Полиция памяти

Огава Ёко

Глаза старика округлились.

— Но разве это вообще возможно — придумывать историю о том, чего сам никогда не испытывал? — спросил он с явным сомнением.

— Почему нет?.. Ты всегда можешь придумать сам то, что никогда не видел или не слышал. Описывать все только так, как на самом деле, от тебя не требуется. Можешь наврать с три короба, если захочешь… По крайней мере, так считает R.

— Наврать??

Чем дольше старик меня слушал, тем меньше что-либо понимал. Его седые брови поднимались все выше.

— Ну

да. Наври хоть целую книгу, и никто тебя не осудит. Просто врать тогда нужно с нуля! Невидимое описывать как видимое. Несуществующее — как существующее. Находить слова для того, чего не бывает… Вот почему R говорит, что не нужно отчаиваться, даже когда наша память исчезает.

Я звякнула вилкой по опустевшей тарелке. Дон, похоже, дремал, положив голову на передние лапы. У людей в спецовках, как видно, кончился перерыв: побросав игру, они потянулись к воротам склада, на ходу натягивая рукавицы.

— Даже не знаю, могу ли я спрашивать… — проговорил старик после долгой паузы, глядя в морскую даль. — Но ведь ты, принцесса, в него влюблена, не так ли?

Не представляя, что на это ответить, я протянула руки к дремавшему Дону, потрепала его по загривку. Пес с недовольным видом открыл глаза и то ли громко выдохнул, то ли тихонько рыкнул. А затем вывернулся из моих рук, оббежал всю каюту по кругу и плюхнулся обратно на свое место под солнцем.

— Может, и так… — ответила я двусмысленно. И спросила уже сама: — Вы думаете, он когда-нибудь сможет покинуть убежище? И вернуться к жене и ребенку?

Ничего не ответив, старик взял в руки шкатулку и глубоко вздохнул.

— Лично я сомневаюсь, — продолжала я. — По-моему, больше нигде, кроме убежища, он теперь жить не сможет. Его сердце стало слишком густым и плотным. Если R выпустить во внешний мир, он разорвется на мелкие кусочки. Как глубоководная рыба, которую слишком быстро вытащили из воды. И моя задача как раз в том, чтобы удерживать его на дне.

— Вот как… — пробормотал старик, глядя на свои руки, и кивнул. Дон, явно собираясь поспать еще, почесал лапой челюсть и с блаженством потянулся всем телом.

И в эту секунду откуда-то с неба раздался чудовищный грохот.

Мы со стариком вскочили на ноги и, пригнувшись, уперлись ладонями в стол. Дон распахнул глаза и еще через миг стоял на всех четырех лапах, натянутый как тетива.

Паром заходил ходуном. Почувствовав, что куда-то улетаю, я бросилась на пол и вцепилась в ножку дивана. Шкаф, посудные полки, радиола, торшер, часы с маятником — буквально все в каюте вокруг нас срывалось с места, падало и крушилось.

— Землетрясение!! — крикнул старик.

21

Когда все перестало качаться и глаза мои снова открылись, первым, что я увидела среди обломков раскуроченной утвари, был Дон, забившийся под диван и дрожавший от ужаса.

— Ну, чего ты… — пробормотала я. — Все в порядке. Иди сюда!

Раскидав завал из торшерной стойки и ящиков от комода, я нырнула под диван, сгребла пса в охапку и вытащила наружу.

— Э-эй, вы где?! — окликнула я старика. — Вы целы??

Я наконец осмотрелась. В каюте царил такой кавардак, что вспомнить, где до этого сидел старик, было просто невозможно. Присоединяясь ко мне, Дон призывно гавкнул несколько раз.

— Здесь я! Здесь… — наконец отозвался старик. Голос был совсем слабый.

Старика придавило огромным комодом и завалило битой посудой. По лицу его текла кровь.

— Как вы там??

Я попыталась приподнять комод, но тот был таким тяжелым, что не сдвинулся ни на миллиметр, и я испугалась, что своей помощью сделаю старику только хуже.

— Забудь про меня и беги отсюда! — Его голос едва пробивался из-под завала.

— Не говорите глупостей! Я вас тут не оставлю.

— Беги! Сейчас шарахнет цунами!!

— Цу… нами? Это что??

— Долго объяснять! Огромная волна из-за горизонта. Приходит после землетрясения и сметает все вокруг… Будешь медлить — накроет и тебя!

— Я не понимаю, но… тогда бежим вместе!

Он задергал пальцами той руки, что выглядывала из-под комода, так, будто гнал меня прочь. Я же попыталась приподнять комод еще раз. Тот сдвинулся на какие-то несколько сантиметров и опустился назад. Дон таращился на меня с тревогой в глазах.

— Наверное, будет больно, терпите… Но когда я подниму, попробуйте выползать! Раз за разом — понемногу, слышите?..

Я повторяла все это, просто чтобы убедить себя в том, что у меня есть какой-то план. Мои колени были изрезаны каким-то стеклом — чулки порваны, все ноги в крови, но почему-то совсем не больно.

— Я скажу когда! На счет «три» выползайте, ясно? Главное — вместе, одновременно!

— Умоляю… Бросай это дело и беги!

— Да вы бредите, что ли?! Без вас? Не дождетесь!! — завопила я, распаляя себя перед очередным рывком… Как вдруг у самых лап Дона заметила длинный багор, которым открывали вентиляционный люк в потолке. «Рычаг!» — догадалась я, схватила его и просунула под угол комода.

— Раз… Два… Три!! — закричала я и навалилась на багор всем телом. Слава богу, на этот раз проклятый комод подался куда охотнее. Раздался оглушительный треск — то ли комода, то ли моей спины, — но я продолжала давить.

— Отлично, поехали дальше! Раз… Два… Три!!!

Из-под комода показались левые плечо и ухо старика.

И в этот миг паром зашатался снова. Не так яростно, как в первый раз, но достаточно, чтобы сбить меня с ног: не вцепись я покрепче в багор — снова бы рухнула на пол.