Полёт Голубой Рыбы
Шрифт:
Тем не менее, мне нравился мой земной образ. Я не имела ничего против своего женского тела, имеющего такую нежную, гладкую кожу, которая теплела, когда к ней прикасалась мужская рука, и внутри так приятно пробегали импульсы, от чего «замирало сердце» и «порхали бабочки» (как говорят люди), и это было бы глупо отрицать. Когда, перед тем как прийти на Землю, мне объясняли какие ощущения у меня могут возникнуть в новом теле, исходя из опыта испытателей, я удивлялась тому, что взгляд на мир у женщины и мужчины сильно отличается. Как считали древние индейцы – женщины делаются из иного материла, чем мужчины. А в Библии говорится, что Еву создали из седьмого ребра Адама. Я бы хотела почувствовать эти различия на себе, но понимала, что здесь такое невозможно. Это немножко огорчало, ведь если бы мне удалось ощутить, что чувствует мужчина, я с гордостью потом могла бы сказать о понимании сексуального притяжения обоих полов, и о том, почему это играет такую большую роль в жизни людей, или о знаменитой мужской логике, значение которой, я думаю, сильно преувеличено. Но на Земле я могла быть только девочкой – девушкой – женщиной… Зачем вообще нужно было родиться мне на этой планете? Задайте этот же вопрос любому человеку на улице, и вы не получите никакого ответа. Мне кажется странным, что самые интересные вопросы мало кого волнуют, а если поинтересоваться – почему, то даже человек, склонный по своей натуре к размышлению и философии, объяснит это тем, что у людей просто нет времени об этом думать, так как жизнь их протекает в таком бешеном ритме, что они даже не успевают сделать все важные дела. Но почему человек всеми силами стремится сохранить свою жизнь, протекающую иногда в таких тяжких мучениях и лишениях? Я не понимала. Никто не задавал себе такого вопроса, ибо всё и без того ясно: раз ты родился, значит, должен жить, чтобы потом умереть… Но люди умирают постепенно – с самого момента рождения они уже начинают умирать, еще не догадываясь об этом: взрослеют,
И стала направлять в ее мозг воспоминания прошлого лета, когда мы с ней ездили на юг – к морю, лежали на песке, а море тихо катило волны к нашим ногам, лениво разбрызгивалось пузырьками минералки и превращалось в пену, а затем – в ничто, но так только казалось на первый взгляд: оно уходило в песок и становилось песком. Закрыв глаза, можно было слушать, что оно шепчет, когда приближается к берегу. Мама тоже шептала тогда: «Как хорошо, Инка! Ты чувствуешь, как хорошо и спокойно?» Я пыталась воссоздать в ней этот момент из прошлого, для этого мне нужно было изменить немного частоту колебаний энергетических потоков, на прием которых она была настроена в ту минуту (люди ведь сами притягивают к себе определенные потоки, в силу своего душевного состояния, и задают тем самым для своего организма тот ритм, в котором он живет какое-то время, пока что-то не изменится, и он не изменит настройки на восприятие другой энергии: так именно на глубоком плане и существует человек). Никак иначе я не могла помочь маме. Было бы странно, если бы маленькая девочка стала рассказывать о том, что именно знает она об этом человеческом заблуждении, связанным с понятием смерти. Пришлось бы слишком многое объяснять, и со стороны людей мои откровения вызвали бы полное непонимание и отторжение. Мне оставалось только удивляться, например тому, что они упорно считают, будто видимый ими мир был таким до их рождения, и не знают, что сами визуально творят его форму и цвет, запечатлевая всё в своем мозге, куда этот мир впечатывается некой картинкой и транслируется затем всю оставшуюся жизнь. Вряд ли многие из людей повторяют слова Будды: «Всё, что мы есть – результат наших мыслей. Ум – это всё». А через 2.5 тысячи лет после него, квантовая физика откроет ту же истину: «Всякое вещество существует лишь только благодаря силе.
