Полет Семена, изменивший мир
Шрифт:
Она находилась в непонятном для нее состоянии. Вроде бы уже почти привычный мир для нее куда-то сместился, и многое стало неважным. Ее уже не волновала рана на боку. Беспокоила и мешала. Ну и хрен с ней. Грязные волосы, торчали из-под бинта на голове. Неважно. Завтра будет нечего есть — завтра и поищем. Она воспринимала свое тело отдельно от разума, вдруг дошло до нее. Тело — инструмент. Разум — это я. И в этой концепции не осталось места эмоциям. Ненависть, любовь, страх, грусть, радость…. Их не было.
— Я — робот, — вдруг сказала
— Что? — очнулся задремавший Пашка.
— Я ничего не чувствую, — повторила Кристина: — Я — робот.
— Это усталость, — сказал Пашка
— Нет. Прости. Я хотела вернуть вас к жизни, заставить радоваться, смеяться, любить. Я ошибалась. Если вы не будете роботами, вы погибнете. Вас просто не хватит на все эти испытания. Сейчас, я тоже робот и я вас понимаю. Я тебя понимаю. Так легче. Легче идти в бой, не боясь смерти, легче принять смерть друзей, легче оставить родных и любимых и уйти на войну. Это круто. Спасибо, что показал.
Кристина отвернулась и закрыла глаза. Мозг отключился.
— Я живой, дура, — буркнул Пашка.
— Зипка? — вызвал он по внутренней.
— А?
— Я робот?
— Э-э. Не понял вопроса.
— Я робот?
— Если только электровеник.
— Спасибо.
— Обращайся.
Пашка опять почесал голову. Ничего не понял и воткнулся глазом в ночной прицел. Нужно бдить.
***
В очередной раз, крутанув на пальце рыжий локон, Диана задумалась о превратностях судьбы. Во время поиска брода ей все же удалось уговорить Лешку помочь им попасть в роту. Он на удивление легко согласился, что должно было навести ее на подозрения.
— Я лично не против, — сказал он в ответ на ее вопрос, о том, как он смотрит на то, чтобы в танкисты брали девушек. — Да и прямого запрета на это нет. Женщины во многих родах войск служат. В первую очередь вспомогательных, конечно. Просто танки всегда считались, чисто мужской забавой.
— Придется делиться, — сказал Диана.
— Губу не раскатывай, если я не против — это не означает, что все остальные будут за.
Диана замолчала, раздумывая как все же убедить Папу. Так ничего и не придумав, решила, что вопрос решится сам. Или не решится.
Танк, ведомый Ворчуном, тем временем добрался до песчаного пляжика и остановился. Леха выглянул в люк, внимательно осмотрел пляж и скомандовал Ворчуну подъехать к самой воде.
— Только давай потихоньку, песок пощупаем, держит вес, или нет.
Леха спустился на нос танка и, держась за пушку, начал рулить высунувшимся из люка Ворчуном. Танк медленно подкрадывался к воде, готовый в любую секунду сдать назад, если начнет проваливаться в песок.
Диана вылезла на башню и разглядывала окрестности. Красота. Тихое уютное место, песчаный пляж. Рыба плещется в реке.
Танк между тем уже заполз в воду почти на метр.
— Стой, Ворча, — скомандовал Леха и выпрямился, силясь оценить глубину реки.
— Давай еще чутка вперед, не могу понять глубину.
Ворчун стронул танк. От рывка Лешкины ноги поехали по броне и он, с гулким стуком долбанувшись головой о броню, ушел за борт.
— Человек за бортом, — завопил Ворчун, мгновенно останавливая танк. Мимо него промелькнула стремительная тень. Диана прямо с башни сиганула в воду за медленно уплывающим по течению Лешкой, постепенно погружающимся под воду.
Диана сама не поняла, какая сила столкнула ее с танка. Вот она сидела на башне, беззаботно наблюдая за парнями, а вот она уже летит с танка, приземляется в воду, подняв тучу брызг и отбивая пятки об песок. Вот она бросается за уносимым течением Лехой, падает, рвётся изо всех сил и все-таки успевает схватить его за руку. Он утягивает ее дальше. Она скрывается под водой. Складывается почти пополам, вбивая ноги в дно. Рывок, и Лешка на якоре и никуда не плывет. Разгибается и выныривает. Тут мелко — по пояс. Держит Леху, нет сил его поднять из-под воды. Поднимая мощную волну, в туче брызг, сверкая на солнце шашкой, ладно без шашки, просто Ворчун приходит на помощь, хватает обоих, за что придется и тянет на берег.
Выкидывает обоих на берег и падает сам. Диана лежит, содрогаясь в приступе кашля. Вода ручьем вытекает из нее.
Откашлявшись, бросается к Лехе и начинает его трясти. Ворчун, отодвинув ее, переворачивает Леху на бок и лупит его по спине. Изо рта вытекает вода, Лешка судорожно вздыхает и заходится в приступе кашля. Живой.
Все лежат и ржут.
— Ты зачем орала "Леша вставай" когда его лупила? — спросил Ворчун. Диана смутилась: — Ничего я не орала.
— Еще как орала.
— Не орала.
— Спорим, не подеретесь, — сказал Леха, блаженно вытянувшийся под последними лучами заходящего солнца. Как хорошо быть живым. Подумать только, из-за какой-то мелочи можно было просто взять и умереть. Не в бою, не от долгой мучительной болезни.
— Shit happens, — вспомнил он Пашку.
— Что? — оглянулась на Лешку Диана, уже слепившая из мокрого от натекшей с одежды воды песка комок, и готовая запустить им в Ворчуна, как аргумент в их перепалке.
— Рад, говорю, что жив остался. Спасибо Диана.
— Пожалуйста. Обращайтесь к нам еще.
— Нет, уж лучше без таких обращений.
— Это точно.
Все замолчали, наслаждаясь мгновением покоя.
— Диана, ты все таки еще раз подумай насчет своей просьбы, — случившееся выбило Леху из колеи сильнее, чем он сперва подумал, и он как-то по-другому стал смотреть на ценность жизни.
— А что там думать? Мы просто хотим сделать что-то значимое в этой сраной войне. Не бегать с посылками, а бить Чужих. После того, что они сделали с нашей планетой, мы все должны собраться и им вломить. А люди по-прежнему пытаются жить, как жили. В Новосибирске даже рестораны работают. Представляешь? С музыкой и танцами. А вы в танках заживо горите.