Полицейский звездопад (сборник)
Шрифт:
— Не лишено логики, — согласился Попов. — А что с именем?
— Видите ли, она всю жизнь любит только одного человека — Егора Пахомова, а он звал ее Ладой! И место на кладбище она для себя оставила, и место для портрета и надписи на памятнике, который поставила Егору и его тете. Может быть, это и несколько выспренно прозвучит, но мне кажется, что она хочет быть похоронена рядом с любимым человеком под той фамилией, которую носила бы, останься он жив.
— То есть вы полагаете, что она смертельно больна и приехала в Россию, чтобы здесь умереть и упокоиться рядом с ним, но перед этим успеть рассчитаться с оставшимися врагами? —
— Да! И за кладбищем в Железногорске следовало бы понаблюдать.
— Вполне вероятно, — согласился Попов и укоризненно произнес: — Лев Иванович! Ну почему самые светлые мысли приходят в вашу голову исключительно, на ночь глядя, когда я уже не могу ничего организовать. Но завтра же с утра люди займутся поисками, в том числе и в больницах тоже, включая частные.
Положив трубку, Гуров подумал, как же прав был Крячко, когда сказал, что он воспринял эту историю как что-то личное. А ведь всего-то и нужно было зажать в кулак эмоции и сохранять хладнокровие и ясность ума. Но, если эмоции почему-то не контролируются, то… Может, уже пора пить ведрами валерьянку? Едва дождавшись возвращения жены из театра, он, как бы невзначай, спросил:
— Машенька! Как ты думаешь, у меня нервы в порядке?
Она внимательно посмотрела на него и пожала плечами:
— Ну раз ты меня при моих-то работе и характере еще не убил, значит, они у тебя как канаты. Но вот только и им иногда нужен отдых. Как ты думаешь, а не поехать ли нам в отпуск? Куда-нибудь на море. Будем валяться в шезлонгах, пить легкое вино и слушать, как волны, шурша галькой, накатывают на берег.
— Дипломат ты у меня, — хмыкнул Лев. — А как же твои спектакли?
— А как же мой муж? — спросила в ответ она.
— Ладно, поговорю об отпуске с Орловым, когда это дело закончится.
— Не надо, Левушка! Я с ним сама поговорю, — с ласковой вкрадчивостью разъяренной пантеры пообещала Мария.
А Петр, явно в подтверждение своих слов о том, что не отпустит Гурова в Демидовск, поручил его группе дело о похищении с целью выкупа дочери банкира Щербакова, которое произошло три дня назад. Но банкир сначала решил найти дочь с помощью собственной службы безопасности и, только убедившись в том, что своими силами им не справиться, обратился в полицию, так что приходилось опять работать по холодному следу. Крячко и Вилков вкалывали как проклятые, а вот Лев не мог полностью сосредоточиться на новом деле, потому что в голове постоянно крутились мысли о Рогожиной. К счастью, Стас и Саша практически без помощи Гурова разобрались с этим делом. Оказалось, что никакого похищения не было, а банкирская дочка просто имитировала его со своим парнем — девица была очень недовольна тем, что отец не дает ей столько денег, сколько ей хотелось бы, и решила раздобыть их таким вот способом.
Неделя подходила к концу. Гуров каждую минуту ждал звонка от Попова, но тот все молчал. Тюрин, уже со среды терроризировавший Льва звонками по поводу его участия в следующем воскресном ток-шоу, довел его до белого каления, потому что Гуров не знал, что отвечать. Наконец, не выдержав, он собрался в субботу позвонить Попову сам. Но, не успел взять телефон, как тот зазвонил — это был Стас.
— Левка! Наташу вернули! — проорал он.
Подобного обращения к себе Гуров ни от кого, даже от жены, не терпел, но сейчас он понял состояние Крячко и простил ему все.
— Представляешь? Собачники рано утром со своими питомцами гулять
— Слава тебе, господи! — с чувством огромного облегчения выдохнул Гуров. — Ты остальным сообщил?
— Нет, тебе первому, чтобы ты сгоряча снова в телевизор не полез.
— Тогда позвони им, а я Попову позвоню.
Услышав о том, что девочку вернули, тот вздохнул с огромным облегчением, а Лев спросил:
— Новости какие-нибудь есть?
— Окончательная ясность появится только в понедельник, — ответил Попов. — Уж не обессудьте, но машина у нас большая и поэтому неповоротливая.
Мария, услышав о том, что девочка жива и сейчас с матерью, подошла ко Льву и зарыдала, прижавшись к нему.
— Господи! Левушка! Какое счастье, что у нас нет детей! — сквозь слезы говорила она. — Если бы такое случилось с нашим ребенком, я бы этого не пережила!
Успокоив жену, Гуров позвонил Тюрину и сказал, что принимать участие в ток-шоу не будет. Тот мгновенно взвился на хвосте не хуже кобры и начал упрекать Льва в том, что тот его подвел, без ножа зарезал, растоптал его репутацию и все в этом духе. Он даже приехал к Гурову, чтобы попытаться его уговорить, но тут в бой вступила Мария, после чего Тюрин счел за благо быстро отвалить, демонстрируя при этом крайнюю степень оскорбленности и разочарования в жизни и друзьях. Да и сам Гуров чувствовал себя отвратительно, хотя, казалось бы, никаких причин для этого не было: Наташу вернули, в ток-шоу принимать участие не надо. Но ему все равно было не по себе, но вот почему, он понять не мог. Видя это, Мария обращалась с ним как с тухлым яйцом, разговаривая даже на бытовые темы с предельной осторожностью.
Когда же утром в понедельник позвонил Попов и попросил приехать к нему на работу, Лев почувствовал необыкновенное облегчение — наконец-то все точки над i будут поставлены. Очень скоро он уже сидел в кабинете Алексея Юрьевича, который положил перед ним лист бумаги — это была подписка о неразглашении.
— Все, что вы прочитаете и услышите в этом кабинете, должно здесь и остаться, — объяснил Попов.
Гуров, не раздумывая, тут же подписал, после чего Алексей Юрьевич положил перед ним личное дело генерал-лейтенанта Крикунова, и Лев принялся жадно читать. Он выхватывал из документов только самую суть, когда вдруг, дойдя до очередного, невольно воскликнул:
— Так вот откуда я эту фамилию знаю! Мой отец вместе с ним в Академии учился!
Наконец Гуров нашел то, что ему было нужно — в ноябре 1988 года, когда Крикунов, уже в звании генерал-майора, работал в Главном оперативном управлении Генштаба СССР, он и его жена усыновили своих внуков Алексея и Андрея.
— Ну теперь понятно, почему директор детдома отдал Анне Григорьевне личные дела их внуков. Попробовал бы он не отдать! — заметил Лев.
Дальше он прочитал, что после августовского путча 1991 года Крикунов был, как и очень многие другие высшие офицеры Генштаба, отправлен на пенсию. А вот то, что в феврале 1992-го они с женой усыновили еще и Егора Егоровича Рогожина, который стал Егором Константиновичем Крикуновым, Льва озадачило.