Полёт Клеопатры
Шрифт:
– Не увиливай! То что мне принесли еду, не означает, что я могу забыть обо всём, и перестать думать о твоём предстоящем отлёте!
– Ах, да… Отлёте…Я уж и забыл, что улетаю, – игриво продолжил изображать простачка Павел.
– Сейчас я тебя укушу, – сверкнув глазами предупредила Клеопатра.
–Кусай лучше бутерброд давай быстрее. У меня до полудня есть время прогуляться с тобой, а потом я должен быть в лаборатории, – снова попытался перевести внимание жены Павел.
– Всего только до полудня? Я так не хочу с тобой расставаться теперь ни на минуту… – сделала бровки домиком она.
– Кстати, если хочешь, можешь поехать в лабораторию со мной. В конце концов, пора тебе увидеть, чем я занимаюсь… – предложил Павел
– Правда?! Как интересно! Да, я очень хочу поехать к тебе в лабораторию! Но с начала мы прокатимся до одного удивительно красивого нового парка! Я недавно там проводила съёмку и мне так захотелось показать тебе его!
– Идёт! – согласился Павел.
Они быстро разделались с бутербродами, допили кофе, затем стали выставлять на тележку посуду, и тут Павел будто бы ненароком зацепил одну чашку с блюдцем, и те с грохотом упали на пол. Клеопатра аж вскрикнула, видя это. А муж, повернувшись к ней, победоносно улыбнулся. Поскольку она сидела так, что не могла видеть, на сколько осколков разлетелся обожаемый ею фарфор, она робко поинтересовалась:
– Может быть не сильно разбились и можно склеить?
– Совсем не разбились, – торжествующе ответил Павел.
– Как? Они же такие тонкие?! – она перегнулась через Павла, свешиваясь с кровати, готовясь подбирать осколки в полном убеждении, что муж просто отсрочивает её печаль по разбитой посуде. Каково же было её удивление, когда она действительно обнаружила на полу целые предметы. Она подняла их, снова уселась на постели и в недоумении рассматривала их.
– Я заказал копии из ударопрочного фарфора, которые выглядят – один в один как те оригинальные. После той истории с разбитыми чашками я выпросил у твоей мамы ещё одну целую чайную пару, она великодушно, но не без опаски мне их доверила, и мне напечатали точные копии, но с улучшенными характеристиками! Я ей в итоге вернул три чашки, и она была в таком изумлении. Утверждает, что совершенно не способна отличить оригиналы и копии! У них лишь совсем чуть-чуть отличается звук, когда по ним ложечкой постучишь. И тогда она мне велела ничего тебе не рассказывать об этих чашках, потому что взяла у меня координаты «чашко-печатников» и заказала им копию сервиза твоей бабушки нам на свадьбу.
– Не может быть… – улыбаясь, произнесла Клеопатра, представляя этот «сговор» своей мамы с Павлом.
– Мы с ней условились, что я ей расскажу о твоей реакции, если мы начнём «бить посуду». А у нас как-то всё повода не было, – весело добавил Павел.
– И ты решил сейчас так вот якобы нечаянно уронить, когда я тебе напомнила про хрупкость фарфора? – ставя посуду на поднос, и при этом нарочно сильно упираясь в тело мужа локтем, угрожающим тоном спросила Клеопатра.
– Да! Моя проницательная! – воскликнув с чувством подавляемого неудобства от локтевого приёма жены, Павел в ответ тут же произвёл захват своей хрупкой любимой женщины в объятия и под её весёлые повизгивания стал зацеловывать ей лицо и волосы.
– Ну, давай уже собираться!? – то ли предложила, то ли спросила затем тихо Клеопатра, вглядываясь в его лицо.
– Давай, – слегка помедлив, всё-таки решил Павел.
Глава 2
Парк действительно был хорош. Они нагулялись, устроили себе второй, более плотный завтрак в кафе на берегу реки, и Павел был очень благодарен жене за то, что она как будто забыла и об их вновь отложенном свадебном путешествии, и о предстоящей разлуке. «Всё-таки она очень старается, делая и вот эту прогулку для меня незабываемой», – думал он, глядя на то, как она поправляет волосы, наклонившись к воде, кидая подплывшим уточкам кусочки булочки. Она будто услышала его мысли, повернулась к нему, и он заметил, что в глазах-то всё равно поселились грустинки. Да ему и самому, откровенно говоря, было грустновато от того, что он вынужден её оставить. Смешанность этого чувства с превалирующим ликованием от приближающегося момента реализации его мечты о космосе, конечно, придавала смятения в душе. Но он понимал, что всё делает правильно, что они всё преодолеют.
