Пол Маккартни. Личность и миф
Шрифт:
Когда зашла речь о праздновании 150-й годовщины Королевского ливерпульского филармонического оркестра, именно Дейвис предложил привлечь к этому знаменитого сына города. С помощью приятеля Линды и участника движения в защиту животных Карла Лейна, писавшего сценарий к телесериалу «Хлеб», в котором в главной роли снималась жена Дейвиса актриса Джейн Бот, была надлежащим образом организована встреча с Маккартни. Однако сначала эта идея не захватила Пола.
«Первый час мы ходили вокруг да около, - вспоминал Дейвис.
– Он любит, чтобы его постепенно подводили к предмету разговора. Пол очень осторожен». Дейвис добавлял, что их отношения «начали строиться» только при активном содействии Линды.
С одной стороны, осторожность, а с другой - унаследованная
«Причиной этому были слащавые голоса в классической музыке, а он их терпеть не мог», - говорит Пол об отце. Подобная картина наблюдалась и с сыном.
Однако Дейвис запомнил их разговор, и, когда он начал делать наброски частей произведения, которые основывались на рассказах Маккартни о своем детстве, Пол заинтересовался. Был сделан грубый набросок музыкального произведения полуавтобиографического характера в восьми частях. Затем в течение двух последующих лет Маккартни и Дейвис работали над сочинением музыки, причем Дейвис работал над оркестровкой и пассажами, а Маккартни сочинял мелодии и слова.
Маккартни, не желавший учиться записывать музыку, «потому что это предрассудок», и отказавшийся воспользоваться предложенной ему Дейвисом записью «Руководства для начинающего оркестранта» Бенджамина Бриттена («слишком поздно, мой дорогой»), создавал музыку в голове, словно фильм, и затем описывал ее Дейвису. Точно так же они поступали с Джорджем Мартином в счастливые творческие дни работы с «Битлз» над «Penny Lane».
«Пол рассказывал о своем сотрудничестве с Мартином, и все эти указания, обсуждения, предварительные наброски, различные пробы и были частью процесса аранжировки, которым он занимался с Мартином. Поэтому нельзя сказать, что он совсем не был знаком со звуками и красками оркестра», - говорил Дейвис.
Маккартни знал, чего он хочет, а чего нет. Девяностоминутная оратория (во время полета в самолете Маккартни вычитал в журнале, что оратория - это «религиозное произведение, исполняемое солистами-вокалистами и хором с оркестром, но без костюмов и драматических действий») предполагала стать «серьезным и законченным представлением».
Это и было завершением долго вынашиваемого музыкального проекта. «В то время я вспоминал, что, когда мне было, пожалуй, лет двадцать, я рассматривал возраст тридцать лет как опасный и думал: «Боже, что же я тогда буду делать?» Я представил себя в твидовом пиджаке, пишущим «серьезную» музыку, а началом ее были «Элинор Ригби» и другие вещи». Кульминацией же стала оратория.
Временами Пол чувствовал себя неуверенно, потому что его вовлекли в проект, который так разительно отличался от всего того, чем он занимался раньше.
«Возникали еще проблемы с коллегами, - говорил Пол.
– Когда я был занят работой над ораторией, я чувствовал себя неловко перед Элвисом Костелло и Крисси Хайнд (из группы «Pretenders»), но оказалось, что они любят классическую музыку, и это тоже помогло мне».
Первоначальные сомнения не помешали Полу настаивать на том, чтобы работе было присвоено его имя. Маккартни никогда не скромничал по поводу названия произведения, если считал его явно своим, и, к удивлению Дейвиса, настаивал на названии «Ливерпульская оратория Пола Маккартни».
Дейвис надеялся, что произведение будет называться «Ливерпульская оратория», а в подзаголовке будут указаны имена авторов: Пол Маккартни и Карл Дейвис. Ведь если Маккартни писал мелодии и стихи, то именно Дейвис делал оркестровку и гармоническое построение. Например, к предложенному Маккартни аккорду ре-мажор он добавил сексту, что придало окраску и выразительность и другим аккордам. Подобным образом Дейвис придал всей работе в целом массу оттенков.
