Полет Бога грома

========== Танабата ==========

Разноцветные искры рассекли темнеющее полотно неба, раскрывшись на высоте прекрасными цветами, озаряющими этот мир мягким светом, отражающимся огнями в восхищенных глазах задравших головы людей. Фейерверк в этом году был поистине волшебным и очень долгим, верхушка Конохи не поскупилась. Шумела на улицах толпа, слышался весёлый смех, восхищенные восклицания, гул. Много, много, много фонарей освещали этой ночью деревню, скрытую в листве, из-за чего было светло, как днём.

Минато, сидящий дома за столом и наслаждающийся чаем, закрыл глаза руками, глубоко вздохнув. Как же он не любил этот праздник. Танабата… Что хорошего в этом празднике? Фестиваль звезд, звездный фестиваль,

Ткачиха - у Танабаты много названий, на самом деле, и все их мальчик знал. Романтический праздник, основанный на какой-то глупой легенде. Что заставляло людей праздновать его каждый год? Намикадзе не понимал. Наверное, потому, что вообще не отмечал праздники. Никакие. Для сироты, к воспитанию которого приложили минимум усилий, Минато был на редкость воспитанным, рассудительным и умным, если не сказать гениальным. Но житейской мудростью и житейской смекалкой он не отличался, да и не стремился к этому. Вопрос “почему все радуются праздникам” так и крутился в голове мальчика, но даже так он не произносил его вслух: стыдился показаться глупым. Пытался разобраться во всем сам, но неизменно заходил в тупик в своих рассуждениях. По его скромному мнению люди могут так же наесться сладостей и вкусностей в любой другой день, и устроить фейерверк тоже, и признаться кому-то в любви, и повеселиться. Какой смысл привязывать это к датам, если только это не день траура или день какой-то значительной победы? Подросток с тяжелым вздохом вспомнил, как мальчишки из класса звали его на фестиваль, повесить тандзаку - бумажку с желанием - на бамбук. Им ведь не объяснишь, что Минато в это не верит, что он реалист, что он лучше все свои силы бросит на достижение целей, чем повесит тандзаку и будет беззаветно верить в исполнение всех изложенных на бумаге желаний. Так не бывает.

Сложив руки на столе, Намикадзе опустил на них голову, прикрыв глаза. Скоро он станет генином, осталось всего ничего до экзамена и получения хитай-атэ. Всего неделя до фактического совершеннолетия, ведь генин уже обладает некоторыми правами и привилегиями взрослого жителя Конохи. С мыслью о том, что даже “совершеннолетие” не сделает его особенно счастливым, лишь доставит горькое удовлетворение и временное облегчение, Минато уснул за столом в своей привычной одежде…

Намикадзе одним рывком пришел в бодрствующее состояние от резкого и не очень приятного запаха, один вдох которого здорово прояснял сознание. Подросток закашлялся, отпихивая от своего лица… чью-то руку, в зажатых пальцах которой и был источник пронзительного запаха. Минато с некоторым трудом открыл глаза, пытаясь сфокусировать взгляд. Всё расплывалось и кружилось, будто мальчика кто-то не хило ударил по голове.

– Ребят, живой он!
– Раздался радостный женский голос, царапнувший сознание почти генина какой-то своей странностью.
– Эй, ты чей будешь?
– Обратился, видимо, к нему этот незнакомый женский голос. Минато смог сфокусировать взгляд на женщине перед ним, чувствуя, как постепенно проясняется в голове и перед глазами перестают плясать точки. Никакая это была не женщина, а девушка, возможно, чуть старше самого Намикадзе. Её каштановые волосы были собраны в два пучка по бокам головы, на манер некоторых аристократок, разве что в прическе отсутствовали богатые украшения, в разномастных глазах незнакомки отражался неподдельный интерес и искреннее беспокойство. Да, глаза у неё были разного цвета: один карий, словно стеклянный, а другой грязно-зеленый.

