Пол и гендер
Шрифт:
Бабетт Френсиз приводит случай с мальчиком, у которого в младенчестве был поврежден пенис и который впоследствии воспитывался как девочка. Так Брюс превратился в Бренду. «Девочка» не показывала никаких признаков фемининности, наоборот, демонстрировала все признаки маскулинного поведения, включая грубые, подвижные и силовые игры, и стоя мочилась в туалете. У нее не получалось завязать дружбу с одноклассницами, она плохо училась и не отличалась примерным поведением. Несмотря на это, курировавший Бренду доктор Джон Мани доказывал в публикациях и выступлениях в 1950-х гг., что задуманный им эксперимент идет успешно. Это тут же было взято на вооружение феминистским движением, которое стало рассматривать данный случай как доказательство приоритета воспитания над биологией. «Кейт Миллет в своем безусловно феминистском произведении “Сексуальные политики” цитирует работы Дж. Мани в качестве научного подтверждения того, что различия между мужчинами и женщинами отражают не биологические закономерности, а ожидания и предрассудки общества» (Франсиз Б., с. 41). В 11 лет Бренда стала раздаваться
Половыми (биологическими – Е. И.) различиями можно объяснить и то, что мальчики, пройдя период младенчества, становятся физически активнее и агрессивнее, чем девочки. По всему миру мальчики больше девочек склонны участвовать в жестких играх. Эта разница отчасти имеет отношение к половым гормонам – биологические факторы способны создавать поведенческие склонности (Collaer, Hines, 1995; Maccoby, 1980). Исследователи знают, что половые гормоны отражаются на выборе социальных ролей, поскольку наблюдения за молодыми крысами и обезьянами мужского и женского пола показывают те же самые различия в поведении, что обнаруживаются у людей (Meany и др., 1988). Животные мужского пола вступают в энергичные игры, в которых требуется большое количество активных движений. Животные женского пола выполняют действия, которые требуют точных движений.
Герриг Р., Зимбардо Ф., 2004, с. 551.
Как отмечает И. С. Клецина (1998), существует два противоположных подхода, обосновывающих дифференциацию полов: половой диморфизм и половой символизм.
Согласно первому подходу, т. е. полового диморфизма , половая дифференциация – универсальный биологический процесс, который культура только оформляет и осмысливает с теми или иными вариациями. Этот подход, пишет И. С. Клецина, идет как бы снизу. «Его исходная точка – биологический половой диморфизм, который дополняется системой психических различий, проявляющихся в определенном наборе индивидуальных различий в психофизиологических реакциях, когнитивных процессах, мотивации, способностях и интересах мужчин и женщин» (с. 49).
С позиций второго подхода – полового символизма – гендерная дифференциация не тождественна половой дихотомии, связанной с половым диморфизмом, поскольку она связана с конструированием полов в течение жизни (Unger R., 1990).
Сторонники этого подхода Дж. Хемпсон и Д. Хемпсон (Hampson J. L., Hampson J. G., 1961) считают, что ориентация на половую роль мальчика или девочки не имеет врожденной основы, хотя, по наблюдениям, уже у 7–8-месячных младенцев и даже раньше имеется различная реактивность на мужчин и женщин (Колесов Д. В., Сельверова Н. Б., 1978). Приведу также данные Е. В. Кушнеренко с соавторами (1999): процент времени, проведенного новорожденными в повороте головы к различным обонятельным стимулам матери, у девочек больше, чем у мальчиков (соответственно 56,14 и 51,29 секунды).
Нужно отметить, что большинство исследователей гендерной проблемы на Западе – женщины. Сами термины «гендерные отношения», «гендерные исследования» пришли к нам, как пишет Г. Г. Силасте (1992, 1994), из англо-американского феминизма.
В. С. Агеев отмечает, что в зарубежных работах, посвященных полоролевым стереотипам, почти не рассматриваются половые различия, обусловленные половым диморфизмом, биологической целесообразностью специализации полов в процессе репродуктивной деятельности. Речь постоянно идет о воспринимаемых , а не о действительных различиях между полами. При этом в основном рассматривается положение только женщин через призму социопсихологических и социокультурных особенностей пола. В англосаксонских странах понятия «феминистские исследования», «гендерные исследования» и «исследования по проблемам женщин» часто считаются синонимами.
Как бы плохо мужчина ни думал о женщинах, любая женщина думает о мужчинах еще хуже.
Н. де Шамфор
Вообще, читая эти работы, создается впечатление, что их авторы искусственно разжигают «холодную войну» между мужской и женской половиной общества (чего, например, стоит такое выражение в одной из статей (Истягина-Елисеева Е. А., 2000, с. 11): «женское освободительное движение» или название одной из женских общественных организаций в США: «Национальная женская лига спасения»). С одной стороны, якобы все женщины в обиде на мужчин за то, что их не допускают в сферы деятельности, считающиеся мужскими, или за то, что они вынуждены приспосабливаться к миру, построенному для себя мужчинами. С другой стороны, авторы-женщины почему-то усиленно насаждают в сознание общества мысль, что мужчины завистливо обижаются на женщин, потому что лишены функции материнства, и даже успехи мужчин во многих областях общественной жизни не могут полностью возместить им то, чем они не одарены от природы (Хорни К., 1993, с. 83). Можно подумать, что беднягам-мужчинам больше не о чем думать, как только о желании стать матерью.