Мы должны предполагать, что за этой силой кроется сознательный разум, являющийся матрицей всякой материи». Богом, сказавшим это, был Макс Планк (создатель квантовой физики, или создатель нового мифа?). Мы на Звезде давно уже знаем, что свет и сознание идентичны. И даже более того – человек светится с первого своего вздоха в момент рождения, и так продолжается всю его жизнь, правда, интенсивность излучения снижается с течением времени. Но как оно туда попадает? Если задать этот детский вопрос, ответ получится совсем неожиданным: источник излучения находится в самом организме, и это всего лишь низкоэнергетическая ядерная реакция, в которой задействованы природные радионуклиды, именно их число снижается с возрастом и поэтому человек начинает стареть – его свет становится менее ярким и он угасает, подобно звезде. Ведь такое свечение является не следствием жизни, а ее причиной. Может быть я сейчас случайно доказала существование души? Ваша тень покидает вас, когда вы находитесь в темноте, и чтобы этого не происходило – свету необходимо постоянно исходить откуда-нибудь, а если его нет вокруг, то тогда он должен исходить от вас самих. В этом и есть суть религии землян, как понимаю ее я.
Данные о землянах: То, что видит человеческий глаз не является полной картиной, потому что их глаза реагируют слишком медленно для того, чтобы успеть заметить то, что движется быстрее, только при замедлении времени они смогли бы увидеть больше, для этого у них существуют аппараты, которые дают им некоторые возможности расширения своего видения. Земляне видят 7 цветов, но до 10 миллионов оттенков. Впрочем, здесь всё индивидуально, естественно, что больше всего оттенков различают художники. Мне кажется, люди сами не понимают того, что общаются между собой, кроме слов и жестов, еще и глазами. Я заметила, что расширение зрачка означает у них возрастающий интерес к собеседнику, а если человек настроен враждебно к другому, зрачок его сужается, но это происходит только при достаточном освещение, потому что в темноте зрачки у них спонтанно расширяются, а при слишком сильном свете – сами собой сужаются, по видимому, в данном случае, это является защитной реакцией.
Всех их объединяет общее и привычное представление об окружающем мире, которое необходимо людям для того, чтобы лучше понимать друг друга и чувствовать себя более уверенными на Земле. Для них невыносимо полное одиночество, от чего они могут даже заболеть, не понимая, что болезнь – это не просто внутренняя поломка, которую может починить доктор. Если бы человек знал о том, что сам способен настраивать свое тело как биологический прибор на гармоничный и присущий только ему ритм, он жил бы в данном теле столько, сколько бы пожелал, пока возросшие силы разума и духа не привели бы к единственно правильному решению – поменять свое тело, потому что оно уже ограничивает его. Вот так, отработав свою программу на этой планете, люди переходили бы в другое состояние, ведь Земля – это лишь одна ступенька космической лестницы, как известно нам. Но я заметила, что здесь случается много и никчемных смертей: такое впечатление, что кто-то забрел сюда нечаянно, и наспех собрав свои земные пожитки, то есть: мысли разбросанные, запутанные идеи, сбежал отсюда. Где скитаются они? Что ищут, не в силах покинуть орбиту Земли долгое время, словно выброшенные из жизни, не успевшие выполнить то, что должны были сделать перед тем как пойти дальше. Это страшное зрелище для того, кто способен видеть его. К своему счастью люди видят только определенный участок мира, у них это называется кругозором. Не хочется упрощать устройство человеческого мозга и его интеллекта, но у меня создается впечатление, что у каждого из них находится некий датчик, который четко и неустанно следит за тем, чтобы человек существовал в строго отведенных для него параметрах. А остальной «невидимый» мир воспринимается им так, как при одном психическом заболевании, когда человек видит предметы, но не может их осмыслить, попросту – не может понять, что же такое он видит. Есть еще одна особенность восприятия: ко всему на этой планете рано или поздно привыкают и почти перестают замечать, потому что у человека атрофируется чувство новизны, его внимание рассеивается, а затем исчезает совершенно, и в сознании образуется дыра – пустое место. Усилием воли он еще напрягает свою мысль: «здесь что-то раньше было» – он это «видит» памятью, но не чувствует более – не ощущает: его нервы спокойны, прикосновения, некогда близкого существа, безразличны… И вместо живого душевного восприятия остается только абстрактное знание о предмете, да, он теперь всё о нем знает, но, увы, это всего лишь описание уже несуществующего для него мира, как падающая звезда, которой уже нет, но она всё еще падает, падает… Может по этой причине так развит на этой планете душевный паралич, как я это называю, а начинается он с единственной фразы: «Мне всё равно!», но в этом – вся суть бесчеловечности, хотя и звучит нелепо, ведь я говорю как раз о человеке. Мне так хочется сказать им: «Мир умирает вместе с чувствами.
