Поле Куликово
Шрифт:
Скажу так я вам всем, как Бог. Дело то не особо грешно состоять будет, коли меру ту каждому исчислить и ее соблюсти. Конечно, то, что сейчас - не годится для питья. Издавна Русь своей хмелыо славилась. Изготовляли качеством хорошее.
Петр за то жестоко наказывал. Некоторых винокуров вообще казнил. Потому-то, хмель чище стал и голову сильно не ломал опосля потребления какого.
Говорю так не для того, чтоб пить все начали от мала до велика, а просто умом назидаю. Кое-кому и многим то вообще вредно и нужно всегда трезвость иметь. Есть на то природно состоящие данные. Но запрет, яко ваши святые отцы, наложить не могу. Чловек мною по Земле пущен, но жить, как ему хотелось бы, решать только ему самому. Конечно, от скверны и
Такие вот слова мои вам к уму в назидание. Не поймите прескверно это и умом доймите, чтоб не было сказу разного о том, что Бог якобы этому сам учит. Не учу я тому, а объясняю, как дело обстоять может. А коль решите другое - то и решайте, но в сторону лучшую и отрезвления общего. За мною дело не станет. Я всякого поддерживаю в деле благородства души его и становления на путь истины, кторая в деле каждого пролегает и в уме здравом состоит.
Хочу немного отвлечь вас от того, что пишу сейчас. Что то такое есть ум здравый, что о нем так много говорится?
Ум здравый - то есть здравость в теле состоящая и по душе идущая. Из этого исходить надобно. Только не поймите и это превратно. Больного какого к безумцу не причислите, хотя и такие бывают.
Тела здравость - то есть красота его без боли утомляемой. Здравость одного во многих заключается. Тяжело одному в здравости пребывать. Оттого все распри идут. От нечистоплотности душ ваших. Алчны они до сей поры к благу какому. Сам я благо вам не запрещаю, но хочу тяготу к нему излишнюю поубавить. Не токмо оно главное, хотя ум от того и зависит. Но вначале надо умом то все донять, чтоб получше надалее сказалось. Всяк, в простоте произрастающий, способен больше понять, нежели кто в богатстве. Дела какие, за богатством состоящие - есть не что иное, как духовредительство. Честно деньги только в труде денно и нощно добываются, от которого жить недолго приходится. Все же другое от дел духочерствых состоит. Чем бы не прикрывали сверху ту наготу, она все одно видна будет, хотя за горою одежд и состоит. Только не надо видеть в нищем каком душу ту благородную. Не у каждого то сочтено и не каждый искренно им становится. Вот в таком определении та здравость и проявляется. По земле "глазом" хожу, вижу многое. Кто чем на жизнь промышляет.
Стыдно становится за труды свои рано идущие от того видения. Не тому вы обучились сразу. Надо было подольше подержать в эпохе другой. Вы тогда к уму сами бы дошли, а не я весть всегда присылал, чтоб ранее когда не убиенны были. Так-то вот, люди русские. К вам сейчас обращен взор мой. Хочу взрастить ум ваш до предела нужного. Хочу обустроить лучше жизнь вашу, да и других вообще. Но вы сами должны помочь этому. Не буду я лично ходить и палкой кого трудиться заставлять. Даю я только мысль благую и знания по времени взросления вашего большие. Не делал бы этого, если бы беда общая не грозила бы Земле вашей, а с нею и мне самому, ибо над вами состою и частью могу силою тою пострадать. Пришло время спасти самих себя и богу помочь, чтоб душа его обрадовалась и, наконец, осчастливилась жизнью вашей общей единой и радостной, а не в крови купающейся. Пишу историю вашу не для того, чтоб вы по ней спорили и склоки, ссоры пускали. Пищу, чтобы просто знали, как то творилось и почему сейчас все так состоит. Не буду я никаких доказательств слать вам по делу общему этому. Захотите - сами найдете. Нет - дело ваше "погонное", о котором зараз расскажу. Знаете, как говорят, дело в шляпе состоит. Так вот сейчас оно так и производится. Только шляпа та фуражкой зовется, а ряд людской в погоны обряжен. Это я к тому говорю, что готовится на Земле всеми вами пожар единый от погонных тех рядов со всех сторон. Угрозы пока не шлют. Но подготовка во всем идет. Думают, что об том не ведает никто. Говорил ранее и сейчас скажу. Землю вашу сквозь вижу. Все обнаружить могу и детально указать, показать и оформить доктринно. Есть у меня все прерогативы к делу тому. Вот что хочу сказать еще по всему. К войне готовиться не надо. Она уже к вам пришла давно. Стоит только кнопку нажать какую, и все - готов мир земной. Уж, я-то точно все знаю. Поверьте, дело очень худо состоит. Не говорю уже о беде самой, к вам грядно идущей. Может она уже неживое поразить, ибо к тому везде приготовления идут. Пока еще есть время на обдумье всего. Пока еще я сам не возложил "ваше дело" в сторону. А ведь такое может быть, когда усмотрю, что все уже бесполезно делать, хотя, конечно, буду стоять до конца в деле мира всего.
