Поле битвы — Москва
Шрифт:
Несмотря на сумерки, публика присутствовала. На скамейках у ворот заседали деды, из калиток выглядывали женщины и детишки. Никто, однако, под колеса не бросался, и это радовало. Притормозить тут раньше времени — значить завалить все дело.
Благополучно проследовав по указанному Рашидом маршруту, колонна финишировала рядом с усадьбой дяди Казбека в соответствии с разработанным планом. А именно: «газон» ловко заглох, не доехав пару метров до калитки, а «бардак», укативший по инерции дальше, «заметил», что с объектом сопровождения что-то неладно, вернулся обратно и встал
Иванов с Глебычем только успели показательно распахнуть капот, а вокруг уже собралась изрядная толпа. Никто пока не вопил и не рвал на себе растительность, но тронуть технику с места без риска задавить кого-нибудь было уже нельзя. Называется — заблокировали проезд.
Благодаря наличию «гуманитарки» и троих товарищей в форме спасателей удалось достаточно быстро перевести общение с публикой из трагического формата «Зачэм ты здэс? Кто тэбэ звал?!» в деловито-обеспокоенное «кому — сколько?» и даже местами в соглашательско-компромиссное «а давай поделим поровну — и баста!!!».
Из толпы скоренько выделился глава администрации при поддержке троих милиционеров с автоматами, задал вопрос по существу:
— Кто главный?
— А вот он! — Иванов коварно ткнул пальцем в Глебыча. — Все вопросы — с ним.
— Ага!
Местное начальство тут же приняло Глебыча в тесные объятия и потащило слегка в сторону, решать вопросы. Вы тут малость промазали, остановившись где попало... Надо было заехать в отделение, там бы прикинули, как правильно поступить с «гуманитаркой»... Что значит — «правильно»? По коробке в одни руки, и вся недолга! Нет, дорогой, — это неправильно. Тридцать коробок — главе. Двадцать — главному милиционеру. По пять — рядовым милиционерам. А потом уже можно и выдавать — по списку. Это же все равно на халяву, тебе какая разница? А мы тебе за это...
Тут группа аксакалов услышала лишнее и насела на главу с громогласными обвинениями и упреками. Грянули нешуточные разборки. Глебыч, как истинный миротворец, пытался урезонить спорящие стороны, утверждая, что хватит всем и не стоит оно того, чтобы так ругаться. Такой гвалт поднялся...
Словно решали вопрос не о дармовых продуктах, о которых пять минут назад никто и не помышлял, а как минимум собирались делить родную землю.
За суетой почему-то никому и в голову не пришло поинтересоваться: а по какому поводу «гуманитарка»? Алхазурово, между прочим, у нас не входит ни в одну зону бедствия, сроду не являлось объектом гуманитарной катастрофы, и люди здесь живут довольно неплохо...
Итак, несчастного Глебыча вовсю плющило в шторме нешуточных гуманитарных дебатов, двое разведчиков и Саня Жук охраняли транспорт... А остальные под шумок начали тихое вторжение на «объект».
Иванов с Серегой взяли из «бардака» коробки, обернутые плащ-палатками, и пошли к калитке. Петрушин с Васей Спириным, прихватив по канистре с бензином, двинулись следом. Тут же сбоку нарисовалась Лиза, которая имела при себе металлический саквояж с красным крестом на боку.
Калитка была распахнута, из нее выглядывали две дамы: одна пожилая, вторая значительно
Но в этот момент товарищи из той части толпы, что была прижата к забору усадьбы, заметили «левое» движение и начали возмущаться. Это что же такое творится, господа хорошие? Раздачу еще не начали, а этим уже тащат?!
— Да это не то! — выступил на хорошем чеченском Серега. — Это родственники из города просили передать. Все равно мимо ехали, вот, завезли...
Родственники — это совсем другое дело. Это святое. Возмутившиеся было товарищи тут же отступили. Пожилая дама в калитке заметно оживилась и стала кричать:
— Махмуд! Махму-уд! Иди, Султан посылку передал! Махму-уд!
— Заботливый наш Султан, — вполголоса пробормотал Серега, обернувшись к Иванову. — Посылки передает...
Полковник досадливо поморщился — и без перевода понятно, не надо переигрывать...
Из толпы по бортику газона просочился пожилой мужик с палкой и в тюбетейке, а в комплекте к нему — востроглазый мальчишка лет четырнадцати.
«Ага, дядя Казбека, — отметил Иванов. — Мальчишка, судя по всему, брат Казбека — Имран...»
— Вот, Султан просил передать, — Серега качнул в руках коробку в плащ-палатке. — Кое-что из еды и топливо. Еще просил кое-что рассказать, с глазу на глаз...
Хозяин усадьбы дернул бородой в сторону калитки — дамы послушно шагнули внутрь, пропуская нежданных гостей. Махмуд же в нерешительности замер на месте и, оглянувшись назад, наморщил лоб.
— Не волнуйся, этот вопрос решен, — подмигнул Иванов. — Пять коробок для вас отложили. Сейчас раздавать начнут, занесем потихоньку...
Махмуд обрадованно крякнул и засеменил к калитке, нетерпеливо подталкивая замыкающего Васю Спирина, тащившего канистру.
Через несколько секунд все оказались во дворе. Вася-два поставил канистру наземь, закрыл калитку и привалился к ней спиной. И привычно стрельнул по сторонам вроде бы рассеянным взглядом. Оценил обстановку.
— Донесешь сам? — Серега передал свою ношу Имрану, подхватил под локоток хозяина усадьбы и повлек его в глубину двора — под навес. — Есть разговор, с глазу на глаз...
Иванов с коробкой последовал за мальчишкой в летнюю кухню. Петрушин поставил канистру у крыльца и остался на месте. Лиза коротко пошушукалась по-чеченски с дамами, те оживленно закивали головами и повели «гостью» на женскую половину...
— "Азамат", — доверительно сообщил Серега главе семейства.
Махмуд с удивлением уставился на «гостя», сдвинул тюбетейку набок и почесал затылок.
— Не понял... — Серега изобразил недоумение. — Тебе что, Казбек ничего не сказал?!
— Ты кто? — Махмуд вернул тюбетейку в исходное положение и зачем-то воровато зыркнул по сторонам. — Ты не нохчо? Ты как-то странно говоришь...
— "Азамат" — это пароль, — тихо, но напористо затараторил Серега. — Казбек должен был тебе передать. Сейчас без разницы, нохчо я или нет. Мне нужно срочно связаться с Казбеком. Потому что...