Покупка меди (статьи, заметки, стихи)
Шрифт:
Завлит. Главное место в творчестве Станиславского, который, кстати, много экспериментировал и ставил также фантастические пьесы, занимают работы его натуралистического периода. О его работах можно и нужно говорить постольку, поскольку, как это принято у русских, многие из его постановок идут без каких-либо изменений уже более тридцати лет, хотя в этих спектаклях играют уже совершенно другие актеры. Так вот, его натуралистические работы представляют собой филигранные картины общества. Их можно сравнить разве что с комьями земли, добытыми лопатой из глубинных пластов и взятыми естествоиспытателем на исследование в лабораторию. Действие в этих пьесах сведено к минимуму, зато время щедро отведено показу нравов, исследуется духовная жизнь отдельных лиц, но и социологам тут есть чем поживиться. Когда Станиславский был в расцвесе сил, произошла революция. К его театру отнеслись с величайшим уважением.
Философ. Почему ты заговорил о социологах? Неужто только они, а не все зрители этого театра, могли создать себе представление о структуре общества?
Завлит. Думаю, что все могли это сделать. Он же был не ученым, а художником, одним из величайших художников своего времени.
Философ. Понятно.
Завлит. Он стремился к естественности, и потому все, что выходило из-под его рук, казалось слишком естественным, чтобы кто-то задался целью специально это исследовать. Ведь ты же, например, не станешь изучать собственную квартиру или собственные обеденные привычки, верно я говорю? И все же я утверждаю и советую тебе поразмыслить над этим: его работы имеют историческую ценность, хотя он и не был историком.
Философ. Да, надо полагать, для историков они и впрямь имеют историческую ценность.
Завлит. Судя по всему, его творчество тебя не интересует.
Философ. Нет, почему же, наверно, оно полезно во многих общественных аспектах, да только навряд ли с точки зрения изучения общества, хотя, вероятно, его можно было бы нацелить и на эту задачу. Вы же сами знаете: если человек уронил камень, это еще не значит, что он отобразил закон земного притяжения, это в равной мере относится к человеку, давшему точное описание падения камня. Вероятно, о нем можно оказать, что его свидетельство не противоречит истине, но нам, во всяком случае, мне, требуется нечто большее. Кажется, будто он, подобно самой природе, взывает к нам: расспросите меня! Но, подобно той же природе, он не замедлит воздвигнуть перед вопрошающим величайшие препятствия. И уж, конечно, ему не сравниться с самой природой. Слепок, механически снятый с предмета для множества целей, не может отличаться точностью. Самые любопытные следы в нем безусловно "смазаны", да и весь слепок наверняка исполнен весьма поверхностно. Подобные слепки обычно ставят исследователя в такое же затруднительное положение, как и цветы, "в точности" срисованные с натуры. Увеличительные стекла, а равно и все остальные лабораторные инструменты никак не помогают исследовать эти копии. Так обстоит дело с их ценностью как объектов исследования. Точно так же и в искусстве перед социологом скорее предстают суждения об общественных отношениях, чем сами отношения. Но главный вывод из сказанного для нас состоит в том, что данный род искусства нуждается в услугах социологов, чтобы сделать хоть какие-то шаги в интересующей нас области.
Завлит. И все же творения натуралистов также порождали общественные импульсы. Они заставляли зрителя ощутить нестерпимость многих явлений, которые и в самом деле были невыносимы. Театр клеймил систему обучения в государственных школах, закабаление женщины, лицемерие в вопросах пола и многое другое.
Философ. Рад это слышать. Общественный интерес, которым вдохновлялся театр, наверно, привлек к нему значительный интерес общества.
Завлит. Странным образом, театр немногое выиграл своим подвижничеством. Отдельные непорядки устранялись, чаще же просто оттеснялись на задний план другими, более существенными. Содержание пьес быстро изнашивалось, и изображение жизни в них часто оказывалось слишком поверхностным. А скольким для этого пожертвовал театр: он утратил всю свою поэтичность и отчасти даже развлекательность. Его образы стали схематичными, сюжет - банальным. Художественное воздействие театра было не больше общественного. Из всех работ Станиславского дольше всего сохранились и оказались более действенными в художественном отношении и, откровенно говоря, более значительными в социальном плане те, которые представлялись наименее актуальными и наиболее описательными. Но и в них не было ни великих характеров, ни великой фабулы, которые могли бы сравниться с характерами и фабулой древности.
