Поле мечей
Шрифт:
Впрочем, центурион предпочел оставить подобные мысли при себе и промолчать.
В два часа пополудни на врагов нацелились шестнадцать тяжелых римских орудий. Они прекрасно служили в защите от вражеской атаки, однако обладали столь низкой маневренностью, что уже после первых выстрелов безнадежно отставали от атаки.
— Да, Брут, мне еще ни разу не приходилось видеть подобной битвы, однако германцы слишком долго выжидают. Пусть Октавиан во главе экстраординариев защищает фланги. Все остальное зависит только от нас.
Цезарь рукой описал в воздухе какую-то замысловатую фигуру, и горнисты тут же сыграли сигнал, не несущий никакого приказа. Смысл его состоял лишь в том, чтобы испугать
Подчиняясь строжайшей дисциплине, легионеры быстро преодолели расстояние между лесом и скалой. Брут повел свой Третий галльский легион на правый фланг, а Марк Антоний занял позицию на левом.
В зоне досягаемости лучников воины сомкнули щиты, однако в этот момент германские отряды снова бросились прочь, причем значительно быстрее, чем наступали римляне. Тысячи воинов удалились на расстояние примерно в полмили и вновь построились.
Маневр оказался не слишком затяжным, хотя Юлий и опасался быть втянутым на заросший высокой густой травой луг. Он заметил, что впереди первый из вражеских лагерей торопился накрепко закрыть и запереть ворота. Сотни возниц в панике спешили скрыться под защитой стен. Цезарь покачал головой: его удивило, что вождь мог бросить своих людей на произвол судьбы.
Бериций двинулся на запад, чтобы уничтожить укрепление, а место его пяти тысяч воинов заняли легионы из Аримина. Операция прошла вполне успешно, и Берицию удалось без шума и кровопролития занять лагерь врага. Проносясь мимо, Юлий заметил множество поднятых в панике рук. Однако войско германцев снова стройными рядами выступило вперед, с тем чтобы вскоре рассыпаться, а потом, через полмили, переформироваться.
Юлий отдал распоряжение остановиться, и легионеры, тяжело дыша, застыли как вкопанные. С правого фланга галопом скакал Брут.
— Позволь привести отборную кавалерию. Мы сможем задержать варваров до той минуты, когда ты приведешь остальных, — попросил он, вглядываясь в смыкающиеся вдали ряды германцев.
— Нет, рисковать своим единственным достойным конным отрядом я не могу, — возразил Юлий, искоса поглядывая на неряшливых, лохматых, но радостно вопящих галлов, довольных воссоединением с такими же лохматыми лошадками. — Мы слишком далеко зашли на вражескую территорию. Надо устроить здесь лагерь — возле стен, вокруг их форта. Нельзя мучить людей, гоняясь за этим зайцем по всей Галлии. К закату все наши воины должны собраться под надежной защитой стен и прочно запертых ворот. Приготовь баллисты, как только они подъедут. И не забудь о горячей пище. Не знаю, как ты, а я отчаянно проголодался.
Цезарь замолчал и взглянул на темную массу германских воинов. Потом задумчиво покачал головой.
— Нет, этот Ариовист вовсе не дурак. А следовательно, для его трусости должна существовать какая-то причина. Как только лагерь будет готов, немедленно собери членов совета.
ГЛАВА 29
Воинам шести римских легионов еще ни разу не приходилось строить укрепленные лагеря под самым носом врага. Все воины, свободные от несения караула, рыли траншеи, выбрасывая тонны земли таким образом, что постепенно вокруг огороженного участка вырос вал высотой в три человеческих роста. На всем его протяжении патрулировали отборные конные отряды. В течение долгого, наполненного трудами и заботами дня им дважды приходилось отражать атаки небольших групп неприятеля. Германцы на всем скаку метали копья, а потом галопом возвращались к рядам своего войска. Это были всего лишь отчаянные молодые люди, гордо демонстрировавшие собственную смелость. Истинных же планов Ариовиста Цезарь до сих пор так и не смог понять. Его воины казались готовыми к бою, и все же основные силы держались в стороне, внимательно наблюдая, как римляне строят земляные укрепления и валят деревья. Ближе к вечеру ветерок принес аппетитные запахи пищи — это свевы готовили ужин. Юлий собирался последовать их примеру.
К закату мощные укрепления были закончены, и легионы вошли в крепкие, как и все в Галлии, ворота. Опытные плотники отличались завидной сноровкой, и в их умелых руках толстые стволы быстро превращались в отесанные бревна нужной величины. В результате на валу вырос крепкий частокол, способный отразить любую, даже самую отчаянную атаку. Цезарь ясно ощущал оптимизм собственных воинов. Зрелище отступающей вражеской армии не на шутку повысило боевой дух римлян. Оставалось лишь надеяться, что подобное настроение сохранится и в дальнейшем.
После ужина в новом лагере полководец собрал в своей палатке военный совет. Лохматые и низкорослые галльские лошадки не переставая жевали, угрожая оставить без корма римскую конницу. Однако враг стоял настолько близко, что ни о каком пастбище не приходилось и думать. Спускалась ночь. Все члены совета собрались и ждали лишь прихода Брута. Зажгли лампы. На валу появились первые часовые. Не взяв с собой щитов, они поднялись на высокий земляной вал по деревянным ступеням и теперь пристально вглядывались в темноту, готовые сообщить о любом вызывающем тревогу событии.
Спокойно и уверенно Цезарь оглядел членов совета. Октавиан заметно возмужал и набрался опыта; пожалуй, теперь уже его можно было назвать настоящим командиром. Цирон тоже полностью оправдал назначение на пост центуриона. Публий Красс проявил себя как талантливый командир, и Цезарю было жаль отпускать его, когда придет пора возглавить легион отца. Рений продолжал регулярно тренировать воинов, обучая их гладиаторскому искусству, ведь умение владеть мечом считалось главной добродетелью римского воина. Отличившиеся в учебе немедленно получали повышение по службе. Если Рений считал, что человек способен командовать другими, значит, так оно и было. Домиций руководил целым легионом, и воинам очень нравились сияющие серебряные доспехи, которые он теперь носил постоянно. Каждый из собравшихся в палатке казался человеком, полностью обретшим свое место и назначение в жизни. Полководцу оставалось только гордиться таким военным советом.
Наконец пришел и Брут. Кабера развернул глиняный шарик, который принес с собой в мокрой тряпке. Влажная глина блестела в свете ламп. Старый целитель изобразил на ней подобие лица: ногтями продавил глаза и рот, а потом вытянул нос.
— Если перевязать голову веревками вот так, можно без особого труда изменить форму черепа, — начал он рассказ. Говоря это, обмотал шарик бечевкой, а концы ее закрепил на палочке, которую начал медленно вращать. Глиняный шар постепенно, прямо на глазах собравшихся, деформировался. Создав, таким образом, выступ над глазами, старик повторил процесс выше, там, где у людей лоб переходит в волосы. Скоро на изумленных членов совета смотрела копия странного воина из племени свевов.