не докажешь, что это не так. Что я им скажу? Как я здесь оказался? Кто мне поверит? Какие там чудеса, если дверь открыта! Черти бы побрали этого растяпу жреца!»