Поле мечей
Шрифт:
Колонна из шести легионов растянулась по дороге на десять миль. Выйдя на открытую местность, Юлий приказал расширить ряды, и после этого строй стал короче. Земля эдуев была уже совсем близко. Нападения Цезарь не опасался, но все же прекрасно понимал, что тяжелая, нагруженная и оружием, и припасами колонна может стать легкой мишенью. С провинцией связи практически не было, так что в случае опасности приходилось рассчитывать лишь на собственные силы: умение перестроиться и способность быстро реагировать на малейшее изменение обстановки. В своих командирах и солдатах Юлий не сомневался, так что в случае неудачи вина падет на его плечи.
Мхорбэйн
Дисциплина римлян вызывала у вождя восхищение и даже зависть. Его собственные воины не смогли бы сохранить строй; в ожидании марша они непременно начали бы слоняться по окрестностям в поисках развлечений. По сравнению с ними римские легионеры вселяли и зависть, и страх. На прощание Мхорбэйн задал вопрос, который крутился на языке с тех самых пор, как он увидел собранную против Ариовиста несметную силу.
— Кто же будет охранять твою землю, когда почти все войско отправилось в поход? — поинтересовался он.
Юлий пристально взглянул галлу в глаза.
— Ты, Мхорбэйн. Но уверяю, охрана не потребуется.
Вождь искоса взглянул на сверкающего латами полководца.
— Поверь, друг, найдется немало племен, которые непременно захотят воспользоваться твоим отсутствием. Могут вернуться гельветы, а аллоброги, те и подавно готовы унести все, что смогут поднять.
Он внимательно наблюдал, как Цезарь надел шлем и опустил полностью закрывающее лицо забрало. Теперь римлянин напоминал ожившую статую. Начищенная до блеска нагрудная пластина ослепительно сияла, а сильные загорелые руки с белеющими на темной коже шрамами казались отлитыми из бронзы.
— Они же знают, что мы вернемся, Мхорбэйн, — улыбаясь под железной маской, закончил разговор Юлий.
Шлем пришлось снять уже после первой пройденной мили. Пот заливал глаза, жег и мешал смотреть. Александрия, конечно, искусная мастерица, но ей никогда не приходилось шагать сотни миль в доспехах, даже таких красивых.
Проходя по деревням и небольшим городкам, Цезарь непременно принимал в качестве дани зерно и мясо. Продовольствия постоянно не хватало, и полководец не скромничал.
Продукты регулярно присылал и Мхорбэйн, так что для их охраны приходилось выделять специальных часовых. Путь вел все дальше на север. Лагерям, которые легионеры разбивали на ночь, суждено было стать форпостами римского продвижения на север. Со временем постоянные дороги придут и сюда, и тогда римские купцы смогут продвигаться все дальше и дальше в глубь страны, привозя с собой все, что можно продать. Через два-три года вдоль дорог вырастут форты и охранные посты. Те, у кого нет земли в Риме, переселятся сюда, чтобы начать все заново. Они построят фермы, начнут выращивать скот, возделывать поля и разбогатеют, одновременно подарив процветание новой родине.
Радужная картина живо вставала перед глазами Цезаря. Однако во время этого первого похода против Ариовиста его легионеры едва не дошли до полного истощения сил. Приходилось бороться с голодом, и недоедание, конечно, отрицательно сказывалось и на силе, и на настроении воинов. Юлий с ужасом чувствовал, как устают люди. Он старался пошире раскинуть сеть, сотканную из отрядов легких конников и пехотинцев-велитов, которым было велено прочесывать местность в поисках провианта и фуража. Галлия оказалась слишком обширной страной, а потому поддерживать связь с эдуями было все труднее. Выход оставался лишь один: искать новых союзников, готовых снабжать римскую армию продовольствием.
Порой чудилось, что сама земля не хочет пропускать иноземное войско. Густая высокая трава, кочки, небольшие балки и овраги — все это мешало идти, замедляя движение колонны. День считался удачным, если от ночевки до ночевки, от одного временного лагеря до другого удавалось преодолеть двадцать миль.
Разведчики доложили, что за легионами следят всадники, и полководец тотчас отправился с ними, чтобы убедиться в этом. Пока что удалось увидеть лишь нескольких вооруженных верховых, однако легионеров известие вдохновило. Теперь они каждый вечер старательно начищали и смазывали маслом лезвия мечей, а количество записей в штрафном листе заметно сократилось. Цезарь направил на поиски скрывающегося противника небольшой отряд самых быстрых кавалеристов, однако те очень скоро заблудились в лесах и долинах. Хуже того, один из лучших меринов на всем скаку сломал ногу, и всадник, не удержавшись в седле, разбился.
Цезарь не сомневался, что встреченные верховые — разведчики Ариовиста, и все же он очень удивился, когда во время дневного привала перед легионами появился одинокий всадник. Он показался на крутом склоне холма, возле леса. Часовые сразу заметили незнакомца и встретили его сигналами и звуками рога. Воины конной разведки бросили еду и моментально взлетели в седла.
— Подождите! — остановил их полководец, поднимая руку. — Пусть подъедет поближе.
В угрожающем молчании легионы сомкнули ряды. Все взгляды сосредоточились на всаднике, который приближался, не выказывая страха.
Подъехав к первым рядам Десятого легиона, незнакомец спешился. Быстро оглянувшись, он заметил военачальника; его легко было узнать и по доспехам, и по развевавшимся вокруг знаменам, и по собравшейся вокруг группе людей. Чужеземец кивнул и приблизился, упорно сверля Цезаря взглядом. Взгляд этот казался пугающим, и Юлий силой воли подавил растущее беспокойство. Легионеры взволнованно переговаривались, а многие даже отмахивались, словно от нечистой силы.
Человек был в грубой домотканой одежде и потертых кожаных доспехах. Ноги ниже колен вообще не прикрыты. На плечах блестели круглые металлические накладки, из-за которых фигура выглядела еще более массивной, чем была на самом деле. Незнакомец был очень высокий, хотя и ниже Цирона. С Арторатом же и вообще сравнивать не стоило. Но самыми странными в его внешности римлянам показались форма черепа и лицо.
Такой внешности Цезарю видеть еще не приходилось. Необычный выпуклый, словно нависающий лоб, из-за которого глаза человека смотрели, как будто из тени. Голова была полностью обрита, и лишь на затылке осталась длинная, раскачивающаяся при ходьбе коса. В волосы были вплетены металлические украшения, и каждый шаг сопровождался негромким мелодичным звоном. Череп имел странную, если не сказать уродливую, форму и казался словно двухъярусным.
— Ты понимаешь меня? — обратился к чужеземцу Цезарь. — Как тебя зовут и из какого ты племени?