Полёт на трапеции

Шехтман Марк

Стихи о молчании

Горький сон мне явился сегодня под утро некстати,Что поставлен я паузой в Божьей великой сонатеИ меня, как скалу, огибают летучие звуки,Простирая в пространство прозрачные крылья и руки.Мне ли критиком быть высочайшей Господней работы,Где в прекрасном согласии встали прекрасные ноты?Но надмирный Маэстро, увы, не узнает, что значитБыть молчащим меж тех, что смеются, поют или плачут.Я себя утешаю: молчание необходимо!Ведь недаром чудесно немое отчаянье мима,И затишье заката, и ночь, где ни ветра, ни звука…Ах, не верьте, не верьте! Быть паузой – тяжкая мука.И что мудрость в молчанье – вы этому тоже не верьте,Потому что звучать – есть отличие жизни от смерти,Потому что иначе идти невозможно по краю!Может быть, я проснусь… Может быть, ещё что-то сыграю.

Портрет пророка в молодости

Во дворце фараона прохладен бассейн,Тишина опахал и услада ковров…Ты ещё ни к чему не готов, Моисей,Ты к великой и горькой судьбе не готов.Ты неглуп, но пока беззаботен и пуст,Ты царевич, ты выше похвал и обид! —И такому ли явится пламенный куст,Из которого Яхве с тобой говорит?Лучше ласка рабынь и послушливость их,Ловчий сокол и свита за правым плечом,Чем однажды увидеть

у стен городских,Как твоих соплеменников гонят бичом.Лучше жалких отринуть и слабых забыть,Как предписано кодексом рангов и каст,Чем, раба защищая, капо зарубить, —И тобою спасённый тебя же предаст……Будет жизнь беглеца и пастушья сума,И не знает ещё ни один звездочёт,Что погибнут младенцы, что спустится тьмаЧто кровавыми волнами Нил потечёт,Что пойдут за тобой через дали пустыньНе колонны героев, а толпы рабов,Для которых похлёбка дороже святынь!Моисей, ты ещё ни к чему не готов…Но в обещанный рай, так похожий на ад,Ты бредёшь по тропе, еле видной в пыли,Где столетья спустя столько орд и армадСтанут прахом Святой заповедной земли.А толпа позади тащит ропот и ложь,Боль, надежду и страх за полтысячи лет…Ты до края дойдёшь, но за край не зайдёшьИ в пустыне умрёшь, исполняя Завет.И в последнюю ночь, в свой предутренний час,Уползая за круг обветшалых шатров,Ты прошепчешь во тьму угасающих глаз:– Ты прости меня, Боже… Я был не готов…

Чужой

Я в глуби водной вижу признакиПотусторонних измерений:Вот рыбы тихо, будто призраки,Скользят меж медленных растений.Их плавников движенья мерныеБесшумны в сумраке лазурном…Здесь всё чужое – так, наверное,Я проплывал бы над Сатурном.Малёк метнётся, крабы спрячутся,Порхая, уплывёт медуза…В их памяти со мной не значитсяНи отторженья, ни союза.Я здесь явленье инородное,И в местной мокрой лотерееЛюбое существо подводноеМеня живучей и хитрее.Что ж делать, мы созданья пешие!И выбравшись на берег вскоре,Я скину ласты надоевшие,Взгляну на сушу и на море,На их границу белопенную,Чей гул лишь вечности послушен, —И снова вспомню ту Вселенную,В которой я ничуть не нужен.Не нужен – но зато единственный! —А здесь я просто человечек…Так по стезе своей таинственнойСкучает отставной разведчик.Да, он, конечно же, стараетсяИзобразить, как славно дома,А сам слоняется и мается,И всё так пресно, так знакомо…А ведь хотелось жизни радостной,Рискованной и интересной!Адреналина жар стоградусныйМанит туда, где нам не тесно,Где нет ни массовых, ни кассовыхДорог, что стелются под каждым…А мне бы крыльев – хоть пластмассовых! —И полетать на них однажды!

Мы и наши гении

Ах, эти Моцарты, Пушкины, Кафки!Каждый – как дальней кометы осколок,К нам залетевший случайно… Для справки:Жизненный путь их обычно недолог.Гения тронь – зазвенят отголоскиДетского стресса, страсти минутной —Фокусы дедушки Фрейда… Для сноски:Жить рядом с гением, ох, неуютно!Хвалит наставник, а папа печален:Сын-де замечен в пустом разгильдяйстве!Что? Гениален? Ну пусть гениален,Но не усерден в домашнем хозяйстве!Женщины к гению валят толпою! —Сереньким нам это очень обидно…Но, если женится гений, не скрою,Участь супруги его незавидна.Гений и выгода редко совместны:Смотрит на звёзды, а жизнь дорожает,Дети растут, чем кормить – неизвестно,Ну а жена всё рожает, рожает…И кредиторы, и глупость, и зависть —Лужа, в которой валяемся все мы!Где же берёт он прекрасную завязьМузыки, формулы, мысли, поэмы?Кто он, сей баловень чудных мгновений,Саженец странный средь поля людского?Чёрт захохочет: – Ужо тебе, гений! —И замолчит, чуя Божие слово…