Однако желание Маккартни доминировать остается сильным и неизменным. «Он все время хочет быть боссом», - говорит Дейвис. По поводу оратории Пол объяснял: «Мне надо было играть первую роль. Я сходил с ума при мысли, что в день исполнения оратории он будет работать на сцене, как Стравинский, а я, как придурковатый ирландец, буду сидеть среди публики, что меня будут воспринимать как замухрышку, не умеющего читать ноты и написавшего всего одну-две небольшие мелодии, и все будут считать, что ораторию написал Карл».
Кроме проявления подобной амбициозности, неизбежно возникали и другие трения. Маккартни, по словам Дейвиса, «иногда бывал ужасно бесцеремонным. Мне это не нравилось, но что поделаешь… Если собираешься делать что-то с Полом Маккартни, надо понимать, с кем имеешь дело. Вести себя достойно он не собирается».
Оратория была новой музыкальной областью для Маккартни. Он вынужден был опираться на Дейвиса, имевшего преимущество в музыкальном плане, так как он точно знал, как будет звучать каждая написанная нота. «Послушай, ты знаешь, как это прозвучит, а я нет», - пожаловался Маккартни Дейвису, когда тот предложил провести генеральную репетицию.
Дейвис говорил: «Когда вступил оркестр, я подумал, что Пола охватил ужас. У него на лице было написано выражение страха перед неизвестностью. А я в это время ощущал большой подъем, потому что знал, что это будет великолепно».
Маккартни тоже подумал так, но не все в тот первый вечер в кафедральном соборе разделили его мнение. Ошеломленная публика пришла к выводу, что было лучше, когда «классическая» музыка пришла к Маккартни во время написания «Элинор Ригби», чем сейчас, когда Маккартни пришел к «классической» музыке в своей оратории. Местная ливерпульская газета «Дейли пост» услышала в оратории «запоминающиеся пассажи… перемежаемые почти скучными моментами». А «Таймс», двадцать семь лет назад с притворной похвалой отзывавшаяся о песне Леннона «Not a Second Time», теперь жаловалась: «…пассажи богомольного хорала и вымученные оркестровые интерлюдии заставили «Реквием» Брамса выглядеть просто рассадником синкоп».
Серьезным недостатком оказались и стихи, эта проблема часто сопровождала работы Маккартни последнего периода. В молодости он писал более верно, «Элинор Ригби» четко запечатлевается в памяти, как черно-белая фотография. Печальный сюжет и стихи достаточно хороши, чтобы самим говорить за себя. «Ливерпульская оратория», для сравнения, более размыта и сентиментальна. Насколько она хороша в музыкальном отношении (а в ней, безусловно, есть прекрасные моменты), настолько не хватает яркости стихам, и их звучание не позволяет считать ораторию действительно крупным произведением искусства. Пол Фишер из «Гардиан» отмечал: «Литературные способности Маккартни менее явные, чем музыкальные, и приторность либретто требует редактора, скорее всего, такого резкого и циничного, как Леннон. Конечно, строго соблюдены классические традиции либретто, но призывный возглас: «Ей всего семнадцать лет, вы понимаете, что я имею в виду!» - более ярко запечатлевается в памяти, чем любые слова оратории». В те далекие 60-е годы, когда каждый точно понимал, что Маккартни имеет в виду, его интересы полностью совпадали с тем, о чем он пел: получить удовольствие, играя рок-н-ролл и приплясывая на сцене, а потом, если повезет, подцепить одну из куколок в мини-юбочках, визжащих от восторга в первых рядах. Он и до сих пор играет рок-н-ролл, но теперь общается со своими поклонницами только посредством взглядов. Он семейный человек, считающий лучшим времяпровождением общение по вечерам с детьми, и эти его убеждения прозвучали в заключительной части оратории, где есть такие слова: «То, что нужно людям, - это семья… ров вокруг замка и поднятый вверх подъемный мост».
Именно так и поступает семья Маккартни, варясь в собственном котле и приглашая на ферму в Суссексе только самых близких знакомых (как и у его родителей, у Пола очень мало друзей вне семьи). Они сознательно стараются жить как можно проще. Ухаживают за животными, хотя, как ни странно, не подрезают копыта лошадям и не забивают состарившихся овец.
«Для меня очень важно быть простым, - объяснял Пол.
– Моя простота очень рациональна, и это отнюдь не надуманно. Это мой реальный ответ на вопрос, каким лучше всего быть. Я считаю, что простым».