Полет над бездной
Шрифт:
— Сэт?! — удивился Норбер.
— Да, это он нашел тебя.
Глаза Норбера забегали, выдавая и смятение и стыд.
— Какой он сейчас? — спросил он несмело.
— Да, все такой же, — ответил Ник спокойно. — В нем за эти три года почти ничего не изменилось.
— Ясно…
Ник растерянно смотрел на сына, боясь представить его эмоции.
— А ведь мы могли бы быть друзьями, но…
— Вы можете! — уверенно заявил Ник.
— После того, что я сделал.
— Он не хочет это вспоминать.
«Разумеется» — подумал Норбер, но ничего не сказал вслух, не желая выдавать тайну Сэта и Агвина, да и свою тоже, слишком уж все это было жестоко.
14
«Кретин,
Есть книги, из которых можно узнать все и ничего не понять.
Сэт лежал с закрытыми глазами. Веки казались ему непосильно тяжелыми и, будучи абсолютно измотанным и совсем не отдохнувшим, он решил просто оставить все так, как есть. Глаза все еще болели, причем сильнее, чем вчера. Их жгло будто огнем. Он все надеялся, что это странное ощущение стихнет, и они будут просто украшением, как и прежде, но все оставалось по-прежнему. Он чувствовал свои глаза и это просто раздражало! Он приоткрыл правый глаз, и тут же испуганно открыл оба. Над ним был простой потолок, белый ровненький, но… он видел его ни линиями, ни потоками, и даже не волнами, подобными искажению. Он видел его в цвете, как белый ровный потолок. Он видел! Видел, как все!
Он так этого ждал, так мечтал об этом, так надеялся, и вот перед ним реальность, которую он так долго хотел увидеть, но ему хочется бежать прочь от нее. Он не верил сам себе и не понимал от чего же ему так страшно, чего он боится и почему, хочет вновь не видеть этот мир. Он вновь закрыл глаза, надеясь, что это наваждение исчезнет, но глаза по прежнему нестерпимо жгло, а голова болела, будто не справлялась с давно забытыми ощущениями. Сэт вновь открыл глаза и резко сел на кровать, осознав, что его галлюцинация никуда не делась.
Он долго смотрел на пол, не понимая, что делать. Он совсем не знал, как принять такое событие, будто ему даровали что-то огромное, что-то чего он никак не мог понять.
– Ализиз!
Он закрыл глаза и улыбнулся, безумной улыбкой сумасшедшего. Его глаза жгла боль, но прекрасно понимал, что это лучшее из того, что его глаза когда-либо давали ему. Еще одна его мечта стаяла перед ним, а он вновь хотел бежать, будто боялся быть счастливым, или понимал, что это счастье так легко отобрать, что даже на миг не хочется верить в него, ведь так было всегда… Его надежда рассыпалась в пепел, лишь Илья оставался рядом, будто ничего на происходило, и сколько бы раз он не вставал на ноги, все повторялось вновь и вновь. Его разрывало от боли, от отчаянья, от счастья и надежды. Его жгло болью, и хотелось плакать, а он дико улыбался, вновь пуская в свое сердце слабый луч надежды. Он знал, что сейчас он как никогда близко подошел к самой страшной грани в своем разуме, что сейчас его чувства как никогда страшны и безумны, но он чувствовал, а значит жил. ПОЧЕМУ ЖЕ ОН ВСЕ ЕЩЕ ЛЮБИЛ ЭТУ ЖИЗНЬ? ЗА ЧТО?
— Не оставляй все на меня…
— Отпусти!
— Ализиз! Я не справлюсь без тебя! Я не смогу!
— Отпусти!
— БРАТ!
— ОТПУСТИ, тебе говорят!
Его запястье выскользнуло из женской руки. Короткий взгляд и он мчится прочь, назад в ЖИЗНЬ, но почему?
