Полдень, XXI век (август 2011)
Шрифт:
– Но он знал, что мы обязательно включим парализатор.
– Ты же не любишь понапрасну рисковать людьми.
– Кстати о людях. То, что мы с тобой слышали, – не ошибка. Фальшивые приказы разошлись по всем секторам, и сейчас отделения Пирамиды охотятся друг на друга. Шишкина штурмует какой-то норвежский спецназ. Так что переходим на осадное положение, притом что задания никто не отменял.
Саня жестом подозвал командиров.
– Занять оборону, – распорядился он. – Имейте в виду, нас могут атаковать свои, старые пароли не действуют. На дружественный огонь отвечать адекватно, то
Переговоры по служебным каналам затихли. Возможно, начальство ещё раз сменило рабочие частоты, но Герку забыли об этом сообщить. Зато в гражданской сети Санины эксперты зафиксировали шквал рассылок с рассказами о ноосфере и о способах достижения оной. Письма счастья, как тут же окрестил их заместитель, по сути зарождали новую веру, а Пирамида бездействовала. Им же, имея под рукой маломощные мобильные терминалы, оставалось только наблюдать за эпидемией политического спама и с тревогой всматриваться в грядущее. Неделя-другая, и такие Свистуновы пойдут обоймами.
Вызова от шефа Герк так и не дождался. Он дождался совсем другого.
– Микадо! – раздался незнакомый голос по совершенно секретной ещё час назад линии.
– Кто это? – спросил Герк, уже, впрочем, зная ответ.
– Догадаться нетрудно, верно? У меня есть предложение.
– Пойдёшь? – спросила Настя.
– Пойду, – ответил Дмитрий. – Наш маленький налёт вышел славным, но Пирамиду можно разрушить только изнутри. Так что это единственный шанс.
– А вернёшься? – её глаза говорили гораздо больше.
Он задумался. К чёрту! О чём тут думать? Они столько пережили вместе. Он спас ей жизнь, но и она спасла жизнь ему.
Потому что если бы не тот случай в придорожном кафе, он до сих пор клещами вытаскивал бы из ноосферы полезные советы и бегал бы от конторы. Впрочем, «до сих пор» – слишком оптимистичное заявление.
– Я люблю тебя, – сказал он вместо ответа. Впрочем, получилось так, что и ответил он тоже.
– И что потом? – спросила Настя.
– Надо будет где-то пересидеть недельку. А потом, я полагаю, всё кончится. Хотя это с какой стороны посмотреть. Можно сказать, что всё только начнётся. Но, если дело выгорит, акции Пирамиды рухнут наверняка.
– Кстати, об акциях, – Настя улыбнулась. – Не считаешь ли ты, что нам следует прикупить бумаг этой самой «Вислы»? Её продукция будет иметь хороший спрос.
– Если мы подсуетимся, то купим компанию целиком, —ухмыльнулся он. – Но, знаешь, через год-два рухнет и этот бизнес. В новом мире придётся добывать хлеб в поте лица своего. Ты готова превратиться в крестьянку?
– У меня агрофобия.
– Агорафобия, – машинально поправил Дмитрий.
– Агрофобия. Но, Митя, я всегда смогу заработать на хлеб с маслом. Азарт, знаешь ли, неистребим, к чему бы там человечество ни пришло в итоге.
Она вернула ему приёмник.
– Скачала
– Ты там, случаем, не нашла систему выигрыша в рулетку?
– Митя, эта система давно известна. Нужно просто стоять на своём и постоянно удваивать ставки. И, если подумать, мы ровно этим и занимаемся.
– Что ж, попробуем удвоить ещё разок.
– Три миллиона жизней – это плата за независимость, – повторил Герк.
Они сидели в маленькой кофейне в Брно и уже битый час вели совершенно бесплодный, с точки зрения Герка, разговор.
– Я должен расплакаться? – возмутился Дмитрий. – Быть может, это я угробил три миллиона? Нет, я всего лишь сделал попытку, как и предшественники. Они жертвовали не ради меня, а ради себя самих. Мне повезло, а им нет.
– Вы не поняли, Дмитрий Васильевич. Это плата не за вашу независимость от нас, а за нашу от ноосферы. На что вы надеялись, атакуя Пирамиду? Мы справимся с кризисом, а сотни людей, получающие до сих пор ваши письма счастья, станут очередными жертвами. Только и всего.
– А на что надеялись вы, закрывая от людей ноосферу? – Дмитрий вдруг вскочил, обошёл столик и присел на соседнее кресло. – Но главное, в чём смысл? Это ведь не злобные инопланетяне с такими, знаете, щупальцами, желающие захватить землю и высосать кровь из её обитателей, правда? И это не благодетели, несущие чуждую культуру низшим расам. Ноосфера – продукт нашей собственной деятельности. Ну, в том числе нашей. И тот, кто устанавливает контакт, это не какой-то там жук в муравейнике.
– А в чём разница, Дмитрий Васильевич? Жук он и есть жук.
– У ноосферы нет корыстного интереса. Вообще никакого интереса нет. Она не собирается нас оккупировать, сгонять в резервации или жрать. Это информационное поле, не более того.
– Этого вполне достаточно. Информационное поле – это корыто с ботвой, которое ставят перед нашим рылом. Халява, выражаясь по-вашему. Сменится одно-два поколения, и люди разучатся думать, творить, изобретать. А ведь там ещё и маячит дешёвая энергия и ресурсы.
– Не преувеличивайте, господин Баумгартен, поработать всё равно придётся и мозгами пошевелить тоже. Дармовой кислород, топливо, солнечное излучение и вода не мешали развитию человечества, и новые технологии с дешёвой энергией не помешают. А вот доходы кое у кого поубавятся. И ведь, признайтесь, вы сами-то запускаете туда ручонки? В ноосферу, я имею в виду. Как-то ведь вам удалось поставить защитный экран, и откуда-то взялось всё ваше хитрое оборудование, снаряжение?
Так зачем закрывать дверь для остальных? Человек веками мечтает о бессмертии, на худой конец о долгожительстве, а ноосфера даст толчок геронтологи и медицине. И ведь не только в продолжительности жизни дело, но и в её эффективности. Сколько времени и средств сейчас тратит общество на взращивание учёного? И сколько учёных получается из тысячи кандидатов? А какую часть своей жизни тратит на образование человек? Половину? Больше? Это, по-вашему, продуктивно? Ноосфера даст знания сразу, как только человек научится с ними обращаться, впрочем, и методики обработки знаний она даст тоже.