Реагируйте! Дышите прерывисто! Любите до дрожи! Желайте чего-нибудь до слез, как дети! Живите! Только не привыкайте к жизни, чтобы не потерять ее раньше времени, назначенного для перехода».
Люди интересны в большей мере своей уникальной способностью реагирования, пожалуй, неповторимой в других мирах… И все-таки как такое возможно: ощущать каждой клеточкой своего организма, каждым нервом, носить в себе такую энергию, а умирать от сердечной недостаточности, от почечной недостаточности? Все болезни человека начинаются с этого слова – «недостаточность». Разве не парадоксальны земляне? (конец связи)
Космические наблюдатели давно отмечали, что люди не используют дарованную им энергию в полной мере. Я не могла этого понять еще на лекциях по землеведению (смешно звучит теперь данное слово, когда я знаю, что в смысловом контексте данной планеты оно – это сельскохозяйственный термин), так вот, меня удивляло то, как, обладая такой силой, человек остается таким бессильным, а порой совершенно беспомощным. Мне становилось жаль людей так же, как им жаль брошенного котенка или выпавшего из гнезда птенца. Но на Земле есть еще одна странность: сострадание и жестокость в этом мире не знает границ – как в одну, так и в другую сторону по оси абсцисс.
11
(Из дневника… 10 мая… 22 ч. 52 мин. …Санкт-Петербург)
Сегодня я смотрела на Звезду, пожалуй, дольше обычного. Иногда во мне происходила некая разбалансировка, или, как говорят на Земле – тоска. Интересно, что на Звезде такой болезни нет, потому что ты сама посылаешь мысль в том направлении, куда ей следует течь, и она не цепляется ни за какие «коряги» сознания, ее не относит течением к другому берегу, и она не взлетает черт знает куда, не поворачивается в своем движении на 180 градусов, и не приводит тебя случайно совсем в другое место, а не в то, по направлению к которому ты собиралась двигаться. Такое происходит только здесь: отсюда как раз – это неслучайное «томление духа» и прочая депрессивная маета. Теперь я тоже человек и у меня приличный опыт существования в человеческом теле, поэтому я уже перестала удивляться несвойственным мне порывам. Хотя, об этом меня тоже предупреждали перед путешествием. Но иногда я устаю. Трудно сказать от чего, и странно бы это прозвучало, скажи я, что устаю быть человеком, тем более, с балластом, который всегда тащу на себе, как рюкзак, висящий на спине альпиниста, поднимающегося в гору. Но это не физическая тяжесть, а совсем другое – ведь я не просто живу здесь: я наблюдаю. И так всегда: зимой, весной, летом, осенью, утром, днем, вечером, ночью (когда я смотрю информацию, простите, когда я вижу сны). Сегодня как-то быстро и незаметно для меня самой случился этот переход, словно из моей жизни, как из кинопленки при монтаже вырезали ненужный кадр. Вот я еще стою у окна и смотрю на Звезду… Вот я уже стою у окна и смотрю вниз с высоты примерно двадцатого этажа. И это точно день, потому что на улице светло. Неожиданно раздается женский приятный, но несколько монотонный голос, я бы сказала: голос без эмоциональной окраски. Похоже, что это диктор, и что где-то поблизости включено радио, но его нигде нет, его нет, а голос есть: он звучит как