Этого он никак не мог вспомнить…
Сэт медленно сполз с кровати на пол, понимая, что все в его сознании смешалось. Если бы он только подумал о том, что с ним происходит, то наверняка назвал бы себя безумным, но он не хотел думать, ни над вернувшимся зрением, ни над новым осколком того далекого ведения. Он просто смотрел на свою комнату, понимая, как давно он ее видел и как это забавно смотреть на нее простыми человеческими глазами. Он знал, что совсем ничего не изменилось, ведь он сам ничего не хотел менять здесь, но за десять лет линий и теней он просто не мог налюбоваться стенами потолком, полом, мебелью, белой скрипкой на шкафу…. Он любовался бардаком, который всегда царил в его комнате и он казался ему прекраснейшей картиной.
Он улыбался безумной улыбкой, прекрасно понимая, что еще миг, и он совсем раствориться в этом ощущении.
— Я не держу тебя больше. Я не буду мешать тебе, но, пожалуйста, подумай хоть на миг о том, что я тебе говорю. Это же твой долг…
— Отстань. Я просто живу, а все остальное твоя забота. Ты сама этого хотела.
— Но я ведь не знала, что все так обернется. Я не понимала, что настолько слаба…
— Я хочу жить…
— Я хочу жить, — прошептал Сэт, чувствуя, как крупные слезы срываются с его век.
Глаза больше не болели, а вот что-то внутри будто разрывалась на часть, будто он убегал неведомо куда и неведомо от кого. Он и сам не понимал, что так сильно терзает его, но знал только одно, что этот никогда не должно стать поводом для того, что бы умирать. Он знал, что он должен идти. Поэтому он просто встал на ноги. Выпрямившись в полный рост, он будто восстал против всего мира и против себя самого. Он хотел идти вперед, пусть даже и не мог вспомнить зачем он этого хотел. Он даже не мог вспомнить, кто он на самом деле. Да, ему на это было в общем-то все равно. Его вполне устраивал ответ, что он человек, по имени Сэт, все остальное: ведения, смертельный опухоли, интриги, политика — все в этом мире было важно лишь для понимания, но ни для жизни, ни для чувств. Он знал, что он хочет жить, не смотря ни на что. Знал, что хочет быть рядом лишь с одной на этом свете. Знал, что все это только его собственные чувства, но глубоко дышал, оживая…
Безумная улыбка с каждым мигом становилась все мягче. Он закрыл глаза и с радостью открыл, что бы взглянуть на окружающий мир.
Его комната была в хаосе, что раньше всегда устраивал его. Он знал, где что валялось [иначе просто не скажешь], но теперь внешний вид имел большое значения и он с удовольствием взялся за работы. Улыбаясь, он собирал листы с нотами, которые лежали не только на столе, но и на полу. Он возвращал книги на полки, вернул скрипку в чехол и даже навел порядок в шкафу. Найдя там единственную не мятую рубашку, одел ее и вышел, желая увидеть как можно больше, ведь в его судьбе все всегда так быстро меняется…
Он лишь подумал, а в сердце вновь ворвалась боль. Стоя в коридоре возле своей комнаты, он прислонился к стене и закрыл глаза, пытаясь прогнать страх и сомнения.
Его окутывала тишина замка. Видимо в доме никого кроме него не было, лишь тишина. Он глубоко вздохнул, будто пытался втянуть этот покой, что окружал его, будто хотел стать частью этого покоя. От этой мысли стало больнее. Он сжал кулак и вновь пытался побороть себя самого и не позволить слабости овладеть им.
Сложно понять самого себя, даже сложнее, чем кого-то другого рядом…
Он услышал тихие легкие шаги. Кто-то неспешно шел по коридору легкой плавной поступью. Его сознание уже хотело нарисовать старый привычный образ из потоков и теней, но он не позволил ему это, резко открыв глаза и посмотрев в сторону шагов.
Возле него стояла Лира. Как всегда прекрасная и вызывающая. Она была совсем нагая, не прикрытая даже полотенцем. Уж слишком сильно она привыкла к отсутствию кого бы то не было дома в такой час и скользнула в душ так, без всяких приличий.
— Привет, — сказала она спокойно.