В лаборатории Клеопатру бурно приветствовали те коллеги Павла, которых она немного знала. Несколько человек в числе гостей на их свадьбе, а одного – Александра, ещё и до замужества нередко видела вместе с Павлом. Александр был лет на пять старше Павла, видно было, что они дружат, и что к мнению своего друга по любому поводу Павел относится с большим вниманием. Здесь же работала и жена Александра, добродушная блондинка Елена. В кругу друзей Клеопатру именовали Пати или Пат. Вот и сейчас отовсюду слышалось: «О, Пати, как это ты решилась нас здесь проведать?» «Привет, Пат! Отлично выглядишь!»
– Отстаньте от девочки, – обнимая Клеопатру, отваживала парней Елена.
– Привет, Лен! Ты слышала, мой куда собрался? – жалобно произнесла Клеопатра.
– Да слышала, конечно, пошли почирикаем в оранжерею, – потянула её за собой Елена.
Клеопатра оглянулась на мужа. Тот кивнул:
– Ступайте-ступайте, а нам тут есть о чём потолковать…
– Ну как? Ты живой после объявления о полёте? – насмешливо-участливо поинтересовался Александр, взглянув на друга, но продолжая проделывать манипуляции за столом с возле микроскопной камеры.
– Да меня чуть не съели на завтрак. Но, откровенно говоря, думал, что будет хуже, – весело поделился Павел, просматривая на лежащем рядом планшете свежие данные по совместной работе.
– Всё-таки она у тебя ещё такая молоденькая, ей всего 25 лет ведь, да? А ты на 8 лет, получается, старше… Сложно ей, конечно… – выискивая что-то в блокноте проговорил Александр и перевёл взгляд на удаляющихся по прозрачному туннелю жён.
– Да, на 8 лет я старше. Ты знаешь, у некоторых собственническое отношение к мужьям с возрастом лишь усиливается. Так что даже неизвестно, кому бывает сложнее, – усмехнулся Павел.
– Что есть, то есть, – вздохнул Александр.
– Но тебе-то – грех жаловаться, Саш! Твоя Лена тебе вроде бы особо рамки не сужает!
– Да я не о себе, Паш! Хотя и тут, как говорится, не всё так однозначно. Но я вчера встретился с другом детства. Мы сто лет не виделись! Зашли в бар посидеть. Так его благоверная названивала то и дело и ещё не один десяток сообщений там ему накидала. Ладно бы там ситуация как-то была сложная, я не знаю, пожар-наводнение, и она там одна – не знает, что делать. Так нет, просто тупо требовала его присутствия дома, а не где-то там. Я поинтересовался у него – может она беременная или болеет. Нет! Здорова, детей заводить вообще не хочет, толком ничем не занята, и муж должен быть просто рядом! И он ей терпеливо так ещё отвечал довольно долго, потом всё-таки сорвался, рявкнул на неё, а когда звонки прекратились, добавил «Обиделась, устроит потом дома скандал, да ну и плевать – я с тобой столько не виделся! Переживу!» Вот скажи мне, Паш, на дворе – середина двадцать первого века! Что за крепостничество такое у некоторых? Наука развивается, технологии – тоже, а по части отношений некоторые застряли, я даже уж не знаю – в каком-то средневековье!
– Ты прав, Саш. Некоторые действительно застряли…
– И вот я сижу с ним вчера и чувствую себя ещё будто бы виноватым! Типа я причина того, что у друга будет дома скандал! Ну, мы так-то нормально пообщались с ним, повспоминали некоторые моменты, но, как говорится, осадочек остался… Умеют же некоторые женщины, даже не находясь рядом, отравлять атмосферу своими реакциями!
– Это точно. Клёпа у меня, конечно, пошумела утром, но потом вижу – взяла себя в руки. Перенастраивается. Но, как ты заметил, тяжеловато ей…