Полдень, XXI век, 2009 № 02

Ермолаев Андрей

— Квитанция у вас? — заторопился Примус.

— Молодой человек, — с расстановкой сказал антиквар. — Я стараюсь держать документацию магазина в порядке. Закон надо уважать, если ты перешагнешь через закон, в другой раз он через тебя переедет! Я взял у него паспорт и оформил акт. Акт подшил в бухгалтерских документах. Я аккуратный человек, не люблю, когда в делах у меня какие-то беспорядки.

Вот так, главное — общаться с людьми, что-нибудь интересное обязательно выплывет! Оперуполномоченного Евграфова съедало нетерпение.

— Значит так, Матвей Ипполитович, — сказал он. — Сейчас берем машину, едем в магазин и изымаем квитанцию. Яйцо вы уже продали?

— Нет, — признался антиквар. — Это же штучный товар, на любителя.

— Вот, вот, — сказал Примус. — Этот самый символ мистерий тоже придется на время изъять. А потом мы с вами вернемся

назад. Вы с нашими экспертами попробуете фоторобот сделать. Вы же его хорошо запомнили? Ну, того, кто яйцо вам обратно принес?

— Как вас, — сказал старик. — Честно говоря, вы оба мне менее симпатичны, чем купивший у меня яйцо Илья. С него я хоть прибыль поимел, а с вас одни убытки, неприятности и волнения.

Глава вторая

Если верить акту антиквара Гараева, скульптурную статуэтку, символизирующую Сферические Мистерии, сдал 30 июля некто Теркин Бронислав Дмитриевич. Примус позвонил в розыск районного управления внутренних дел по Центральному району и навел справки. В розыске Теркина хорошо знали, два раза отправляли его в Урюпинскую колонию за кражи личного имущества граждан. Узнав это, Примус поскучнел: квартирный вор очень редко подписывается на убийство, разве что крайние обстоятельства его к этому вынудят. Не исключался вариант, что этот самый Теркин мог совершенно случайно оказаться в доме убитого, увидеть раскрытую дверь, заглянуть в квартиру и прихватить на память о посещении некоторые сувениры. Правда, только дебил мог что-то взять из квартиры с криминальным трупом, но, судя по предыдущим кражам, Теркин особым интеллектом не отличался. Первый раз, хорошо почистив квартиру одного торгового работника, он принялся распродавать ворованное барахло прямо из своей квартиры и был взят с поличным, успев пропить из украденного только несколько золотых изделий и шубу из шкурок енота, о которой торгашка горевала больше всего. Енотовая шуба стоила жулику трех лет общего режима. Второй раз Теркин полез в чужую квартиру с великого бодуна, обнаружил в холодильнике литр «Капели» и тут же оскоромился, закусывая сухой вермишелью, так как ничего более существенного в квартире не оказалось. С выпитого Теркина потянуло в сон, он и прилег на хозяйской постели, которая поразила его своими размерами и накрахмаленным бельем. Но тут на беду Теркина в квартиру заглянула соседка, которой хозяева при отъезде поручили следить за имуществом. Обнаружив на шикарной постели маленького грязного мужчинку, она тут же вызвала милицию. Здоровый сон в чужой квартире принес Теркину еще три года, но уже усиленного режима, а за незадачливым вором прочно закрепилась кличка «Соня».

Так что вполне можно было ожидать от Бронислава Дмитриевича самого нестандартного поведения.

— Покажь символ мистерий, — сказал Нечаев. — Любопытно ведь, верно?

— Спрашиваешь! — Примус полез в свою потертую папку и достал уложенную в прозрачный полиэтиленовый пакет скульптурную группку. Все вместе в размерах не достигало тридцати сантиметров. Как и рассказывали антиквар и Зямин, скульптурная группа представляло собой яйцо, которое обвивал искусно сделанный змей. Яйцо было синего цвета, змей серебристым, а вместо глаз у него были зеленые изумрудики. Тело змея покрывали золотистые насечки.

— Красивая вещица, — сказал Нечаев, взвешивая скулыпурку на руке. — Только не из-за нее нашего дорогого доктора грохнули, совсем не из-за нее. За две с половиной тысячи не убивают.

— Ежу понятно, — нахально сказал Примус.

— Ну что, — вздохнул Нечаев, — выдернем Броньку и пошепчемся с ним насчет таинств Мистерий?

— Предъявить ему нечего, — сказал Примус. — Хоть бы отпечаток пальца оставил…

— Но в квартире он был?

— Может, и был, — вздохнул Примус. — Но могло и так случиться, что эту вещицу ему на реализацию настоящие убийцы передали. Что тогда? Обрубим концы — уже не соберем.

В кабинет Нечаева заглянул Гусев, и начальник сразу вспомнил, что до сих пор не придумал ему достойного наказания за доблестное поведение при проверке режима секретности. Но Гусев сделал невинное лицо и сказал:

— Товарищ полковник, там При… Евграфова к телефону.

