Полет дракона
Шрифт:
– Иди, сын мой!
Утром следующего дня, у Стены, посмотреть на исполнение приговора собралось немало людей. Среди них были и те, кому Лао помог советом или делом.
Господин Цай приехал лично убедиться в том, что его приказание будет выполнено. На какое-то мгновение он встретился взглядом с Фэем, стоящим в толпе. В лице офицера он прочитал нечто, заставившее его быстро отвести глаза в сторону.
Подъехала телега с осужденным и охраной. Позади нее, опустив хвост, понуро шел верный пес отшельника.
Противно заскрипев колесами, телега остановилась, и Лао с трудом сошел с нее на землю. Произошла небольшая заминка, в течение которой Лао стоял, глядя поверх людских голов на далекие, плывущие в небе облака.
Наконец, чиновник в засаленном кафтане повернулся лицом к толпе и, развернув, свиток, зачитал приговор.
Закончив чтение, он повернулся к восседавшему в паланкине господину Цаю, и низко поклонился.
Двое солдат взяли Лао под руки, и повели к Стене.
Фэй, не отрываясь, смотрел на маленькую, тщедушную фигурку старца, на Стену и зияющее в ней темное углубление. Все происходящее казалось ему страшным сном.
На мгновение Лао застыл у входа в свое вечное пристанище, затем, наклонив голову, шагнул внутрь.
Двое солдат принялись быстро закладывать углубление большими, заранее приготовленными камнями.
По лицу многих из присутствующих катились слезы.
Заложив последний камень, солдаты замазали кладку глиной, смешанной для прочности с рисовым отваром.
Стена снова стала ровной, и только свежее пятно мокрой глины выделялось на ней, как страшная кровоточащая рана.
– Разойдитесь! Разойдитесь! – Закричал в толпу чиновник.
– Правосудие свершилось, и вам здесь больше нечего делать!
Собака, тихонько пробираясь среди солдат, подошла к Стене, и остановилась перед могилой хозяина.
Господин Цай сделал знак одному их своих сопровождающих, и тот, подняв заряженный арбалет, двинулся по направлению к собаке.
От глаз Фэя не укрылось это движение. Расталкивая солдат, он бросился вперед.
– Пошел вон отсюда! – Прошипел он сквозь зубы арбалетчику, и повернулся к собаке.
– Юс! Твой хозяин ушел навсегда. Он просил нас быть вместе, и не расставаться. Ты понимаешь меня? – Спросил он, глядя в страдающие, почти человеческие глаза собаки.
– Пойдем со мной. Поверь мне, так будет лучше. Если ты останешься, они убьют тебя.
Пес подошел к Фэю, и прижался к его ногам.
Арбалетчик опустил оружие, и нерешительно оглянулся. Но господин Цай, понимая, что ситуация накалена до предела, подтвердить свое приказание не решился.
Площадка перед Стеной постепенно опустела.
Последними ушли Фэй с Юсом.
Собака все время останавливалась и оглядывалась. И тогда Фэй ласково гладил ее по спине, и что-то тихо говорил.
На пригорке, перед поворотом дороги, они задержались, и долго смотрели на грозные башни Стены.
Учитель покинул их навсегда. Великая Душа соединилась с Великой Стеной, и осталась в ней навечно. И потому каменный Исполин стоит уже не одно тысячелетие, внушая ужас врагам, и поверяя свои тайны тем, кто умеет слушать ее голос.
ХУННУ
По мере продвижения армии на Запад, окружающий ландшафт менялся. С юга чувствовалось жаркое дыхание пустыни Такла-Макан, а северный ветер приносил запахи дикорастущих трав.
Ожидали нападений вражеской конницы. Командиры усилили дозоры, и дисциплину.
Вечерами у костров с особым вниманием слушали тех, кто уже принимал участие в столкновениях с хунну. Бывалые солдаты делились своим опытом и, как водится, нещадно привирали. Были и такие, кто пережил вражеский плен и все ужасы рабства.
«Молодые негодяи» в силу своего юного возраста побывать в таких передрягах еще не успели. Но их сотенный о кочевых народах наслышан был немало, и охотно делился знаниями с подчиненными.
Надо сказать, что благодаря железной дисциплине, и во многом справедливости своего командира, обстановка в среде «негодяев» заметно улучшилась.
Почти полностью прекратились случаи мародерства, и драки между солдатами. Но, и Юань, в свою очередь, как мог, выбивал из вышестоящего начальства провиант и теплое обмундирование. Ночи бывали очень холодными, а «молодые негодяи» были одеты, кто во что горазд.
На привале, после не очень обильного ужина, один из солдат обратился к Юаню:
– Господин начальник! Вы многое знаете. Не сочтите за труд, расскажите о дикарях-кочевниках, с которыми нам предстоит драться. Говорят, они свирепы, как стая волков, жрут мертвечину, а их стрелы воют, как шакалы в ночи.
– Хунну вовсе не дикари. – Возразил Юань. – Они такие же люди, как и мы с вами. Просто живут по другим законам. И мертвечину они не едят – это полный вздор. А вот стрелы у них и, правда, необычные. Все дело в наконечнике стрелы – он продырявлен, и в полете стрела издает пронзительный свист.
Но, ты прав, врага стоит хорошо изучить. В свое время мне довелось общаться со стариком-хунну, кстати, очень хорошим человеком. По каким-то причинам он бежал в нашу страну, неплохо здесь устроился и стал вполне добропорядочным купцом. Он-то и рассказал много интересного о своем народе.
Предки хунну говорили, что они пришли в степь, переплыв огромное песчаное море {74} . Кораблем им служила кибитка – дом на колесах, запряженная волами. Живут они охотой и скотоводством. Едят много мяса и пьют молоко. Постоянно кочуют по степи. Слабы в рукопашной схватке, но умеют искусно маневрировать, и изматывают противника до изнеможения. Нападают стремительно и неожиданно, и так же быстро исчезают. О них говорят: отогнать их легко, разбить трудно, уничтожить невозможно.
74
пустыня Гоби