бы ото всюду и обволакивает меня с головы до ног: «Будьте внимательны! Инопланетная атака! Будьте внимательны! Сделайте всё необходимое для эвакуации! Будьте внимательны!» «Да поняла я, поняла, что по сто раз повторять, не впервой ведь, – думаю я», и подхожу к окну. Привычно нахожу на раме окна ручку, она скорее похожа на замок сейфа, чем на ручку, и вообще все окно напоминает шкатулку с сюрпризом: там столько всяких задвижек, которые входят и выходят в разнообразные пазы (бесшумно и без усилий – достаточно просто легкого прикосновения пальцев)… И вот я поворачиваю, точнее, проворачиваю «ручку» до конца, и понимаю, что теперь сделала всё как нужно: полная герметизация произошла (комар носа не подточит). После этого я продолжаю смотреть на дома, стоящие напротив, понимая, что в них сейчас происходит все то же самое: сотни людей проделывают это действие, отработанное до мелочей. Дома, кстати, выглядят несколько странно: они вытянуты вверх, очень высокие, а на вид кажутся совсем легкими (материал, из которых они построены, конечно, не кирпич и не камень, и не бетон, это напоминает металлоконструкцию, кто его знает из какого металла сотворенную). Цвет серебристый, похожий на крыло, нет, не чайки, на крыло самолета из учебника истории: когда-то такие прорезали небеса, поднимаясь над облаками где-то на 10 тысяч метров, – «дастиш фантастиш» по тем временам. Я, естественно, не вижу, что находится внизу – «под животом» моего дома, но мне зато хорошо видны другие дома: вот они все, как по команде выпускают «ножки» (опять же по аналогии с шасси, но куда там тем колесикам, по сравнению с этими опорами, мне почему-то становиться смешно: «избушка на курьих ножках», – говорю я себе, – вот тебе и сказки русские народные – по сути та же самая фантастика, а она, я считаю – ни что иное, как подглядывание в будущее). Но не буду отвлекаться от происходящего: в середине этой конструкции я замечаю нечто такое, напоминающее буравчик, конечно, оно имеет свое название, но мне оно не известно… Этот «буравчик», как мясорубка из прошлых веков, способный перемолоть, по-моему, всё на своем пути. По всей видимости, он ввинчивается в грунт, чтобы дом удерживался на поверхности с любой почвой, и даже на дне океана с его сыпучим и текучим песком. Значит так: «мясорубка» вращается, «ноги» передвигаются, и всё при этом работает. Но так как дома расположены выше уровня океана, они словно съезжают к воде вниз. И это не самое приятное ощущение, полученное мной когда-либо. Похоже, что вся жизнь здесь сконцентрирована только у воды. Я, правда, не имела возможности исследовать ближайшее пространство более детально, поэтому выводы делаю, исходя из имеющейся информации, увы. А что происходит с моим домом? Он тоже, как все в едином порыве идет в океан. Это становится даже интересно: как у него получится соскользнуть с берега в воду. Но я не почувствовала первые моменты перехода, и увидела уже само погружение, поняв это по тому, как постепенно начал подниматься уровень воды – все выше и выше, затем часть окна уже «утопла» совсем. Но я при этом совершенно спокойна, ничего необычного и сверхъестественного не происходит: мы погружаемся в океан.
