Полиция, полиция, картофельное пюре!
Шрифт:
М.: Давно ли у вас револьвер?
С.: Довольно давно. Я купил его лет десять назад, когда выиграл деньги в лотерее. Я всегда любил стрелять. Когда я был мальчишкой, мне всегда хотелось иметь духовое ружье, но родители у меня были бедные, они не могли и не желали его покупать. Больше всего мне нравилось ходить в тир и стрелять в жестяных оленей.
Б.: Вы хорошо стреляете?
С.: Да, могу сказать, хорошо. Я несколько раз выигрывал на соревнованиях.
Б.: Продолжайте.
С.: Когда я кончил стрелять, то поехал на велосипеде в город.
М.: А револьвер?
С.: Он лежал в коробке на багажнике. Я ехал по велосипедной дорожке вдоль гавани Лимхамн, потом мимо музея и здания суда. На углу Норра Валльгатан и Хампгатан мне пришлось остановиться из-за красного света, и тут я его увидел.
М.: Виктора Пальмгрена?
С.: Да. В окне «Савоя». Он стоял, а за столом сидело много людей.
М.: Вы сказали раньше, что никогда не видели Пальмгрена. Как же вы узнали, что это он?
С.: Я много раз видел его фото в газетах.
Б.: И что вы сделали?
С.: Я, по правде сказать, не думал, что я делаю, и одновременно я знал, что я сделаю. Трудно объяснить. Я проехал мимо входа в «Савой» и поставил велосипед. Вынул револьвер из коробки и сунул за пазуху. Сначала зарядил его, людей вокруг не было, я стоял спиной к улице и, держа револьвер в коробке, зарядил два патрона.
Затем вошел в ресторан и выстрелил ему в голову. Он упал на стол. Я увидел, что ближайшее окно открыто, вылез через него и пошел к велосипеду.
М.: Вы не боялись, что вас задержат? Ведь в ресторане было много людей.
С.: Я об этом не думал, мне нужно было только убить этого дьявола.
Б.: Видели ли вы, что окно открыто, до того, как вы вошли?
С.: Нет, я об этом не думал. Я и не думал, что смогу уйти. И только когда увидел, что он упал, а на меня никто не обращает внимания, я начал думать о том, как оттуда выбраться.
Б.: Что вы сделали потом?
С.: Я положил револьвер снова в коробку и поехал через мост мимо гавани. Я не знал точно, когда отходят суда, но знал, что катера на подводных крыльях отходят каждый час. На часах водной станции было двадцать минут девятого, я поехал к зданию, где проверяют молочные изделия, и поставил велосипед там. Потом пошел и купил билет на катер. Коробку с револьвером взял с собой. Мне казалось странным, что меня не ищут. Когда катер отошел, я стоял на палубе, стюардесса сказала, чтобы я спустился вниз, но я не послушался и продолжал стоять до тех пор, пока мы не дошли почти до середины Зунда. Там я бросил коробку с револьвером и патронами в море, спустился вниз и сел.
Б.: Вы знали, куда пойти в Копенгагене?
С.: Нет, точно не знал. Я мог думать сразу только о чем-нибудь одном.
Б.: Что вы делали в Копенгагене?
С.: Бродил по городу. Зашел в кафе, выпил пива. Потом решил поехать в Стокгольм повидаться с женой.
Б.: Деньги у вас были?
С.: У меня была тысяча крон, я получил жалованье за два месяца, поскольку уходил в отпуск.
Б.: Продолжайте.
С.: Сел на автобус, доехал до аэродрома и взял билет на самолет в Стокгольм. Я, конечно, не назвал своего имени.
Б.: Который был час?
С.: Около двенадцати. Я просидел там до утра; самолет вылетал в семь двадцать пять. В Стокгольме я сел на автобус до аэровокзала, пошел к жене и детям. Они живут на Нортульсгатан.
М.: Сколько времени вы пробыли у них?
С.: Час, может быть, два.
М.: Когда вы снова приехали сюда?
С. В понедельник вечером.
Б.: Где вы жили в Стокгольме?
С.: В пансионате на Уденсгатан. Не помню, как он называется.
М.: Что вы здесь делали после возвращения?
С. Ничего особенного. Я не мог пойти в тир пострелять, потому что револьвера у меня не было.
Б.: А велосипед?
С.: Ах, да, я забрал его, когда сошел с поезда.
М.: Меня удивляет одно: до того, как вы увидела Виктора Пальмгрена в окно в «Савое», вы не думали о том, чтобы его застрелить.
С.: Когда я увидел его и револьвер был со мной, то меня словно молнией поразила мысль — убить его проще простого. Поскольку я решил, то уже не думал о том, что будет потом. Как будто эта мысль впервые пришла мне в голову. Но подсознательно я не раз желал ему смерти.
Б.: Что вы почувствовали, когда прочли в газетах… вы же читали газеты на другой день?
С.: Да.
Б.: Что вы думали, когда узнали, что он, возможно, выживет?
С.: Я был зол на самого себя, что стрелял так плохо. Подумал, что следовало бы выстрелить несколько раз, но я не хотел ведь ранить никого другого, и мне, кстати, показалось, что он умер сразу.
Б.: А теперь? Что вы чувствуете теперь?