Полая игла
Шрифт:
Успокоившись, он поехал обратно, переночевал в селении Варенжевиль, наутро часок побеседовал в мэрии с учителем и вернулся в замок. Там его ожидало письмо. На конверте надпись: «Просьба передать через господина графа де Жевра». Он распечатал:
«Второе предупреждение. Молчи. А то…»
— Придется, — прошептал он, — принять кое-какие меры предосторожности в целях моей безопасности, а не то, как они выражаются…
Было девять утра, он прошелся вдоль развалин и прилег у аркады,
— Ну что, молодой человек, довольны вы своей вылазкой?
Господин Фийель появился в точно назначенный час.
— Просто в восторге, господин следователь.
— Это означает?..
— Это означает, что я готов сдержать свое обещание, несмотря на это вот письмо, которое отнюдь меня не воодушевляет.
Он протянул письмо господину Фийелю.
— Ба! — воскликнул тот. — Надеюсь, эти глупые истории не помешают вам…
— Сказать все, что знаю? Нет, господин следователь. Я обещал — и сдержу слово. Через десять минут вам будет известна… часть правды.
— Часть?
— Да, по-моему, место, где скрывался Люпен, — это лишь часть проблемы. А в остальном — посмотрим.
— Господин Ботреле, с вами я уже ничему не удивляюсь. Но как вам удалось раскопать?..
— О, это было совсем несложно. В письме господина Харлингтона к господину Этьену Водрею, то есть к Люпену…
— В перехваченном письме?
— Именно. В нем была одна фраза, которая сразу же меня заинтриговала: «Вместе с картинами отправляйте все остальное, хотя я сильно сомневаюсь, что Вам удастся получить что-либо еще».
— Да, да, припоминаю.
— Что это было за остальное? Произведения искусства, редкая вещица? В замке наибольшую ценность представляли лишь гобелены и полотна Рубенса. Драгоценности? Их мало, да и они довольно посредственные. Что же тогда? С другой стороны, можно ли было предполагать, что такому необычайно ловкому вору, как Люпен, не удастся заполучить это «остальное», тем более что он сам его предложил? Возможно, с трудом, так как дело необычно, но все же если за дело берется Люпен, все может быть.
— Однако же ему не удалось — ведь ничего не пропало.
— Удалось, кое-что пропало.
— Да, картины Рубенса, но…
— Картины и кое-что еще, и здесь, как и в случае с картинами, произошла подмена, а похищено нечто более редкостное и более ценное, чем полотна Рубенса.
— Что же, в конце концов? Не мучьте меня.
Идя развалинами в направлении дверцы в стене, оба подошли к Господней Часовне.
Ботреле остановился.
— Хотите узнать, господин следователь?
— Еще бы не хотеть!
В руках у Ботреле оказалась палка, толстая узловатая трость. Вдруг он резким ударом вдребезги расколол одну из статуэток, украшающих
— Да вы с ума сошли! — вне себя крикнул господин Фийель, кинувшись собирать осколки. — Вы с ума сошли! Такой изумительный святой…
— Изумительный! — вторил ему Изидор, сделав выпад, от которого полетела вниз Дева Мария.
Господин Фийель крепко обхватил его.
— Юноша, я не позволю вам…
Но за Девой Марией последовали волхвы, а вслед за ними слетели ясли с маленьким Иисусом…
— Еще одно движение, и я стреляю.
Появившийся граф де Жевр уже поднимал заряженный револьвер.
Ботреле расхохотался.
— Стреляйте лучше в них, господин граф… стреляйте в них, как в тире. Вот, смотрите, человечек, что несет голову в руках.
Иоанн Креститель, подпрыгнув, покатился вниз.
— Боже, — простонал граф, нацеливая револьвер, — ну что за профанация! Такие шедевры!
— «Липа», господин граф.
— Что? Что вы говорите? — завопил господин Фийель, выхватывая у графа револьвер.
— Липа, папье-маше!
— Как? Как это возможно?
— Дуньте, и нету! Пустота! Ничто!
Граф нагнулся и подобрал с земли осколок статуэтки.
— Посмотрите хорошенько, господин граф. Ведь это гипс, как будто потемневший от времени, покрытый плесенью, позеленевший, ну точь-в-точь старинный камень! И все же это гипс, муляжи из гипса, вот что осталось от несравненных шедевров… Вот чем они занимались все эти дни… вот что заготовил еще год назад господин Шарпенэ, сделавший и копии с картин Рубенса!
Теперь он сам схватил за руку господина Фийеля.
— Что вы на это скажете, господин следователь? Красиво? Великолепно? Гигантская кража! Похитили Господню Часовню! Целую готическую часовню разобрали по камешку! Забрали множество статуэток, а взамен оставили человечков из штукатурки! У вас конфисковали один из великолепнейших образчиков эпохи несравненного искусства! Украли Господню Часовню! Ну не прелестно ли? О, господин следователь, какой же он все-таки гениальный человек!
— Ну, это вы, господин Ботреле, хватили через край.
— Невозможно хватить через край, месье, когда речь идет о таком человеке. Все, что выше среднего уровня, достойно преклонения. А он оказался выше всех остальных. В его высоком полете сквозит такое богатство оригинальных решений, такая мощь, изобретательность и в то же время непринужденность, что меня даже дрожь пробирает.
— Жаль только, что он умер, — усмехнулся господин Фийель. — А то как бы не стянул башни с собора Парижской богоматери.
— Вы напрасно смеетесь, месье. Даже умерев, он продолжает поражать наше воображение.