Полет дракона
Шрифт:
Спустя 43 года после путешествия наших героев уничтожение пиратства было поручено Помпею. Замки разбойников были разорены, корабли уничтожены или захвачены, множество пиратов казнено.
В свете сказанного Читатель вполне может понять душевное состояние команды торгового корабля, беспомощно наблюдающей, как к ней приближается ее смерть, или, в лучшем случае, рабство.
Пиратские корабли, тем временем, уже покачивались по обоим бортам захваченного судна, намертво сцепленные с ним железными крючьями.
Через борта на палубу полезли довольные, ухмыляющиеся морские разбойники.
Вслед за ними на римское судно, картинно подбоченившись, шагнул Спрут в пурпурном одеянии.
Навстречу ему от растерянной команды отделился капитан и, не без достоинства, попытался что-то объяснить.
Пират отмахнулся от него, как от назойливой мухи.
– Савл! – Обратился он к своему спутнику. – Не будем терять времени. Посмотри, что они везут, посчитай по головам, оцени, здоровы ли. Если есть больные – отправь за борт.
Разыгрывать комедию пираты не стали. Пока остальные разбойники осматривали груз корабля, Савл деловито пересчитал команду и пассажиров.
– Вам повезло! – Объявил он в заключение.
– Мы сохраним вам жизнь. Правда, весь ее остаток вам придется поработать на нашего господина. Но, что делать, такова воля богов!
И он пакостно ухмыльнулся, показав гнилые зубы.
Спрут прошелся по палубе, довольный захваченными без боя кораблем и его грузом.
Присмотревшись, по-хозяйски, к каждому члену команды, он остановил свой взгляд на Фэе, и подошел ближе.
Оглядев худощавого ханьца и его друзей с ног до головы, он недовольно покачал головой и оглянулся.
– Какие-то они дохлые, Аполлодор! Неважное приобретение…
– Да, собака! – Сквозь зубы ответил Фэй. – Приобретение для тебя, действительно, хуже некуда!
Произнеся эти слова, он с разворота, нанес разбойнику молниеносный удар голой пяткой в челюсть.
Спрут рухнул на палубу, как подкошенный.
Остальные пираты оцепенели от неожиданности.
Целью этой книги, как уже успел заметить проницательный Читатель, вовсе не является популяризация, при всем уважении к ним автора, китайских, боевых искусств. Поэтому мы не будем здесь описывать короткую стремительную схватку, в которой достойную поддержку ханьцам оказали и римляне. Достаточно сказать, что сторонний наблюдатель, имевший возможность взглянуть на пиратские корабли в момент их приближения к римскому судну, и затем, часом позже, заметил бы в них лишь одну существенную разницу: те, кто сидел на веслах, поменялись местами с теми, кто находился на палубе. Все это время рабы-гребцы на пиратских галерах, в надежде на освобождение горящими глазами следили за ходом боя.
Сейчас на веслах, закованные в цепи, сидели предводитель морских разбойников Спрут, Савл, Аполлодор и прочие уцелевшие пираты. Выражение их лиц, покрытых ссадинами и кровоподтеками, было совершенно обескураженным.
Двое пиратов навсегда расстались с жизнью, и их тела отправили за борт. Среди команды римского судна потерь не было. Ли-цин тоже рвалась в схватку, но ее спутники оказались расторопнее, и девушка осталась без дела.
Ханьцы стояли на палубе, окруженные римлянами, и людьми, освобожденными с пиратского корабля. Среди них был и рослый негр, который, весело хохоча, обнимал всех четверых и приговаривал:
– Откуда вы взялись? Даже носорог не сумел бы расправиться с ними лучше, чем вы!
Римляне не знали, как угодить ханьцам, и те почувствовали себя неловко.
– Великие боги! – Повторял владелец судна, все еще не верящий в свое чудесное спасение.
– Кто ж вы такие? Слуги Марса? Или посланцы Небес?
Ли и Фэй, не обращая внимания на хвалебный хор голосов, в свою очередь, переглянулись. Оба, знатоки рукопашной схватки, они никогда в жизни не видели тех фантастических приемов боя, которые в сражении с пиратами непринужденно продемонстрировал Юань.
Часть римлян вместе с освобожденными гребцами, перешли на пиратские корабли. Один из бывших рабов с размаха вытянул Спрута плетью вдоль спины, и крикнул:
– Греби, сын гиены и шакала! Там, в Риме, ты заплатишь за все наши страдания!
Все три судна двинулись к берегам Италии.
Уже под вечер Фэй подошел к Ли.
– Я сейчас разговаривал с Юанем, и обо всем его расспросил. Ты знаешь, кто он?
– Ну?
– Горный Брат!
– Не может быть!
– Да! Он воспитанник этого монастыря, и сейчас проходит пятилетний искус жизнью. Именно поэтому он и оказался в армии, идущей на Запад. Там он и встретил Ли-цин. Я тебе вот что скажу: я вижу в этом, несомненную волю Неба. Оно послало его для того, чтобы защитить и сохранить жизнь твоей невесты.
Ли согласно кивнул головой.
Его отношению к Юаню было сложным. Этот сдержанный, спокойный юноша ему, несомненно, нравился. С одной стороны, он понимал, что без Юаня Ли-цин никогда не смогла бы преодолеть весь путь из Хань в Египет. С другой…, он почти два года находился рядом с ней, и из них больше года они провели вдвоем.
Ли и в голову не приходило, не доверять Ли-цин. Достаточно было взглянуть в ее сияющие счастьем глаза. И все же…он был мужчиной, и чувство ревности не было ему чуждо. Кроме того, его тревожил голос Юаня. Ему казалось, что он уже где-то его слышал.
Среди освобожденных рабов пиратского корабля выделялся молодой человек с красивыми, правильными чертами лица и горделивой осанкой. Ближе к вечеру он, безошибочно определив в Ли начальника, подошел к нему.
– Меня зовут Терес. Я – фракиец {239} , сын царя Элефа.
– Сказал он. – Я сопровождал посланника моего отца в Македонию, но в пути на нас напали разбойники. Посланника убили, а я попал на пиратские галеры. Если бы не вы, я, возможно, так бы и окончил свою жизнь рабом. Я приглашаю вас на мою родину. Отец щедро наградит вас.
239
Фракия – государство на территории современной Болгарии.
Ли вежливо поблагодарил Тереса, не думая о том, что это предложение когда-нибудь сможет обрести реальную основу.
Почти одновременно с отплытием наших путешественников из Александрии в Рим, жрец Несиамон, направляясь из Мемфиса в Долину Пирамид, стал свидетелем случайной уличной сцены: из-за угла дома выскочил уже хорошо знакомый Читателю У-вар и, поднимая клубы пыли, стремительно понесся вдоль улицы. За ним, размахивая увесистой палкой, гнался разъяренный римлянин.
– Лживая собака! – Кричал римский купец, потрясая палкой. – Я вырву у тебя язык и скормлю его гиенам!