Полдень, XXI век (март 2012)
Шрифт:
– Я приду завтра.
– Советую тебе остаться. Кто знает, увидишь ли ты его ещё раз, – сказал Марк.
– А куда он денется?
– Мало ли. Может быть сегодня ночью он отправится в волшебное таинственное путешествие…
Почему Марк Чапмен убил Джона Леннона? Мне это было абсолютно понятно. Великий битл изменил своим почитателям, деньги испортили его. Человек, сочинивший такие песни, как «Герой рабочего класса», «Дайте миру шанс», «Власть народу», «Представь», где он обрушивался на общество, которое ненавидел и хотел изменить; человек, который бесстрашно боролся за мир во Вьетнаме, за справедливость и равноправие цветного населения США, за освобождение
«Я не верю в волшебство / Я не верю в Библию / Я не верю в Таро / Я не верю в Гитлера / Я не верю в Иисуса / Я не верю в Кеннеди / Я не верю в Будду / Я не верю в йогу / Я не верю в королей / Я не верю в Элвиса / Я не верю в Циммермана / Я не верю в «Битлз» / Я верю в себя…»
Это он зачеркнул.
«Представь, что нет рая. / Это несложно, если попытаешься. / Нет ада под нами. / Над нами – только небо. / Представь, что нет стран. / Это не так уж и сложно представить. / Не за что убивать и умирать. / А также нет религии. / Представь, что все люди / Живут в мире. / Представь, что нет собственности. / Я удивлюсь, если ты сможешь себе это представить / Нет жадных и голодных. / Братство людей / Во всём мире. / Ты можешь сказать, что я – мечтатель. / Но я не один такой. / Надеюсь, однажды ты к нам присоединишься, / И мир станет единым».
И на это наплевал. Он погряз в роскоши и вознёс на пьедестал собственное благополучие. По сути, он стал предателем. Ну, как за это не убить? Предательство не прощается. В своё время у меня тоже чесались руки, чтобы его прикончить. Потому что я тоже был фэном «Битлз». И я тоже ненавидел Леннона за измену. Ведь от любви до ненависти, как известно, один шаг. Я тоже, как и Марк, был под кайфом. И наши желания с ним совпадали.
Как профессионал, я бы убил его одним выстрелом, но этот мальчишка выпустил в спину Джона пять пуль. Но зато, когда он пять раз подряд нажимал на спусковой курок, я пять раз подряд испытал истинное наслаждение.
3
На высоте восемнадцать тысяч четыреста «Энтерпрайз» отделился от самолёта-носителя, немного спланировал и включил ракетные двигатели. Ричард Брэнсон, находящийся на месте второго пилота, посмотрел в иллюминатор. «Белый Рыцарь Два» (как ему показалось), прощаясь, слегка качнул огромными композитными крыльями. Алекс Тай повёл его назад, в космопорт в пустыне Мохаве. «Ну что ж, – подумал Брэнсон. – Теперь, как сказал Гагарин пятьдесят лет тому назад, “Поехали!”».
Капсула была рассчитана на шестерых пассажиров и двух пилотов, но сейчас в «челноке» пассажиров не было. Это был тестовый полёт. Регулярные «прыжки в невесомость» Ричард планировал начать в следующем году. На нём была лётная куртка с надписью «Virgin Galactic». На основном пилоте «Энтерпрайза» Брайане Бинни была точно такая же. Русоволосый Брайан поправил на переносице солнцезащитные очки, сказал: «Представление начинается» и потянул штурвал на себя.
