Полицейские и воры. Авторский сборник
Шрифт:
Я взял свой «шевроле» и съездил в Нью–Джерси, где покружил по местности, чтобы посмотреть, что к чему. Сквозь решетчатые железные ворота можно было видеть черную ленту асфальтированной дороги, которая извивалась по аккуратно подстриженной зеленой лужайке с огромными дубами и вела к трехэтажному кирпичному особняку с белыми наличниками и четырьмя белыми колоннами перед парадным входом. Перед домом стояли три роскошных автомобиля, а за воротами расхаживал угрюмый парень, одетый как садовник. Ну конечно – садовник!
Когда мы обдумывали нашу идею, то пришли к выводу, что,
На станции я взял такси до поместья Вигано. Не знаю, известно ли было водителю что–либо об этом адресе, во всяком случае, он не подал виду. Я расплатился с ним, вышел из машины, подождал, пока шофер уедет, и направился к воротам.
Из–за них кто–то ослепил меня ярким лучом фонаря. Я закрыл глаза руками и крикнул:
– Эй! Не светите в лицо!
– А чего надо? – произнес чей–то грубый невнятный голос, как будто человек жевал резинку или курил сигару.
Я не отнимал руку от лица, не желая, чтобы меня рассматривали.
– Уберите этот чертов фонарь в сторону!
Чуть погодя луч сместился немного вниз, мне на грудь. Некоторое время я еще ничего не видел, хотя теперь свет не ослеплял меня и не давал наблюдателю возможность как следует рассмотреть черты моего лица.
Человек сказал:
– Так я хочу знать, что вам нужно? Я опустил руку.
– Я хочу видеть мистера Вигано.
Внезапно я занервничал. Я находился здесь без малейшего прикрытия, к которому привык, даже без пистолета, полагавшегося мне как офицеру полиции.
– Я вас не знаю, – сказал человек с фонарем.
– Я коп из Нью–Йорка, приехал к нему с предложением.
– Мы не принимаем незнакомцев.
– Это только предложение, – сказал я. – Могу пойти с ним к кому–нибудь другому.
Наступило молчание, а потом вдруг свет погас. Теперь я вообще ничего не видел.
– Подождите здесь, – услышал я тот же голос, а потом удаляющиеся шаги.
Я ждал около пяти минут. Этого времени мне хватило, чтобы сообразить, каким я был идиотом. Во–первых, какого черта я здесь делаю? Идея ограбления была только темой для наших досужих разговоров с Джо, так, от нечего делать по дороге на работу или домой. Мы рассуждали об этом вроде бы серьезно, но разве мы действительно намеревались совершить подобное? Неужели я в самом деле хочу что–то украсть, получить в результате миллион долларов и уехать жить на Тринидад? Это ведь только мечта!
Причина, по которой я вообще стал полицейским, заключалась в том, что мне хотелось работать на государственной службе. Я сдал пару экзаменов по гражданскому праву и стал клерком в конторе по пособиям по безработице в Квинсе. Однажды,
Но не знаю, в чем дело, однако в последние несколько лет у меня сложилось впечатление, что все летит к черту. Иногда мне кажется, что это оттого, что я становлюсь все старше, но потом оглядываюсь вокруг и вижу, что и другие ощущают то же самое. Нью–Йорк становился все противнее и страшнее, денег – все меньше, и вся жизнь стала более напряженной, беспокойной и бесполезной, чем раньше.
Так происходило на протяжении довольно долгого времени, я хочу сказать, что не было какой–то резкой перемены. То есть причина, по которой одиннадцать лет назад я перевез семью на Лонг–Айленд, состояла в том, что к этому времени Нью–Йорк уже стал городом, в котором не хотелось растить своих детей. Тогда многие уезжали из него. Мы все понимали, что город становится невозможным, и открыто признавались друг другу, что уехали оттуда из–за детей.
Ну а теперь Нью–Йорк стал попросту невыносим и не устраивал уже и взрослых. Лично мне противно было каждый день ездить туда на работу, не хотелось даже смотреть в ту сторону. Но что мне делать? Я женат, имею детей, обязан платить за дом, машину и мебель. Я не могу вдруг завтра утром решить, что больше не буду работать полицейским в Нью–Йорке. Как я могу отказаться от статуса государственного служащего? Пренебречь трудовым стажем для пенсии. И где еще я найду работу с такой же зарплатой? И будет ли она лучше, интереснее?
Ты идешь и идешь по жизни, подхлестываешь ее, и тебе даже не приходит в голову, что наоборот – она сама, твоя жизнь, бесконечно подхлестывает тебя, загоняя в ловушку.
Все это время, пока мы теоретически рассматривали идею ограбления, я снова и снова вспоминал слова хиппи–наркодилера насчет того, что все мы начинаем жизнь с другого. И действительно. Я поймал себя на том, что иногда думаю и говорю о таких вещах, что просто сам удивляюсь. Если бы в возрасте десяти лет я мог заглянуть в будущее и увидеть человека, которым я собирался сейчас стать, понравился бы мне этот человек?
Я смутно ощущал, что в подобной перемене нет необходимости, я не обязательно должен стать таким. Джо и я, мой партнер Эд и все остальные мои знакомые, мы сдерживаем себя, постоянно подавляем свои порывы и желания, становимся тупыми и равнодушными, потому что иначе не выживешь.
Но с другой стороны, все мы собрались в этом городе, как голодные животные, оказавшиеся в волчьей яме, и кусаем друг друга, потому что это единственное, что мы умеем делать. И через какое–то время все мы превратимся в людей, среди которых никто не захотел бы растить своих детей.