Полицейский-апаш
Шрифт:
Речь министра юстиции была встречена громом аплодисментов. Со всех сторон раздавались крики:
— Имена! Имена преступников! Жюв! Фантомас! Фандор! Никакого снисхождения!
Какой-то насмешливый голос, принадлежащий, видимо, депутату от крайне левых, воскликнул:
— Это всё проделки реакции!
Эти слова вызвали бурное возмущение депутатов правого направления, которые, может быть, в первый раз в жизни аплодировали словам члена правительства.
Словом, в зале заседания царила полная неразбериха. Стенографисты, привыкшие к запланированным выступлениям и к замечаниям,
— Жюв! Фантомас! Фандор! Он ещё на свободе! Фандора в тюрьму!
На трибуне неподвижно, как изваяние, скрестив руки на груди, стоял Дезире Ферран. Нужно было видеть этого человека в величественной позе трибуна, человека, чьё появление в зале всего полчаса назад было встречено с сочувственной жалостью и любопытством. Всем было ясно, что ореол опасности и славы, окружавший отныне имя Дезире Феррана, вознёс его высоко над всем политическим миром и сулит ему в ближайшем будущем пост премьер-министра.
Дезире Ферран покинул трибуну, ещё раз пообещав, что полиции будут даны самые строгие и точные распоряжения. Волнение постепенно улеглось, и, прежде чем перейти к повестке дня, в заседании был объявлен перерыв.
Все вышли в коридоры Бурбонского дворца. Наиболее опытные депутаты не переставали изумлённо повторять:
— Единогласно принятая повестка дня! Такого в Бурбонском дворце ещё не было!
Когда заседание закончилось, депутаты вышли на набережную Орсэ, где их встретила плотная толпа любопытных и зевак. Разносчики газет предлагали тем временем свежие выпуски с подробнейшим описанием событий, развернувшихся накануне.
5. ОБМАНУТЫЕ НАДЕЖДЫ
— Так значит, твой паспорт, свидетельство о рождении и прочие документы где-то гуляют? Неизвестно даже, как тебя зовут?
— Что вам за дело до моих документов, господин Мош?
— Да мне, вообще-то, на них наплевать. Ты здоровый, крепкий парень, а больше мне ничего и не надо. Так что свои бумаги можешь повесить на гвоздик… Где он, кстати, этот гвоздик?
— В надёжном месте, господин Мош.
— Ты смотри! У полиции острые когти… Что нет, скажешь?
— Да чего вообще говорить-то об этом, господин Мош?
— Ладно, ладно. Для своих — ну, для меня, для Поле, для ребят, ты будешь зваться Здоровяк. Понял? А для клиентов ты будешь с понтом «заведующий кадрами». Идёт?
— Идёт, господин Мош.
Жерому Фандору отменно удавалась роль сговорчивого и вместе с тем хитроватого парня, когда он разговаривал со своим новым «патроном».
На чердаке у Моша, где хранились всякие документы сомнительного происхождения вперемешку с разным барахлом и тряпьём, Фандор довольно неплохо выспался. Его молодой, крепкий организм помогал ему приспособиться к разного рода неудобствам, а для отдыха от самых больших тревог и волнений Фандору достаточно было всего нескольких часов.
Он проснулся рано утром, поскольку постель, сооружённая им из вороха пыльного тряпья, не очень-то располагала к неге и лени. Припомнив события вчерашнего дня, Фандор крепко задумался: «Что означала эта странная фраза: „Фантомас руководит нами даже из тюрьмы“? — без конца спрашивал себя Фандор. — Мне непременно надо это выяснить. Не напрасно ведь я поступил на работу к этому уголовнику Мошу. Благодаря счастливому случаю, я подобрался к банде совсем близко. Что ж, теперь посмотрим, кто кого!»
Фандор поднялся в замечательном настроении. Умывшись холодной водой из крана на лестнице, журналист окончательно обрёл свою обычную бодрость. Насвистывая, он спустился в комнаты Моша.
— Ну что, хозяин, скоро для меня найдётся работа?
Мош уже величественно восседал в своём бессменном кожаном кресле за столом, заваленным бумажным хламом.
— Работа-то, юноша, у меня всегда найдётся. А вот с деньгами будет туговато. Сейчас у нас тяжёлые времена! Поэтому давай сразу договоримся об условиях. Я плачу тебе ужином, кровом, а иногда и монетой. Подходит?
Фандор был на седьмом небе от этого предложения, и лишь брюзгливая и мрачная физиономия Моша заставила его вернуться на землю.
— Подходит, — коротко ответил он.
Затем Мош приступил к более детальным расспросам: что молодой человек умеет делать? Писать? Отлично. А рисовать? Если нужно подделать, ну, то есть, скопировать подпись? Тоже? Ещё лучше!
Мош был очень доволен. Фандор был для него настоящей находкой. То, что новый работник не хочет называть своего имени, нисколько его не смущало. Старый стряпчий почти не сомневался в бурном прошлом своего нового клерка. Прозвища Здоровяк ему было вполне достаточно.
— Ну что ж, Здоровяк, я собираюсь послать тебя по одному делу.
— Я готов, господин Мош.
— К красивой девушке…
— Отлично, господин Мош.
— Только смотри, без глупостей, посерьёзней. Впрочем, с этой у тебя всё равно ничего не получится… Это моя будущая квартиросъёмщица.
— Так выходит, вы домовладелец, господин Мош?
— Домовладелец, только не думай, что у меня денег куры не клюют. Я не какой-нибудь там ястреб, который охотится за миллионами. Так, ястребок, хе-хе… Словом, есть у меня один домишко, в котором эта дамочка собирается снять квартиру. Но только я не уверен, что она будет мне платить в срок. Я ведь её толком не знаю, что ж, я ей так сразу и поверю? Ты, значит, смотайся туда, где она сейчас живёт, посмотри, что да как, какая у неё там мебель, барахлишко, словом, можно ли ей доверять. Только сделай это так… ненавязчиво, чтоб она чего не подумала.
— Ясно, господин Мош. Только нужен ведь предлог, чтоб в квартиру войти.
— Принесёшь ей образцы обоев — вон они под столом. Чем тебе не предлог? Эти образцы мне уже полгода для одного и того же служат. Я обычно посылаю кого-нибудь, вот как тебя сейчас, чтоб мне описали, есть ли у жильца обстановка, не нищий ли он. А обои, ты не думай, я ещё никогда не переклеивал, только предлагал. От этого меня не убудет, а так с понтом и не накладно. Так-то!
Фандор слушал эту болтовню, не выражая ни малейшего удивления по поводу необычных приёмов своего патрона. В конце концов, ему, Фандору, во всём этом отводилась вполне достойная роль обойщика.