– Где я?
– Немного хрипло осведомился Намикадзе. Последним его воспоминанием было ночное чаепитие под шум празднующих жителей Конохи и грохот фейерверков. Он еще умудрился уснуть за столом…

– Э, парень, ты так не шути, - растерялась незнакомка.
– В обморок падаешь, местонахождения своего не знаешь, - она сокрушенно покачала головой и улыбнулась.
– Диктуй номер мамы или папы, позвоню им, чтобы забрали тебя, - попросила девушка, достав странный предмет, из материала, который Минато не успел определить на глаз и темного стекла, даже скорее зеркала.

Намикадзе шустро отпрыгнул от разноглазой незнакомки, собирающейся отправить его навстречу с Шинигами. Хотя, откуда она могла знать о том, что без пяти минут генин - сирота? И вообще ученик Академии, который может сам за себя отвечать? На лбу у него это не написано. Логично, что она решила позвать родителей незнакомого ребенка, но плоское изделие со стеклом на колокольчик, которым можно звонить, похоже не было, да и какой по размеру нужен колокольчик, чтобы родители ребенка, находящиеся неизвестно где, может быть даже на другом конце Конохи, услышали звон? И как они поймут, что звон предназначен для них? Все эти мысли мгновенно пролетели в голове ничего не понимающего подростка.

– Эй, эй, не нервничай так!
– Изумившись такой прыти мальчишки, попросила девушка, выставив руки ладонями вперед, в успокаивающем жесте. Странный предмет в её руках не выглядел опасным, но что о нем мог знать Минато? Взрыв-печати тоже не выглядели как серьезное оружие, пока не взрывались.

– Ого, настоящий?
– Незнакомка сидела на корточках перед подростком, вжавшимся спиной в стену, и трогала его кунай, который Намикадзе достал на голых рефлексах, не задумавшись. Убедившись в подлинности оружия, она нахмурилась.
– Ты бы его убрал. Холодное оружие запрещено даже приносить на фест, не то, что демонстрировать, - наставительным тоном сообщила девушка и подмигнула растерянному генину.

– Фест?
– Нахмурился уже он, почему-то уцепившись именно за это слово, послушно убрав кунай в подсумок. Незнакомка удивленно распахнула глаза, с неверием смотря на него… и сдвинула брови, сверля юного ниндзя неодобрительным, укоризненным взглядом.

– Шутишь что ли? Пришел на аниме-фестиваль в косплее и задаешь такие глупые вопросы… Может, ты и правда головой сильно ударился?
– Девушка выпрямилась, потянувшись рукой к голове Минато. Намикадзе легко ушел в сторону, поднырнув под руку незнакомки и скользнув к ней за спину, не давая времени обернуться, рывком прижал к стене, лишая возможности двигаться. Смачный “поцелуй” собственной щеки с твердой стеной явно ей не понравился, но почти генин не дал ей даже возмутиться.

– Где я? Кто ты?
– Девушка попыталась вывернуться, прошипев что-то непонятное, но не особо преуспела: подросток оказался на редкость сильным для неё.

– В Самаре!
– Обозлено воскликнула она, но Минато явственно услышал в её голосе страх, заставивший проснуться совесть у Намикадзе. Только он все равно не отпустил, ведь получил еще не все ответы. Но совестно было, девушка-то, вроде, со всей душой к нему, помочь хотела, а он запаниковал и прибегнул к крайним мерам, напугав её.
– Я косплеер! Нина!
– Обладательница разномастных глаз снова попыталась вывернуться. Безуспешно.
– Отпусти. Больно же!
– Глухо попросила она. Совесть Минато снова вскинулась в душе. Подросток отпустил девушку, отойдя в сторону. Что за Самара? Страна или город? Скрытое поселение? Он никогда не слышал об этом месте. Кто такой косплеер? Странное название для ниндзя? Профессия? Имя клана? Кличка?

Нина разминала запястья и иногда прикасалась к своей покрасневшей щеке, недовольно морща нос, злобно смотря на ребенка, которого привела в сознание. Вот и помогай людям после этого! Никакой благодарности!

– Ничего не понимаю… В какой я стране? Как оказался здесь? Как далеко до Конохи?
– Растерянно спрашивал юный ниндзя, сердцем которого овладевало смятение. Он из последних сил старался сохранить спокойствие, не поддаться панике. Но нестандартность ситуации и возраст делали своё дело: ребенок потихоньку впадал в истерику.