Полет Пегаса

Маккефри Энн

Жиллингс очень хотел использовать Амальду и Бруса Вадена для предотвращения беспорядков. Он даже предложил отменить дежурства, но Дэфид посоветовал оставить еще на некоторое время. Команде было немедленно поручено множество собраний, конференций, съездов. Такие собрания поощрялись, чтобы отвлечь население, имеющее слишком много свободного времени, но каждое собрание могло перейти в мятеж при соответствующем воздействии. В каждом зале, где собирались люди, включая церкви, легально использовалась сигнализация, реагирующая на шум, но умные агитаторы выводили ее из строя, поэтому подавляющие газы не выпускались, когда уровень "шума" достигал высоты начала беспорядков. Профессиональные агитаторы

научились регулировать свои голоса ниже опасного уровня, осторожно подстрекая свои жертвы к стихийному взрыву, с которым не могли справиться ни газ, ни водометы. И ни один провидец не мог рассчитывать на то, чтобы точно предсказать такой взрыв; обычно для эффективных действий всегда было слишком поздно.

К счастью, когда Амальда научилась контролировать себя, она научилась читать мысли Гарольда с точностью и пониманием, превосходившим Салли. Дэфид решил, что Гарольд может работать с командой как показатель общей атмосферы в группе и, в случае необходимости, как телохранитель для Амальды. ("Можно извлечь пользу даже из несчастий", - говорил себе Дэфид). Вместе с эмпатом Амальда должна была сидеть среди публики или ходить в толпе. Ваден должен был находиться на периферии, готовый в случае необходимости "передавать". Они также намеревались излучать ауру, необходимую властям ЛЕО или организаторам мероприятия, если только это не будет коммерческим делом. Подсознательное давление в коммерческих целях было бы, конечно, незаконным и неэтичным использованием таланта.

Команда делала большие успехи в неожиданных направлениях. На выставке моторных лодок было самое малое количество мелких краж за всю ее историю: на семейной выставке не было объявлений о потерявшихся детях, и заметно притихшие, хорошо ведущие себя группы детей из многодетных семей следовали за родителями по выставке. Два съезда, известные тем, что его участники были алкоголиками, оказались менее опасными, так как их веселье не было разрушительным.

И Амальда начала завоевывать доверие до такой степени, что Салли заметила, что даже Брус Ваден начал иногда улыбаться.

"Я была, конечно, права относительно сегодняшнего меню, - подумала Амальда, когда официант выложил фальшивых цыплят, картофель комками и сморщенную фасоль.
– Пышный маскарад", - добавила она и отважно стала передавать чувства восхитительного вкуса. Гарольд рядом с ней засиял и с наслаждением набросился на свою пищу.

Она мельком взглянула на своих соседей по столу, обычные представители напыщенной толпы… Она теперь была специалистом. ("Они всегда используют одни и те же "маски" на собраниях? Или это та же группа людей, что и изготовители пластиковых контейнеров на прошлой неделе и Заводская ассоциация в тот вторник?") Они реагировали на нее так же быстро, как Гарольд - чавкая от удовольствия, ели невкусную пищу. Амальда вздохнула. Плохо, что она и Брус не смогли добиться ничего от поставщиков продуктов в смысле улучшения пищи, кроме вызова их официальными лицами.

" Ну, теперь я пойду дальше, - подумала она.
– Кажется, талантам разрешают идти по пути Долга и Чести".

Она была довольна сегодняшней "передачей". Ее стали волновать такие мелочи в заданиях. Во-первых, она развлекалась сама. Например: не дала всем этим детям капризничать на выставке лодок. На поминало отчий дом, когда все ее братья и сестры начинали одновременно плакать прежде, чем к ним подходила мама. Если бы она никогда не слышала другого детского плача, то ей хватило бы. А делать так, чтобы пища по крайней мере казалась съедобной, - это была ее реакция на плохое питание. В соответствии с указаниями в пище имелись все питательные вещества и витамины, и они должны были поглощаться ее организмом. Но она предпочитала вкусные вещи. Это делало общественные приемы терпимыми. Что за способ зарабатывать на жизнь!