С этим в какой-то степени соглашается Элизабет Барш (1994), которая пишет: «Быть женщиной – это привилегия с особой и очень важной ответственностью» (с. 578).
«Вы меня извините, но у вас родилась девочка» – ответ дежурной медсестры в роддоме на вопрос отца новорожденного ребенка (сценка из х/ф «Повесть о молодоженах» (Россия)).
Противоположная позиция была высказана в начале XX в. О. Вейнингером (1991), который исходил из внутренней и внешней антагонистичности мужчин и женщин и определенной неполноценности последних. Он полагал, что половая функция типичного мужчины по отношению к типичной женщине – это превращать бессознательное в сознательное. В абсолютной женщине, считал О. Вейнингер, нет своего Я, души, индивидуальности, она не является личностью. Женщина «как целое, есть отрицание всякого смысла, она бессмысленна» (с. 161). Абсолютный же мужчина – «это идеальный образ Бога, абсолютное “нечто”… Женщина же всегда символ полного “ничто”» (с. 188). Однако и он признавал, что только взятые вместе, мужчина и женщина представляют полного человека и что «женщина никогда не бывает так глупа, как порою мужчина» (с. 243).
Вообще, как писали Ф. Пробст и Г. Майзель-Гесс (1909), «ненависть одного пола к другому и склонность к низкой оценке его всегда была признаком упадка и вырождения индивидуума, если этим свойством отличается он, и целых народов, если это явление получает массовое распространение» (с. 130).
Помните о наших различиях
Женщины и мужчины не ладят друг с другом, совершенно не осознавая, что различия между ними предполагаются изначально. Обычно мы злимся или обижаемся на представителей противоположного пола, забывая об этом весьма важном моменте. Мы ожидаем, что те окажутся такими же, как мы сами, и страстно желаем, чтобы они «хотели того же, что и мы» и «чувствовали так же, как и мы».
Ошибочно предполагать, что если родители любят нас, то они будут поступать и вести себя совершенно определенным образом – так, как поступаем и ведем себя мы, когда любим кого-нибудь. Благодаря подобной установке мы снова и снова разочаровываемся друг в друге, даже не помышляя о том, чтобы найти время и мирно обсудить наши различия.
Мужчины заблуждаются, считая, что женщины должны думать, общаться и реагировать так же, как сами мужчины; женщины ошибочно считают, что мужчины должны чувствовать, общаться и реагировать так же, как это делают женщины. Мы забыли о том, что мужчины и женщины изначально разные. И в результате наши отношения наполняются ненужными трениями и конфликтами.
Ясное осознание и уважение этих различий значительно облегчает общение с представителями противоположного пола. Если помнить о том, что мужчины – с Марса, а женщины – с Венеры, то все становится легко объяснимым.
Грей Дж., 2001, с. 478.
Как и в отношении любых различий между мужчинами и женщинами, в отношении различий по познавательным способностям тоже имеются два подхода. Согласно первому, эти различия – результат воспитания или деятельности людей обоего пола, т. е. социальной среды. При втором подходе отстаивается генетическая природа этих различий.
24.2. Влияние социальных факторов на психологические различия мужчин и женщин
Не приходится сомневаться, что многие поведенческие характеристики, присущие мужчинам и женщинам, обусловлены влиянием родительского воспитания, давлением социума (существующими в обществе нормами поведения мужчин и женщин, транслируемыми средствами массовой информации и пр.). Об этом уже много говорилось при рассмотрении вопроса о механизмах гендерной идентификации. Гораздо сложнее решить вопрос, насколько велико влияние социума на различия в проявлении мужчинами и женщинами своих способностей.
Объяснения с социальных позиций различий в уровне интеллекта. М. Н. Лапинский (1915) писал, что «едва ли есть что-нибудь на свете, чего женский ум не может одолеть и понять наравне с мужским. Нужно для этого только одно: предмет должен заинтересовать женщину» (с. 82). Человек, задумавшийся над таким несоответствием между развитием интеллекта у женщины и ее общественно значимыми достижениями, может выдвинуть четыре его причины: 1) либо мужчины генетически талантливее женщин в отношении творчества ; 2) либо социальные условия благоприятны для развития способностей мужчин; 3) либо женщинам общество не дает возможности проявить имеющийся талант (делая, например, недоступными для них освоение некоторых профессий); 4) либо они сами не хотят его проявлять , а направляют свои способности в другое русло. В пользу двух последних предположений могут свидетельствовать факты, выявленные в одном исследовании: две трети женщин с высоким коэффициентом интеллекта (170 и выше) были домохозяйками или служащими офиса, число же женщин, имевших одинаковый интеллект с мужчинами и занимавшихся преподаванием в университете или наукой, было небольшим (Terman L., Oden M., 1947).