Поле боя
Шрифт:
Переглянувшись, Егор и Панкрат нырнули один за другим в лаз, и тотчас же по взгорку, где они только что сидели, сыпанул град пуль. Их заметили.
– Держись за углом! – бросил Крутов, останавливая Воробьева. – Они могут запустить в лаз гранату. Я попробую выскочить через запасной выход и обойти их сзади.
– У меня с собой «глушак», – виноватым тоном сказал Панкрат. – Может, пригодится в деле? Правда, его эффективная дальность всего метров десять-пятнадцать…
– Кончатся патроны – попробуем, а пока не высовывайся, держи люк под прицелом.
Словно в ответ на слова Егора над их головами грохнуло, в коридор входа ворвалась струя раскаленного воздуха: атакующие применили гранатомет.
Крутов
Егор вернулся к Панкрату, вкратце обрисовал положение.
– Тогда одна надежда на Ираклия, – выразил общую мысль Панкрат. – Полковник уже должен быть где-то рядом и сориентироваться по стрельбе.
Крутов посидел с ним на корточках плечом к плечу, прислушиваясь к своим ощущениям. Надо было на что-то решаться, что-то предпринимать, но вариантов действий было так мало, что, кроме как о прорыве с боем, ничего в голову не приходило.
Еще одна граната влетела в коридор через взорванный вход, лопнула с негромким стеклянным треском. Осколки густо утыкали стены и пол коридора, но до засевших за поворотом друзей долетела лишь горячая волна взрывных газов.
– Если у них есть газовые гранаты… – высказал еще одну общую мысль Панкрат, и Крутов решил действовать.
– Дай «глушак».
– Может, вместе пойдем?
– Ты попробуй пару раз пальнуть из ружья через дырку, пусть думают, что мы здесь полезем. Потом действуй по обстоятельствам.
Егор взвесил в руке холодный и тяжелый пси-генератор, снова подобрался к люку запасного выхода, подышал через нос глубоко и часто и, сформировав вокруг себя зону ПАО, дернул на себя люк и нырнул в кусты, как в воду, надеясь, что сразу его не убьют.
После отъезда мужчин и боя деда Спиридона с ликвидаторами Легиона женщины в доме Крутовых и вовсе притихли, думая лишь о том, какая опасность угрожает их друзьям и близким.
Целую ночь Елизавета не находила себе места, чувствуя каждое движение Крутова, каждый его жест, и немного успокоилась лишь наутро, когда Мария, поговорив с дедом, сказала, что они вечером выезжают в Осташков. Но так как до вечера еще надо было дожить, Лиза надумала занять себя сборами в дорогу.
В принципе вещей с собой они почти никаких решили не брать, уложили в сумки только самое необходимое, плюс легкий завтрак в дорогу и термос с горячим чаем. Но около двух часов времени это мероприятие все же заняло, а еще через час, в начале первого, Лизе стало плохо. Она вдруг абсолютно точно поняла, что Егору угрожает опасность.
Несколько минут она просидела на диване, сжимая кулачки и прижав их к коленям, глядя перед собой остановившимся взглядом. Мария заметила это не сразу, она тоже нервничала, но к ее переживаниям за Крутова добавлялись переживания за Ираклия, а также за то дело, за которое они взялись, поэтому произошел как бы качественный скачок в нервном напряжении, превративший ее в сонную и спокойную с виду женщину. И все же состояние Елизаветы заставило Марию предпринять кое-какие меры для ее успокоения. Она принесла ей воды, принялась ласково уговаривать Елизавету, потом вскипятила чай и на некоторое время отвлекла жену Егора от ее мыслей. Но Лиза снова ощутила себя рядом с Крутовым и ушла в волхвование, раскидывая над мужем «зонтик» ментальной защиты. Плохо ей стало уже через полчаса: закружилась голова, родившаяся в голове боль ручейком стекла в живот и заставила шевельнуться ребенка, о котором Крутов ничего еще не знал.
Вскрикнув, Лиза схватилась за живот, расширенными глазами посмотрела на склонившуюся над ней Марию и, прошептав: «Он… в опасности… стреляют!» – потеряла сознание.
Именно в этот момент Крутов начал выход из схрона…
Мария, оберегавшая Егора в «другом диапазоне» психофизического воздействия, села на пол рядом со скорчившейся Елизаветой и превратилась в живую статую, зовущую на помощь силу волхвов…
Стрелки, подстерегавшие добычу с этой стороны схрона, конечно же, не сплоховали – по своим меркам, открывая огонь из автоматов на звук ломающихся веток кустарника. Но во-первых, двигался Егор в темпе, то есть гораздо быстрее, чем могли представить себе противники, а во-вторых, реагировал на стрельбу он намного точнее. Оба стрелка располагались с двух сторон седловидной промоины, на высших точках седла, в двадцати и в тридцати метрах от подземного выхода, и самого выхода не видели из-за кустарника, поэтому целились наугад, и хотя бросок Егора не застал их врасплох, очереди они положили почему-то выше, чем надо (Егор не знал, что этим он был обязан вмешательству Елизаветы, своей берегини). А затем начал стрелять Крутов – с левой руки вправо, с правой – из «глушака» – влево.
Его стрельба оказалась более удачной, уровень ПАО сформировал сферу идеального ответа в сложившейся ситуации, к тому же ему помогали сразу две берегини, и оба стрелка получили свое: правый – две пули в голову, левый – разряд «глушака», хотя и не погрузивший его в транс, но заставивший на мгновение остановиться, и тут же Крутов перенес на него огонь из пистолета.
Наступила тишина.
Крутов полежал на спине среди кустов, исполосовавших его лицо и руки, переживая странное ощущение подключения к мощной и прочной, холодной и одновременно теплой, живой системе под названием «природа» – это сознание пробовало определиться, войти в подсознательную сферу хозяина, потом, не слушая предупреждающего голоса второго «я», рывком встал, сбрасывая усилием воли контур измененного состояния. И сразу понял, что сделал это напрасно.
В двадцати шагах от него на кромке возвышения стоял еще один мужчина в пятнистом комбинезоне, и ствол его автомата смотрел Крутову в грудь.
– Откуда ты такой быстрый? – негромко спросил он. – За две секунды положил двоих! Спецназ?
Крутов шевельнулся, и ствол автомата глянул ему в лоб.
– Не дергайся, мужик. Ты чей все-таки? И кто там с тобой еще?
Ответить Егор не успел. Откуда-то справа прилетел щелчок выстрела. Спрашивающий в комбинезоне вздрогнул, глаза его расширились, автомат выпал из ослабевших рук, и он полетел лицом вниз, в кусты. Крутов мгновенно отпрыгнул в сторону, прячась под кромку обрыва, и услышал знакомый голос:
– Егор, это я.
На фоне лесных зарослей над обрывом возникла бесформенная тень, превратилась в Ираклия с пистолетом в руке.
– В следующий раз будь осторожней.
– Спасибо, я твой должник.
– Где Панкрат?
– В схроне, мы тут целое подземное хозяйство нашли. Только не учли, что за ним наблюдают. Нас окружили с трех сторон.
– Я видел, как они шли, и понял, что по ваши души. Это и есть хваленый Панкратов «Психодав»?
– Нет, кто-то другой. Люди «Психодава» убиты, дети исчезли. Вероятно, эти их подстерегли и убили, а тут подоспели мы.