И все же Амальда с неохотой соглашалась, что ей это не неприятно.

Если бы только… она не должна была бы думать об этом. Это портило ей аппетит. После всего, она поняла смысл хитрости: она могла заставить группу людей испытывать те чувства, которые она им внушала. Когда придет время, она сможет управлять и им. Брус никогда не уходил далеко от нее. Амальда улыбнулась, почувствовав тепло его безграничной любви, его близость помогала справиться с любыми страхами. Иногда, когда Брус ухаживал за ней, она хотела обнять весь мир красотой, но такой тип "передачи" был аморальным: это было личное… между ней и Брусом и… Он передавал ей мысли в ту ночь… То, о чем она даже не осмеливалась думать…

Гарольд становился беспокойным. Она подавила воспоминания.

А потом толчок. Она резко вздохнула. Он был таким сильным физически. Что-то возбуждало мозг… Было слишком знакомое чувство. Он был здесь.

Гарольд захныкал, сочувствуя ей. Амальда быстро подавила удивление и страх. Он так же внезапно ушел из ее мыслей. Амальда вздрогнула, не в состоянии подавить давнишнее чувство отвращения, которое вызвало в ней это знакомое прикосновение. Она поборола свое чувство, бесмысленно улыбаясь сидящим за ее столом, успокаивающе похлопала Гарольда по руке, и он усмехнулся. К нему вернулось спокойствие. Хорошо, она должна держать это в себе.

Но Амальда не могла удержаться и оглянулась, ища Бруса; он был за столом 4, рядом с высокопоставленными представителями церкви. Он поднял глаза, кивнул ей, а потом должен был что-то ответить своей собеседнице, женщине, которая жеманно улыбалась ему.

Иногда Амальда думала, что Рэд должен был играть более трудную роль.

Часть ее мозга рвалась на его поиски, но самым сильным ее желанием было, чтобы он никогда больше не прикасался к ней. Теперь Амальда оглядывала комнату; она могла бы сама обнаружить его. Она достаточно долго изучала его фотографию, чтобы физически почувствовать его где угодно. Официанты уходили на кухню и возвращались. Он не был одним из них. Он не мог быть одним из делегатов. Амальда узнала его задолго до этого. Она открыла свой мозг, как советовал Дейв, медленно, как объектив фотоаппарата. Она, действительно, не хотела этого: в мозг проникало слишком много ужасающего и отвратительного. Она удивлялась, как Дейв, который был полным телепатом и "слышал" действительные мысли, а не одни эмоции, мог это выносить. Амальда думала, насколько хорошо он "подготовил" ее, чтобы она могла принять свой талант. Она знала, что он это сделал; он говорил об этом. Амальда не знала… может быть, Дейв сделал и это. Но он был таким добрым. Теперь, если бы он только…

"Нет, у тебя не должно быть таких мыслей, - строго сказала она себе, - Салли любит Дэфида оп Овена.
– Она скорчила гримасу.
– Для воспринимающего таланта, Дейв ужасно тупой. Господи, даже не нужно быть телепатом, чтобы видеть, что Салли Изелин без ума от него. А, может быть, Дейв знает и ничего не может с этим сделать? Возможно, кто-нибудь мог бы помочь Дейву? Гммм. Не взяться ли мне за это? Нет, ведь это было бы плохо и неэтично", - Амальда с сожалением покачала головой.

Она вздохнула. Талант подчиняется определенным правилам, которые нельзя нарушать. Во-первых, вас нашли бы слишком быстро. Здесь дело не только в узде для крылатого коня, о котором всегда говорит Дэфид… это удерживает от падения… морального..

К ней наклонился официант. Амальда подвинулась к Гарольду, чтобы позволить официанту убрать тарелку. Вместо этого он что-то пробормотал.

–  Простите, я не расслышала, - сказала она, улыбаясь ему.

Официант посмотрел на нее и пробормотал что-то так же неразборчиво. Амальда почувствовала его настойчивость. "Он хочет, чтобы она что-то сделала?"

–  Мне, действительно, очень жаль, но не могли бы вы повторить вопрос?- Она повернулась к сидящим за столом, жестом прося разъяснений.