К сегодняшнему дню Брэнсон шёл долгие семь лет. Он вспомнил первые варианты самолёта-носителя и «челнока», спроектированные и построенные фирмой Берта Ругана.На них отрабатывались идеи генерального конструктора. Теперь эти идеи воплотились в жизнь. «Мои мечты, – размышлял Брэнсон, – Берт делает реальностью. С помощью моих денег и моих коммерческих планов. Деньги делают деньги. Сначала суборбитальные полёты. Потом – орбитальные. Потом – гостиница на орбите Земли. Потом – гостиница на Луне. А Жак говорит, деньги зло. Всё дело в том, как ими распорядиться…»
Пока «Энтерпрайз» стремительно набирал высоту, достигал отметки в 120 километров, Ричард обдумывал перспективы своих дальнейших отношений с Фреско. Нужно было пойти на более тесный контакт с ним, но что-то удерживало Ричарда от этого шага. В голове прокручивая подробности их встреч, Брэнсон не мог отделаться от ощущения какого-то смутного беспокойства. Какой-то странности. Но в чём состояла эта странность, он никак не улавливал. То ли его смущала подозрительная моложавость 95-летнего старика. То ли озадачивало немецкое название Zeitgeist, используемое для чисто американского социального проекта. То ли ел, как червяк, третий (скрытый) смысл притчи, рассказанной техническим дизайнером.
Дескать, бабушка Жака познакомила его однажды в детстве с игрой «Монополия». И поначалу лихо его обыгрывала. Но затем, разобравшись в принципе игры – накапливай и скупай, – юный Фреско разорил бабушку, порадовался тому, как она отдавала ему последний свой доллар. Однако грэнни будущего известного утописта преподала Жаку ещё один урок. Она сказала, что теперь игра убирается в коробку. Вот такая была история. Какова её мораль? Может, тут стоило подумать о бренности человеческого существования, или о всегда имеющейся возможности изменить правила и начать играть в другую игру, или… А вот что «или» – здесь Брэнсон ещё не додумал.
Его размышления прервала тишина. Сперва Ричарду показалось, что у «челнока» отказали двигатели, но потом он вдруг понял, что корабль в космосе. Да и во всём теле почувствовалась необыкновенная лёгкость, уступив место перегрузкам. Брайан снял очки, вытянул руку и отпустил их. Очки повисли в воздухе! Улыбающийся Бинни, хлопнув Брэнсона по плечу, воскликнул:
– Рик, мы сделали это! Мы, первые независимые астронавты, послали к чёрту NASA и русских! Ура!
– Ура! За это стоит выпить. Доставай.
Из маленьких пластмассовых бутылочек они сделали по нескольку глотков водки.
Ричард отстегнул привязные ремни, воспарил над креслом, слегка оттолкнувшись от подлокотников. Ощущения были просто замечательные, хотя голова чуть-чуть и подкруживалась. Приник к бортовому иллюминатору, ухватившись за технологическую скобу приборной панели. Сквозь разрывы белых ватообразных облаков увидел Северную Америку, напоминающую некое океаническое животное (что-то типа электрического ската или морского кота), показавшее свою тёмную шершавую коричнево-зеленоватую спину из фиолетово-сине-голубых глубин. Минуту-другую Брэнсон наслаждался захватывающим зрелищем, пока его внимание не привлёк объект, с огромной скоростью пронёсшийся совсем рядом с «Энтерпрайзом». Брэнсон сначала увидел, что что-то пролетело, а уж потом понял, что же он увидел. Параллельно с «Энтерпрайзом» промчался точно такой же «челнок», на борту которого, что самое удивительное, было начертано точно такое же название – Enterprise!
У Ричарда от увиденного отнялась речь. Он был так поражён, что у него чуть было сознание не помутилось. Поскольку на свете был только один шаттл с названием «Энтерпрайз»! Он обернулся к Брайану, чтобы спросить того, что это было. Но Брайан удивил его не меньше чем корабль-двойник. Здоровяк Бинни, лётчик-испытатель ВВС Великобритании, на счету которого было более четырёхсот полётов, пребывал в полной отключке, уткнувшись лицом в штурвал. Руки его болтались верёвками, а изо рта вытекала слюна, мгновенно превращавшаяся в водянистые шарики. Последнее, что запомнил Брэнсон перед тем, как тоже потерял сознание, это солнцезащитные очки Ran Ban, всё так же висевшие в воздухе.