Полет дракона
Шрифт:
– А я тебе, бабушка, письмо привез. – Сказал Словен, поднимаясь с колен. – Хоть тем вину свою заглажу.
– Бывает, и пишут…, совета спрашивают.
– Да, здесь не совета просят. Издалека письмецо-то.
– Хорошо. Поешь, потом и вручишь.
– И то ладно! Заодно расскажу все по порядку.
Словен ел, не торопясь, перемежая еду с байками. Мальчонка Богумир даже рот раскрыл в удивлении: такого, что гость поведал, ему и во сне на ум не приходило.
– Да, неужто, черные люди бывают?
– Воскликнул он в изумлении.
– Сам видел. – Подтвердил гость. – Я их побаивался поначалу, думал, они свирепы. Однако ж, нет: добры и приветливы. Обычаев разных навидался, к разбойным людям попадал, но – везло. Уцелел!
Покончив с просяной кашей, и запив ее молоком, Словен поглядел на Богумира.
Мальчик клевал носом, и уже не слушал рассказов путника.
– Притомился. – Вздохнула старуха.
– Давай-ка, молодец, иди на полати.
Взяв мальчугана за плечи, она отвела его в другую светелку.
– Расскажи мне, бабушка, что здесь творится. – Попросил Словен, когда она вернулась. – А то все я пою соловьем весенним.
– Да, что ж говорить… живут люди по-разному. Кто умирает, кто рождается.
– А что Ведичи?
– Ведичи… Старики ушли, молодые крепнут. Один в царев дом вошел. Умен и ликом светел. Вот одна из царевен, и вспыхнула костром неугасимым.
Словен хлопнул себя по лбу.
– Что ж это я! Писмецо-то, от Ведича к тебе.
– Это, каким образом? Ты с южных земель идешь, а они севернее живут.
– Верно все. Только письмо от другого Ведича. Того, которого ты в девичестве потеряла.
Словен полез за пазуху.
– Нет. Так не достать. Подшил я его от беды подальше. Дай-ка ножичек какой…
Прервавшись на середине слова, он поглядел на помертвевшее лицо Ярины.
– Ты уж не переживай так, бабуся! Живой он! Помнит тебя.
На стол лег шелковый свиток, врученный Словену посланником Империи Хань.
Ведунья дрожащими руками развернула свиток, и поднесла его ближе к свету. Колеблющийся огонек светильника выхватил из темноты славянские руны, выведенные тонкой кистью.
Вглядевшись близорукими глазами, Ярина охнула, и схватилась рукой за грудь.
– Богумир… - Прошептала она еле слышно.
– Я, пожалуй, пойду, гляну… - Тактично сказал Словен. – Вроде, дождь наведался.
Но, ведунья его не слышала. Темным, сморщенным пальцем она водила по неровно написанным строкам, слушая голос своей юности…
Когда Словен вернулся в дом, Ярина сидела за столом, и смотрела в одну точку. Услыхав скрип половиц, она медленно повернула голову.
Гость был поражен выражением ее лица.
– Может, я водицы принесу?
– Где он? – Спросила Ярина вместо ответа.
– Трудно сказать.… Попробую поведать тебе то, что я понял.
Когда близкие люди, с добрые полсотни лет ничего не знали и не слышали друг о друге, каждое, долетевшее из бездны времени слово, приобретает чрезвычайно важный смысл. Ярина по нескольку раз просила повторить Словена то, что он узнал от ханьцев. Заставляла вспоминать подробности, и сердилась, когда он что-то забывал.
– Что ж ты, как ягненок несмышленый! Слушать надо было!
– Рассказывали, болеет. – Припоминал Словен. – Ходить ему трудно. Но, ум светлый, и память не подводит. Говорили о нем с уважением, не сказать больше. Называли Учителем.
– Болеет, говоришь…. Я бы его подняла. А головушка у него всегда светлой была.
Они разговаривали далеко за полночь. Наконец, Словен встал и глянул в темное слюдяное окошко.
– Время татей {271} и утеклецов. – Сказал он.
– Нет здесь никаких татей. Народ душой чист. – Ответила Ярина. – И утеклецов, кроме тебя, никогда не бывало.
271
Тать (старославянск.) – разбойник, лихой человек.
– Вот что: собака с ними была! Юс ее звали. – Вспомнил Словен. – Большая, рыжая. У волхва, говорят жила. Мудрый человек был, с богами разговаривал. Потом недобрые люди лишили его жизни, и пес к попутчикам моим пристал. Так вот, он тоже Ведича твоего видел часто. Дружили они с тем волхвом.
Ведунья молча кивнула головой.
– Иди спать. С мальцом ложись, там места на четверых хватит.
Всю ночь Ярина не сомкнула глаз. В ее взбудораженной памяти вереницей неслись образы детства. Зеленый косогор, и они оба, веселые и смеющиеся, кубарем скатываются вниз.
– Яринка! – Громко кричит он ей. – Смотри, какой цветок! Я такого и не видывал!
Они склонились над цветком, и головы их соприкоснулись. Она и по сей день, помнит прикосновение его мягких, русых волос…
С первым лучом солнца она подошла к корзинке с пораненным рысенком. К вящему удивлению, зверек встретил ее живым взглядом больших круглых глаз и еле слышным мяуканьем.
– Ишь ты! Ожил!
– Обрадовалась она. – Это – добрый знак. Давай-ка, молочка отведаем.
Рысенок, довольно урча, сосал тряпочку, которую Ярина, время от времени, опускала в молоко. Потом закрыл глаза и уснул. Он был еще очень слаб.
В дверях показался Богумир.
– Жив твой пострел! – Обрадовала его ведунья. – Еще деньков десять, и будет бегать. Я его выхожу.
– Исполать тебе, бабушка! – В пояс поклонился подросток.
– Это пусть он тебе спасибо скажет. А, что наш гость? Спит еще?
– Да. Видать, дорога тоже несладкой была.
Вскоре проснулся и Словен. Трапезничали все вместе. Обстоятельно и не торопясь.
Словен сразу обратил внимание на то, что за ночь ведунья изменилась. Она выпрямилась, лицо ее помолодело, и светилось тихой, затаенной радостью.