Поле боя

Головачев Василий Васильевич

Панкрат пожал плечами, забрал из багажника сумку с личными вещами и направился следом за Зинчуком.

Его апартаменты оказались на втором этаже, выходя всеми окнами на красивую даже осенью лесную поляну. Видимо, это был когда-то номер «люкс» диспансера: три комнаты – гостиная, спальня и кабинет, прихожая, туалет, ванная комната с джакузи, высокие трехметровые потолки. В таких номерах Панкрату жить еще не приходилось.

Бегло оглядев комнаты, он бросил сумку в шкаф в прихожей, плеснул в лицо водой из-под крана и вышел в коридор,

где его ждал провожатый. Один за другим они поднялись на третий этаж здания, где располагался класс «А» – бывший актовый зал. В небольшом помещении с пятью рядами стульев, способном уместить человек тридцать пять, сидели и стояли молодые парни в обычной гражданской одежде. Их было всего десять человек, и Панкрат невольно посмотрел на Зинчука, как бы спрашивая: и это все? Тот понял, слегка развел руками, шагнул в зал.

– Привет, орлы.

«Орлы» зашевелились, разглядывая вошедших, двое из них встали, еще двое остались сидеть, закинув ногу за ногу.

– Прошу любить и жаловать, – продолжал Зинчук. – Ваш новый командир полковник Воробьев.

Панкрат встал рядом, спрятав руки за спину, оглядел свою гвардию, носящую громкое название «Боевой кулак». Парни в ней были битые, опытные, это чувствовалось, но настроение некоторых из них, продолжавших сидеть как ни в чем не бывало, Панкрату не понравилось. Бойцы штурм-группы должны были относиться к начальству с большим пиететом, а не показывать своим видом, что им сам черт не брат.

– Встать! – негромко сказал Панкрат, глядя на сидящих исподлобья.

Парни переглянулись. Один из них, худой, цыганистого вида, с черными курчавыми волосами, медленно поднялся. Второй, белобрысый, с широким рябоватым лицом, мощной фигурой и руками-кувалдами, продолжал сидеть.

– Фамилия? – бросил Панкрат Зинчуку.

Тот нахмурился, еле заметно качнул головой.

– Твердохлеб, встань.

– А чо, обязательно? – с ленивым превосходством произнес белобрысый атлет. – Мы тут все майоры да полковники.

– Пошел вон! – так же негромко лязгнул голосом Панкрат. – Ты отчислен.

– Чо?! – вылупился рябой Твердохлеб. – Я?! Да ты знаешь, кого выгоняешь?!

Панкрат шагнул к нему, глянул в белеющие глаза, дрогнул ноздрями.

– Встать!

Атлет встал.

– Вон!

Твердохлеб растерянно посмотрел на своих зачарованных происходящим коллег, на молчавшего с невозмутимым видом Зинчука, наткнулся на темный взгляд Воробьева и вздрогнул. Попятился к двери.

– Ну, ребя, дождались командира!..

Никто ему не ответил. Белобрысый гигант потоптался еще немного и вышел, подарив Панкрату изумленно-недоверчиво-ненавидящий взгляд. Уже в коридоре он сплюнул и грубо выругался.

– Твердохлеб – единственный снайпер в группе, – сказал Зинчук безразличным тоном.

– Плевать, – ответил Панкрат. – Я его заменю на время. – Оглядел притихших бойцов группы. – Или вы команда и подчиняетесь командиру по законам военного времени, или вы сброд, кучка «суперменов», возомнивших, что им все позволено. Такие гибнут в первую очередь.

– Но мы и не пацаны-первогодки, – проворчал добродушного вида толстяк с заметной, несмотря на молодость, лысиной. – Прошли огни и воды. А это не казарма…

Панкрат внимательно посмотрел на него.

– Может быть, не казарма, но и не бордель. Неподчинения не потерплю! Всем ясно? Кому не нравится – можете идти на все четыре стороны. Я привык опираться на мгновенно реагирующих и надежных бойцов, которым можно доверить спину. Как фамилия?

– Прошин, Алексей.

– Где служил?

– Я работал на танковом полигоне, подрывник.

– Понятно. Следующий?

Бойцы группы по очереди назвали свои фамилии и специализацию. Четверо из них служили в воздушно-десантных войсках и воевали в Чечне, еще трое недавно работали инструкторами по рукопашному бою в системе МВД, один был уволен из рядов антитеррористического подразделения Московского СОБРа после ранения, но, по его словам, был годен без ограничений. Парень командовал взводом, имел звание капитана и Панкрату понравился. Звали его Лев Копытов.

– А вы где работали, товарищ полковник? – спросил он.

За Панкрата ответил Зинчук:

– Панкрат Кондратович Воробьев – бывший майор спецподразделения Службы внешней разведки. Работал в Абхазии, Чечне и Таджикистане.

Среди бойцов «Боевого кулака» прошло шевеление, на парней послужной список и принадлежность командира к «крутой» конторе произвели впечатление.

– Я не мог вас видеть под Хасавюртом? – спросил стеснительный с виду парень по фамилии Ческидов, один из тех, кто воевал в Чечне.

Панкрат улыбнулся.

– Вряд ли меня мог кто-нибудь видеть. В открытую мы не работали. На сегодня все, отдыхайте. Завтра «полоса» и полигон, послезавтра дело.

– А «полосу» проходить обязательно? – подал голос все тот же Лева Копытов. – Мы все давно вышли из курсантского возраста.

– Хочу посмотреть и оценить каждого, – отрезал Панкрат. – Где ваш прежний командир?

– Погиб, – отозвался кто-то.

– Так вот, я не собираюсь быть очередным трупом. Спокойной ночи. – Воробьев вышел.

– Поздравляю, – сказал ему в коридоре Зинчук. – Похоже, вы их «взяли». Но Твердохлеба выгнали напрасно. Несмотря на гонор, снайпер он хороший, весь Кавказ прошел.

– Именно из-за гонора и гибнут люди, причем в большинстве случаев – коллеги «супермена», а не он сам. Ищите другого снайпера, это ваша забота, с этим я работать не буду.

– Тогда разрешите откланяться. – Зинчук подал руку. – О задании поговорим завтра, после прохождения «полосы» и полигона.

Кивнув, помощник Мережковского удалился. Панкрат медленно побрел по коридору, спустился на второй этаж, но к себе заходить не стал, решил пройтись по территории диспансера, превращенного в базу «Психодава».