Завлит. Натурализм не смог долго держаться на поверхности. Политики корили его за схематизм, художникам он казался скучен. Тогда он превратился в _реализм_. Реализм менее натуралистичен, чем натурализм, хотя натурализм и слывет не менее реалистичным, чем реализм. Реализм не дает точной картины действительности, иными словами, он избегает доподлинной передачи диалогов,
Философ. Строго между нами: он ни рыба ни мясо. Это просто ненатуральный натурализм. Когда критиков спрашивают, какие произведения они считают шедеврами реализма, они всегда называют пьесы натуралистов. Когда же указываешь им на это, они ссылаются на известную вольность драматургов, на допущенное ими оформление "действительности", на смещение углов при "отображении" и т. д. Это свидетельствует лишь о том, что натурализм никогда не давал доподлинного отображения жизни, а лишь делал вид, будто дает его. С натуралистами получалось так: тому, кто посещал их спектакли, скоро начинало казаться, будто он очутился на фабрике или же в помещичьем имении. Действительность обозревалась и ощущалась здесь в такой же мере, как в самом изображаемом месте, то есть крайне скудно. Здесь разве что можно было почувствовать глухое недовольство, в лучшем случае - стать свидетелем неожиданного взрыва, получив, таким образом, не больше того, что можно увидеть за стенами театра. Потому-то натуралисты обычно вводили в свои пьесы так называемого резонера, то есть действующее лицо, высказывающее взгляды драматурга. Резонер был замаскированным, натурализированным хором. Иногда эту роль брал на себя главный герой. Он видел и чувствовал особенно "глубоко", словно был осведомлен о тайных замыслах драматурга. Вживаясь в него, зритель мнил себя "покорителем жизни". Чтобы зритель мог вжиться в героя, тот должен был представлять собой довольно схематическую фигуру с минимальным числом индивидуальных черт, способную "подключить" возможно больший круг зрителей. Эта фигура, следовательно, не могла не быть нереалистичной. Пьесы с подобными героями впоследствии стали называть реалистическими, потому что от этих героев все же можно было кое-что узнать о реальности, пусть нереалистическим способом.
ВЖИВАНИЕ
Завлит. Мы говорили о копиях. Натуралистические копии вели к критике действительности.
Философ. К немощной критике.
Завлит. А каким способом можно вызвать мощную критику?
Философ. Ваши натуралистические копии были скверно исполнены. Отображая жизнь, вы избрали для себя точку зрения, не допускающую настоящей критики. Зритель вживался в вас и устраивался в этом мире как мог. Вы оставались такими, как были, и мир тоже оставался таким, как был.
Завлит. Не станешь же ты утверждать, будто мы никогда не сталкивались с критикой. Какие провалы были у нас, какие срывы!
Философ. Вы сталкиваетесь с критикой, когда вам не удается вызвать у зрителя иллюзию. Вы оказываетесь в положении гипнотизера, которому не удалось загипнотизировать клиента. И тот принимается критиковать яблоко, которое на самом деле - лимон!
Завлит. А ты считаешь, что лучше бы ему критиковать лимон?
Философ. Вот именно. Но тогда лимон должен быть лимоном.
Философ. Но даже если зритель с помощью своих мыслей или чувств сможет вжиться в образ героя, это не значит, что он получит в руки способ совладать с действительностью. Разве я стану Наполеоном только оттого, что вживусь в его образ?
Актер. Нет, но ты будешь мнить себя Наполеоном!
Завлит. Понятно, вы и от реализма тоже хотите отказаться.
Философ. По-моему, об этом не было речи. Все дело только в одном: то, что вы называли реализмом, по всей вероятности, вовсе не было реализмом. Простое фотографическое отражение действительности было объявлено реализмом. Если исходить из этого определения, то натурализм реалистичнее так называемого реализма. Но затем был привлечен новый элемент - организация действительности. Этот элемент подорвал натурализм, которым прежде довольствовались, называя его реализмом.
Завлит. В чем же корень зла?
Философ. Образ, в который зрителю предлагают вжиться, не может быть подан реалистически без того, чтобы не нарушить сам процесс вживания. При реалистической подаче образа он должен изменяться вместе с жизненными событиями, что делает его слишком неустойчивым для вживания, к тому же неизбежно приходится ограничивать его кругозор, что ведет к ограничению кругозора зрителей.
Завлит. Выходит, реализм в театре вообще невозможен!
Философ. Этого я не говорил. Трудность вот в чем: узнавание реальности, показанной в театре, составляет лишь одну из целей истинного реализма. Реальность должна быть также осознана. Должны стать очевидны законы, управляющие течением жизненных процессов. Эти законы не видны на фотографиях. Но их невозможно заметить и в том случае, если зритель воспользуется глазами или душой лишь одного из действующих лиц, участвующих в изображаемых процессах.