Мальчик на холме

Мальчик смотрит с вершины крутого холмаНа ушедший, колеблемый памятью мир…Детство, солнце, июль, золотая хурма,Ярко-красный гранат и лазурный инжир!А зимой первый снег ослепительно чистИ сосулька вкусней, чем любой леденец!И везде на портретах, усат и плечист,В белом кителе Сталин! – наш вождь и отец.Мальчик смотрит с вершины крутого холма.Время юности. Смута желаний и дел.Что-то буйствует в недрах души и ума,Несовместное с сереньким словом «предел».В лексиконе – «галактика» и «звездолёт»,В моде – джинсы, походы, костры, неуют,И Высоцкий в кассетнике хрипло поётПро разорванный парус и горный маршрут.Мальчик смотрит с вершины крутого холма.Бомбы, лозунги, съезды, всеобщий молчок.Встанешь утром – в газете чернеет кайма:Мол, скончался и этот генсек-старичок.Ну да нам всё одно. А в империи сплошьВоровство, пустословье, разор и раздор,И пытается скрасить державная ложьВечный неурожай и афганский позор.Мальчик смотрит с вершины крутого холмаНа страну трёх морей и десятка пустынь,Где на склонах, как овцы, толпятся домаИ глядят кипарисы в небесную синь,Где ведётся летам с Сотворения счёт,Где беседуют с Господом подле Стены,Где верблюдица-вечность устало бредётПо колючим пескам от войны до войны.Мальчик смотрит с вершины крутого холма.Время тает, как звёзды в рассветной реке.Не сбылись, слава богу, сума и тюрьма,И два внука растут, только жаль, вдалеке.Иногда приезжают – тогда кутерьма,От которой теплеет в душе и в груди!Мальчик смотрит с вершины крутого холма,И, быть может, не вся ещё жизнь позади.

Бродский и Рейн в Венеции

Шли два поэта древним городом,Два разных – как лицо и лик.Один, немного схожий с вороном,Был славою равновеликПалаццо с именами гордыми,Мостам в отметинах времён,Химерам с каменными мордами,Ажурной строгости колонн.Но мало уделял вниманияИм гений и лауреат.Он не обдумывал заранееУлыбок, реплик и цитат,И потому звучал естественноЕго небрежный говорок,Порой сменяемый торжественнымНапевом чуть картавых строк.Стихи читал он просто вроде бы,И так читал их он один,Отторгнутый от русской родины,Но с ней мучительно един.И боль, таланту соразмерную,Себе, быть может, вопреки,В стихи он прятал – как, наверное,Калека прячет полруки.Второй, исполненный терпения,Был роли слушателя рад.Без ссылки и высокой премииОн дома вырастил свой сад.Но и его планиду пёструюШторма кидали вверх и вниз,И стрелы, хищные и острые,Лишь чудом мимо пронеслись.Он выжил между лютой стужеюИ пыльной горечью разрух.…И я не знаю, чья же лучшеюБыла судьба у этих двух.

Стихи для детей

Когда с немотой нас поженит великая сводня,Вам Завтра расскажет, какими мы были сегодня,И вывесит ценник всех наших стихов и улыбок,Ненужных побед и прекрасных, блаженных ошибок.Из дальних пределов, при жизни, увы, недоступных,Уже не исправить намерений, слов и поступков,Но вы, молодые, явите чуть-чуть милосердьяК нескладным итогам излишне большого усердья!Ах как мы старались! Искрили мозги и суставы!И правы мы были, когда даже были неправы,И чушью задорной свои заполняли тетради,А если и врали – так только лишь истины ради!Но знали мы точно, что избраны веком и словом,Что именно нам суждено прикоснуться к основамГлубин и галактик! – и не было большего страха,Чем тихо и сонно рассеяться горсточкой праха.День близок к закату. Свои собирая котомки,С улыбкой мы просим вас, дерзкие наши потомки,В безвестное Завтра летящие под парусами:Судите тогда нас, когда поумнеете сами!И знайте, что ваши успехи, ошибки, тревоги —Они не начало – они продолженье дороги.Пройдите свой путь, оглянитесь и тихо вздохните,И стих напишите, и детям его расскажите…

Обыкновенная история

Они стихи писали. А пороюИх накрывали страсть и тишина.Я в интересах истины не скрою:Он был умней, талантливей – она.Их разные обслуживали Музы.Им нравились условия игры.Средь множества дуэтов и союзовОни не худшим были. До поры…До той поры, когда она однаждыПропела, будто складывала стих:«Любить достоин далеко не каждый.Здесь я одна люблю за нас двоих!»Тогда с высот мужского первородства,Иронией припудривая гнев,Он пошутил, что бесы превосходстваПредпочитают перезрелых дев.И вздор амбициозного скандалаСдул с бабочки нежнейшую пыльцу…Любовь померкла, съёжилась усталоИ побрела к унылому концу.Не стало ни звонков, ни посещений,Ни тихих посиделок под луной.Он стёр инициалы с посвящений,Она сожгла поэму «Мой герой».В своих обидах каждый был упорен,И каждый залатал дыру в судьбе,Но почему-то ищет до сих пор онВ её стихах хоть строчку о себе.Смятенье слов, прекрасное до дрожи,Метафор золотистый звукоряд– всё это не ему теперь! – и всё жеОн примеряет их чужой наряд.И будто на мгновение воскреслиЗвезда, любовь и запустелый дом…Кольнёт в груди – а может быть? а если? —И аж до слёз смешно ему потом!