Я знаю, что так нужно, потому что эти «инопланы» не могут переносить воду, а значит, в нее они не полезут точно. Подводный мир меня не особенно удивляет: пейзаж, как пейзаж – водоросли, рыбки, которые все-таки стараются близко не подплывать к окну: только самые глупые или совсем молодые и любопытные. Очень быстро мне надоедает смотреть на них (что они мне могут сказать, эти немые, со времен первого потопа, существа?), и я иду на кухню, чтобы попить кофе (классно, что он здесь есть еще, не ожидала, если честно, и главное, что он есть у меня). Потом я поливаю свой маленький мини-сад в котором собрана коллекция точных копий всех деревьев, существовавших раньше на Земле, но уменьшенных во много раз: они вмещаются у меня в одной комнате, которую я так и называю без всяких затей – оранжерея. И тут снова раздается все тот же голос: «Можно вернуться! Безопасно! Выход наверх с последующей полной разгерметизацией! Можно вернуться!» «Ну, спасибо на добром слове», – говорю я кому-то в пространство, и ложусь на зеленый ковер травы: мягкий, теплый, и закрываю глаза…
И слышу, как у моего изголовья звонит будильник. Сколько же это он уже надрывается, чтоб сообщить мне о начале земного дня? Но ведь сейчас я тоже была на Земле, только что, несколько минут назад – несколько столетий вперед… я была на Земле (вот всё у них здесь так – совершенная путаница со временем, попробуй расскажи кому-нибудь, что когда-то они могут проснуться в таком длинном-предлинном доме на дне океана, и не почувствовать при этом никакого страха: так – небольшое путешествие, не более того). Мне же лично к этому не привыкать. Все живущие на Звезде – путешественники по своей сути, а не по профессии. Такого условного понятия там просто не существует. Мы обладаем врожденной способностью изменять свое тело, и структура его такова, что дает возможность перемещаться в пространстве беспрепятственно: в любом направлении, поскольку такие координаты как: верх-низ, длина-ширина, начало-конец – задаются координатором только в целях обучения движению на коротком отрезке времени, когда эта упрощенная модель укладывается в рамки школьного представления о пространственно-временной константе. Вначале ребенок находится в своей кровати, в манеже, в комнате, в доме, потом ему позволяют двигаться во дворе, на улице, в Городе, пока его сознание меняется вместе с ним, преодолевая архаические этапы космического роста, подобно тому, как человеческий зародыш претерпевает все стадии своего внутриутробного развития. Настоящий же путешественник уже не пользуется компасом и картой, потому что его движение не имеет направления, главное для него – не прийти в какую-то точку пространства, а найти новую дорогу, по которой еще никто не проходил. Представьте себе бескрайнее поле – степь – равнину, за ночь занесенную снегом. Дорог не видно, предположим, они где-то есть, но невозможно разглядеть даже слабых очертаний их под снежным покровом. А идти вам нужно, потому что если вы остановитесь, это будет означать, что вы уже пришли: и бескрайняя белая пустыня – ваш последний сон о мире, и больше вам ничего не присниться никогда. Это и есть конец света, которого так боятся на Земле, и периодически готовятся к нему, не понимая на самом деле, что они могут увидеть там. Землю обнимает своим холодным и скользким телом огромная Рыба, плывущая в мировом Океане. Она все время пытается поймать свой хвост, но никак не может этого сделать, и только иногда вздрагивает земля от ее резких движений. Если же Рыбе удастся поймать свой хвост – всё разрушится: ничего не останется, кроме пространства, в которое, однако, нельзя будет проникнуть, потому что оно станет недоступным для восприятия, невидимым ни вдали, ни вблизи. Но мир отделен от хаоса трехслойной бездной из густой воды, густого ветра и тонкого ветра. Он имеет странную форму, состоящую из трех усеченных конусов или пирамид, из которых средний и верхний конус сложены основаниями, а вершина среднего покоится на вершине нижнего. Высота всего мира равна 14 веревкам. В основании нижнего мира лежит квадрат со стороной 7 веревок или круг такого же диаметра. И если Рыба поймает свой хвост – разорвутся веревки, связанные вместе, тогда все повторится снова, как в то время, когда наверху была мгла, внизу – прах, а звери, птицы и люди сбились с пути. На Звезде такой страх переживали наши предки, выходившие за Ворота Города, где пространственно-временные связи, определяющие их представления об окружающем мире, разрывались и они больше не могли уцепиться за веревку, болтающуюся, впрочем, у них на шее. Именно эти представления оберегали их от Вечности, к пониманию которой полученные ими знания были уже не применимы. Можно было бы остановиться за Воротами – оцепенеть – застыть на месте – назвать это смертью – забыть себя. Страх – это тормоз для любого движения.