— Разрешите? — сказал Примус и, не дожидаясь ответа, скользнул за дверь.

Звонила Вика.

— Товарищ старший лейтенант, — сказала она. — Вы уже забыли бедную женщину?

— Что

ты, — искренне сказал Примус. — Просто у нас сейчас такая запарка!

— И вам совершенно наплевать на то, что работники здравоохранения мучаются, можно сказать болеют от отсутствия внимания и ласки? — хихикнула Вика. — В общем, я позвонила тебе сказать, что совершенно случайно нашла рабочую тетрадь Ильи Николаевича. Или она тебе уже не нужна? Вы нашли, кто его убил?

— Что ты, Вика, конечно же, нужна, — сказал Примус. — Уже лечу. Клянусь, брошу все, только в магазин заеду.

— Бери полусладкое, — сказала Вика. — И конфеты, лучше в коробке, я развесные не люблю. Слушай, мент, может, раскошелишься на «Рафаэлло»?

Он положил трубку и возвратился в кабинет начальника.

— Из больницы звонили, — сообщил он. — Там рабочую тетрадь Медника нашли, может, есть что-то интересное. Я гоняю, шеф?

— Давай, — согласился Нечаев.

Он уже заметил, что хорошие новости, как и неприятности, никогда не приходят поодиночке. Если уж начало везти, то колесо фортуны раскручивается до полного оборота.

— Иваныч, я машину возьму? — спросил Примус.

— Хорошо, только скажи Славке, чтобы на связи был.

— Понял! — обрадовался Примус и, чтобы совсем уж поймать за хвост неуловимую птицу удачи, жарко попросил: — Иваныч, стольник не займешь? Девочек поблагодарить надо!

— Наглец, — сказал Нечаев, доставая из удостоверения деньги. — больше бутылки сухача не покупай, твоим девочкам еще работать до вечера. Да и тебе тоже.

Евграфов уехал, а Сергей Иванович Нечаев посидел еще немного над делом, рассеянно полистал страницы этого дела, размышляя о перспективах дальнейшей работы по нему.

Что они имели?

Убили ученого, который работал над проблемами повышения рождаемости и модифицированием человека. А что такое модификация? Изменение его привычных качеств и привнесение новых, прежнему типу не принадлежавших. Уже за это могли запросто убить, чтоб не изгалялся над божественной природой человека. Ну, это к слову… Значит, работает себе мужик, полон идей, но тут у него случается конфликт с руководством института, он бросает все и идет в больницу. С начальством больницы у него отношения нормальные, друзья они с главврачом, вместе когда-то учились, поэтому в больнице Медник чувствует себя свободно и продолжает заниматься исследованиями, причем выходит на уровень, когда начинает мечтать о каких-то всемогущих ангелах, которые станут его надежными помощниками. Надо полагать, что это он так своих модификантов называет. За это тоже могли убить. Например, за то, что эксперименты провел, не согласовав это с подопытными кроликами, а может, кто-то серьезно опасался конечных результатов этих экспериментов. В конце концов, это и случилось — труп Медника явился веским тому подтверждением. Перед смертью его кто-то явно пытался разговорить, делая инъекции соответствующих препаратов. Трудно сказать, добились ли убийцы от доктора каких-нибудь сведений, но сразу за убийством они взламывают кабинет доктора в больнице, переворачивают там все и уходят, прихватив шесть историй болезней. Спрашивается, зачем им это нужно? Получается, что подопытными объектами Медника были именно эти шесть женщин или кто-то из них. А что за эксперимент он проводил? Вводил измененную на генном уровне сперму, чтобы получить своих модификантов? Тогда родственники подопытных или сами подопытные не имеют к убийству отношения. Про себя они сами знали, а остальное их не должно было волновать. Да и про себя что они знали? Забеременели, беременность развивается успешно… А успешно ли? Надо Примусу сказать… тьфу ты, дал же Бог человеку кличку… Евграфову надо сказать, чтобы он съездил в поликлиники, где состоят на учете эти женщины, и выяснил, как протекает беременность. Хотя вряд ли ему что-то расскажут, сошлются на врачебную тайну. И чревата такая любознательность — мужья у них не рядовые. Ладно, пока оставим это направление. А что у нас есть? А есть у нас символ Сферических Мистерий, который после смерти Медника побывал в руках мелкого жулика по фамилии Теркин, который обожал конкретику и наличность, а потому сдал яйцо со змеей в антикварный, по счастливой случайности тот самый, где Медник скульптурку приобрел. Правда, непонятно, как этот предмет оказался у Теркина, и выяснить это можно лишь одним путем — взять его за тощую задницу, напугать хорошенько и вытряхнуть все, что он знает. В запасе еще есть эпидерма, которую эксперт нашел под ногтями убитого. Но сейчас она бесполезна и свою роль сыграет, если появится у нас конкретный подозреваемый.