Ну, а теперь, продолжу.
Окромя того, что уже сказал про Петра в делах его неблагих как для себя, так и других, есть еще одно из ненужностей.
Сильно зазывал он к себе заморских гостей всяких и вечно свою боль головную передавал. Говорил, что слабоумные многие на Руси той великой и что дела плохо чинят. Многие подряды иноземные к себе привел. Простых рабочих понаехало также много. Все это больно сказалось в России той. И бунты были небольшие, и даже война крестьянская, хотя продлилась всего шесть недель.
Землю Петр давал тем иноземцам, а своих изгонял, коль если ему в деле том перечили. Оттого война та и свершилась.
Конечно, слухи разнесли все то по землям другим и особо Петровы "проповеди" по уму русскому.
Из-за этого русских стали еще больше избегать, а кое-кто захотел и вовсе изгнать и уничтожить. Вот так простые обидчивые разговоры могут беды понаделать. Вобщем, нельзя в деле каком особо переусердствовать.
Если бы ограничился Петр просто несколькими сотнями людских душ иноземных, да слух какой не пускал, то оно по-другому бы и вышло.
Согласно этого же или на той почве возросла рознь между самим Петром и шведом Карлом. Встречались они друг с другом и беседы вели. Карл говорил, что нельзя люд русский так сильно оскорблять.
– Мы ведь тоже из корней тех, - говорил швед, - значит, и нас к тому причисляешь.
– А чего вы добились?
– выпалил тогда Петр.
– Ничего. Так вот сидьма и сидите в землях своих.
– А куда нам идти. Нам и тут хорошо. Дело свое знаем и мастеров чужеземных не зовем, яко ты.
– Много ль вы знаете обо всем, - ответил ему Петр, -мыслишь, яко русский дворовой. Тот только по двору и бегает, яко мышь какая. Так и вы поступаете. Пригласили бы кого, так дела лучше бы пошли. Оно и видно, что из наших корней. Ни воевать, ни дело чинить, ни ум вправлять. Ничего не умеете.
Обиделся на то Карл и сказал так:
Если хочешь вину в ком поискать, то вначале к себе обратись. Сам-то недалек особо умом. Опосля себя скольких оставил?
И ты о том же. Знать и до тебя слухи дошли.
А чего ж не дойти. Земли ведь рядом стоят. Люд свободно гуляет.Весть какую приносит.
А я вот дело то прищучу. Поставлю грань между нами. Форты возведу, корабли на воду в твою сторону пущу, а еще велю дань нести, чтоб не повадно было русского царя оскорблять.
А я и не делаю того. Это ты сам творишь, да люди ваши приносят.
Вот и учиню я то, что сказал, - оборвал беседу Петр и к себе подался.
А спустя время так и поступать начал. Мзду великую поимел на Карла.
Вначале драку небольшую на брегу учинил иноземном, а затем то все в битву перешло спустя время двухдневное.
Так вот, ни с того, ни с чего война и разразилась.
Вскоре после битвы на море, кторая русским стоила шести кораблей больших, да десяти малых, сам Карл на Россию пошел.
Пока Петр объезжал на судах по морю, тот пехом подался и аж до Полтавы дошел, как известно, из истории. А попал туда он потому, что шел на Киев.