Полдень, XXI век (февраль 2011)
Шрифт:
– Я… я завтра… я приду… поймите… так неожиданно… я не могу сейчас… я обещал Сереге… нехорошо получится, человек ждет, я не могу, я приду, приду, обязательно приду…
Оля обернулась. Он увидел ее лицо, такое милое, как тогда, много лет назад, в пору школьной влюбленности. Ее взгляд ничего не выражал. Она сказала равнодушно:
– Как хочешь.
Сказала очень тихо, неслышно, но он понял по движению ее губ. Ему так хотелось выпить, а здесь этого не будет. Никогда.
И вообще, все это только кажется.
Вовка резко
– Вован, ты че? Испугался? Не иначе, в трубе чертей повстречал!
– Да погодите ржать! Может, плохо с ним. Газу надышался. Володь, ты как?
Вовка обернулся. Волшебное видение исчезло. Бараки, сарайки, куры. Все как всегда. И ребята внизу. Телефонисты. И костер.
Он молча спустился, прошел мимо, не говоря ни слова, и побежал в общагу. Быстро!
Первая – колом. Вторая – соколом. Быстро – в душ!
Когда очнулся Серега, Вовка уже храпел.
С днем рождения!
Пообщаться удалось только в воскресное утро.
Сидели в Серегиной комнате. После второй Вовка расчувствовался и рассказал о своем видении.
– Как тебя, Серый. Я их видел, вот как тебя сейчас. И «копейку» в гараже. Конкретно.
– Володь, ты сколько не пил-то? Месяц? Это она запоздала.
– Кто – она?
– «Белочка» твоя.
– Да брось ты! Я ж трезвый был.
– Пральна, – Серега макнул в соль стрелку зеленого лука и сунул ее в рот, – она по трезвянке и приходит. Обычно на третий день. Или четвертый. У кого как. У меня на четвертый было. Ночью проснулся, а она стоит в комнате. Женщина в белом. Медсестра. Или врач. Вот как тебя видел. И тоже разговаривал. А дверь закрытая была!
– Серега, тут совсем другое. Не так уж я и пью, чтобы «белка» пришла.
– Тоже пральна. Ты вот скажи: это ведь глюк был? Согласен?
– Ну… конечно.
– Вот. А теперь поищем причину. «Белочка», я тебе, друг мой, скажу, у каждого алкаша внутри сидит. Не возражай. Выйдет она или нет – от тебя зависит. Ты, к примеру, бухаешь не так много, чтоб глюки явились. Но тут ты просто вышел из колеи. Нервотрепка – раз. Надышался дряни – два. Испуг и стресс – три. Холод и усталость – четыре. Мало? Психика тоже не железная. Она и отреагировала. Кино тебе показала. Наливай!
Вовка закусил холодной картошкой. Подцепил кильку.
– И что теперь?
– А ничего. Живи, как живешь, – Серега потянулся, – в прокол только больше не лазь. И ни хрена с тобой не будет.
В среду Вовка вышел на работу. После этого случая он стал задумчивым
«Эх, как же я прокололся…»
Конец ноября оказался суров. Морозы и метели, без оттепелей.
Электрик Иволгин пропал после получки. Сначала никто не волновался: Вовка иной раз «зависал» у друга в городе, никому ничего не сказав. Мобильник купить он так и не собрался. Потом приблудная собака, которую подкармливали обитатели общежития, стала выть у прокола. Тогда и вызвали участкового.
Спасатели долго не могли достать окоченевшее тело из трубы. Одежда вмерзла в ледяную грязь.
Приехали Вовкины родители.
Лейтенант в их присутствии осмотрел комнату и нашел записку:
«Не ищите меня. Я ухожу к жене и дочке. Иволгин».
Милиционер расспросил соседей и сослуживцев. Никто ни о какой семье знать не знал. В документах тоже никто не числился. Лейтенант, убедившись, что криминала нет, ушел. Родители осматривали Вовкины вещи. Ничто не говорило о наличии жены и ребенка.
Ясность внес Серега. Он рассказал о странном Вовкином видении.
– Так что вот так. Это чистая правда. Глюк ему привиделся. Да так его зацепило, что он, видать, и полез туда, вроде к ним.
Вовкин отец дал Серому бутылку коньяку: «Помяните».
В графе «причина смерти» написали: переохлаждение.
Грузовой поезд повез на родину родительскую боль и позор – сына, погибшего по причине пьянства.
Вовку похоронили рядом с его бабушкой, умершей десять лет назад. Провожали родители да четверо школьных товарищей. Все молчали. И шел снег.
К утру на свежем снегу появились женские и детские следы, а среди бумажных венков – два букетика живых ромашек.
Но снег пошел опять и все засыпал.
Елена Первушина
Время амока
Рассказ
Все тоскует о забытом,
О своем весеннем сне,
Как Пьеретта о разбитом
Золотистом кувшине…
Все осколочки собрала,
Не умела их сложить…
«Если б ты, Алиса, знала,
Как мне скучно, скучно жить!
Я за ужином зеваю,
Забываю есть и пить,
Ты поверишь, забываю
Даже брови подводить…