Полиция, полиция, картофельное пюре!
Шрифт:
На столе Линдера как раз лежал бинокль: морской, цейсовский. Стол поставили так, что Линдер сидел спиной к торцовой, без окон, стене. Всю стену от пола до потолка и из угла до угла занимала гигантская фотография, изображавшая рыболовный траулер во время шторма. Брызги пены, каскады воды, обрушивающиеся на палубу. Вдоль правого борта — люди в зюйдвестках и проолифенных робах, поднимающие трал. Контраст поразительный. Зарабатывать себе на пропитание неимоверным трудом в море или спокойно посиживать в роскошном кабинете и наживать состояние на тяжком труде других. Разница поразительная, как уже сказано, однако вряд ли фотографию здесь выставили умышленно: и цинизм должен иметь свои границы. На противоположной окну стене висели три литографии — Матисс, Шагал, Сальвадор Дали. В кабинете стояли также два кожаных кресла для посетителей и стол для переговоров с шестью стульями палисандрового дерева.
По полученным данным, Матсу Линдеру было тридцать лет, и его внешность точно соответствовала его возрасту и положению. Высокий, подтянутый, хорошо тренированный. Карие глаза, аккуратный пробор, сухощавое лицо с твердым профилем и решительным подбородком. Строгий костюм.
Мартин Бек посмотрел на Монссона и почувствовал себя мятым и потным, как никогда.
Он назвался и пожал руку Линдеру.
Уселись в кожаные кресла.
Линдер, поставив локти на стол, поднял руки. Кончики пальцев касались друг друга.
— Ну, — сказал он, — вы взяли убийцу?
Монссон и Бек одновременно покачали головами.
— Чем я могу вам помочь?
— У директора Пальмгрена были враги? — спросил Мартин Бек.
Глупый и простой вопрос, но с чего-то надо начинать. Линдер тем не менее воспринял его с преувеличенной серьезностью и тщательно обдумывал свой ответ. Наконец сказал:
— Когда человек ведет дело такого размаха, он едва ли может обойтись без недругов.
— А кто бы конкретно это мог быть?
— Слишком многие, — тускло улыбнулся Линдер. — Господа, деловой мир сегодня весьма жесток. Конъюнктура не оставляет места для благотворительности и сантиментов. Очень часто вопрос стоит так: убить или быть убитым. С точки зрения экономической, конечно. Но мы, деловые люди, пользуемся иными методами, чем стрельба друг в друга. Поэтому, я думаю, можно спокойно отложить в сторону теорию, согласно которой некий обиженный конкурент приходит в первоклассный ресторан с пистолетом в руках, чтобы лично, так сказать, подвести итог.
Монссон шевельнулся. Казалось, ему в голову пришла какая-то идея, но он ничего не сказал. Бек продолжал спрашивать:
— Вы имеете какое-нибудь представление о человеке, который стрелял в вашего шефа?
— Я его, собственно говоря, и не видел. Во-первых, я сидел рядом с Викки — так мы обычно называли его в узком кругу — и, следовательно, спиной к убийце. Во-вторых, я не сразу понял, что случилось. Я услышал выстрел, он был не слишком громкий и не вызвал у меня тревоги, потом Викки упал ничком на стол, я тут же встал и наклонился над ним. Прошло несколько секунд, прежде чем я понял, что он серьезно ранен. Когда я посмотрел по сторонам, стрелявший уже исчез, к нам со всех сторон бежали люди. Впрочем, все это я уже говорил полиции еще в тот вечер.
— Знаю, — сказал Мартин Бек. — Возможно, я выразился не совсем ясно. Я хотел спросить, к какому, на ваш взгляд, типу людей принадлежал этот человек?
— Он идиот, — сказал Матс Линдер, ни секунды не колеблясь. — Только душевнобольной способен на такие поступки.
— Стало быть, Пальмгрена можно считать случайной жертвой?
Линдер задумался. Потом улыбнулся своей тусклой улыбкой:
— Это уж полиция должна выяснить.
— Насколько я понимаю, Пальмгрен вел дела и за рубежом?
— Верно. Круг его интересов был весьма широк. Но здесь, в Мальмё, мы занимаемся тем, с чего когда-то начиналась фирма: экспорт и импорт рыбы, частично консервная промышленность. Фирму основал старый Пальмгрен, отец Викки. С ним я никогда не встречался, слишком молод для этого. Что же касается зарубежных дел концерна, то тут я мало что знаю.
Он сделал паузу.
— Но весьма вероятно, что теперь мне придется познакомиться с этими делами поближе.
— А кто теперь отвечает за деятельность… концерна?
— Шарлотта, я полагаю. Она единственная наследница. Ни детей, ни родственников у Пальмгрена нет. Впрочем, это уже дело юристов. Главному адвокату фирмы пришлось срочно прервать свой отпуск. Он приехал в пятницу вечером и вместе со своими помощниками просматривал дела за последние дни. А пока мы работаем, как обычно.
— Рассчитываете ли вы занять место Пальмгрена? — вдруг спросил Монссон.
— Нет, — ответил Линдер. — Не рассчитываю. У меня нет ни того опыта, ни тех способностей, которых требует дело такого размаха…
Он остановился, а Монссон не стал развивать этой темы дальнейшими вопросами. Бек тоже молчал. Линдер продолжил сам:
— Пока меня полностью удовлетворяет мое положение. Могу вас заверить, что и этой работой не так-то просто руководить.
— А что, прибыльно это — торговля сельдью? — спросил Мартин Бек.
Линдер снисходительно улыбнулся:
— Но ведь мы занимаемся не только сельдью. Во всяком случае, можете не сомневаться: экономическое положение фирмы весьма прочное.
Мартин Бек решил начать наступление с другого фланга.
— Я полагаю, вы лично знаете всех присутствовавших на ужине?
Линдер на мгновение задумался.
— Да. Кроме секретарши Бруберга.
Не промелькнула ли тень неприязни по его лицу? Бек, чувствуя, что вот-вот что-то обнаружится, продолжал:
— Директор Бруберг, кажется, старше вас и по возрасту, и по должности, которую он занимает в концерне?
— Да, ему лет сорок пять.
— Сорок три, — уточнил Мартин Бек. — А давно он работает на Пальмгрена?
— С середины пятидесятых. Лет пятнадцать.
Было очевидно, что Линдеру эта тема не по вкусу.
— И все же вы находитесь в более привилегированном положении, чем он, не так ли?
— Это зависит от того, что считать привилегиями. Хампус Бруберг сидит в Стокгольме, занимается недвижимостью. И акциями тоже.
Линдер явно был не в своей тарелке. Надо бить в одну точку. Рано или поздно он проговорится.
— Но ведь совершенно ясно, что директор Пальмгрен доверял больше вам, чем Брубергу. И это несмотря на то, что он работал у него пятнадцать лет, а вы только… Да, кстати, а сколько вы здесь работаете?