Кольцо Соломона

Дорогая, в час пик ошибись как-нибудь континентом!Мы с тобой забредём в ресторанчик на рыжей горе.– Мир входящим! – приветливо, с тысячелетним акцентомСкажет старый еврей при мобильнике и кобуре.За горою Стена, сохранённая верой и горем.Всё вернулось на круги, но сколько же было кругов…А на юге – послушное голосу Господа море,Что спасало народ, переживший врагов и богов.Где все эти цари, фараоны, халифы, эмиры,Превзошедшие прочих в жестоком своём ремесле?И следа не найдёшь… А судьба и история мираПо тропинке плетутся на старом ушастом осле.Так давай не спешить. И пускай на кольце Соломона«Всё проходит» написано, грусть отложи на потом.Может быть, и не всё – если я дожидаюсь влюблённоРук твоих и шагов, как и в тысячелетии том.Ну, допустим, пройдёт… А пока мы побудем с тобоюВот за этим столом, где сошлись мировые пути,И бокалы допьём, и пойдём за ослом, за судьбоюПо тропинке наверх – и кто знает, что ждёт впереди?

Аптекарь

Лечит здесь людей не лекарь. Много лет подрядПользует селян аптекарь – шапочка, халат,В пятнах старческие руки, будто пролит йод,И к нему со всей округи сходится народ.Плохо людям – хрип да кашель, заложило грудь —Просят порошков и капель хоть каких-нибудь.Он им, словно детям малым (без толку, хоть плачь!),В сотый раз твердит устало: «Врач вам нужен, врач…»Соглашаются, конечно: «Правильно, милок!Только врач, пойми, сердешный, дорог и далёк.Ехать холодно и хлябко, осень ведь сейчас,А к тебе и мать, и бабка приводили нас!Помоги!» – и на стремянку залезает он,Где пустырник с валерьянкой, липа и паслён.Это вроде бы подлечит. Добавлять к питью…И уйдёт он лишь под вечер в комнату свою.Стол, продавленное кресло, печка – а потомИзменяются чудесно человек и дом.Кто вы, господин аптекарь? …Плащ, чеканный лик.Свечи и библиотека потаённых книг.Свод, гранитные колонны и хрустальный куб.В нём, заклятьем полонённый, мечется суккуб 1 .Лютня, клавесин, страницы рукописных нот.В клетке Феникс золотится. Дремлет чёрный кот.Графский герб из палисандра в перекрестье шпаг.В печке вёрткой саламандры огненный зигзаг.Пламя одевает стены в алые шелка,А в окне чужих вселенных мчатся облака.Снявши меч в драконьей коже, шпоры и берет,Маг через крутой порожек входит в кабинет,С кресла ворох пышных юбок сбрасывает прочь.Моцарт и мадеры кубок с ним разделит ночь.Память робко постучится: можно ли, нельзя?Можно! – и являют лица давние друзья,Те, чей ум, как бритва, острый, жаждал перемен:Нострадамус, Калиостро, Фауст, Сен-Жермен,Те, то в бедности и в лоске не щадили сил.Тайный камень философский их к себе манил.А была до цели – малость! Но по одномуВсе ушли. И мощь досталась младшему – ему.Страшный камень, вещий камень сдался, наконец!Обратились воды в пламень, в золото – свинец.И открылся между тайн высший их предел:Камня этого хозяин Вечностью владел,Силами и тьмы, и света ведал чародей.Но, всевластный в мире этом, средь живых людей,Мёртвых он из-за порога возвратить не мог,И скитался одиноко новый полубог.Преданность ведь тоже тайна. Нет над ней суда.А потом судьба случайно привела сюда.Поп, кузнец, пастух и пекарь… Каждый – человек,Прост, хитёр, неглуп. Аптекарь вот уж третий векЛечит их, отводит войны. Честно говоря,Оттого ему спокойно, что живёт не зря.Три села и две деревни – все к нему идут.Он тут свой, хотя и древний, как овраг и пруд…И, выходит, не бессмертным – добрым надо быть,Чтоб в миру жестокосердном ближнего любить.Тёмен ближний и не вечен, свыше не храним,Но душа в нём человечья! – значит, надо с ним,Часто слабым и усталым, разделить пути,Значит, там, где света мало, сам ему свети…

1

Суккуб – демон похоти женского пола.