Полигон безумной смерти
Шрифт:
От самолета к озеру тянутся два потока, сливаясь воедино у самой воды. Отворачиваюсь, скрипнув зубами. Стараюсь, вообще не смотреть в ту строну. Один поток начинается у чуть ли не вывернутого наизнанку топливного бака в основании крыла, а вот второй …
– Отходы попали в озеро и убили детей, – мрачно говорит Артем, как и я стараясь не смотреть на уродливо вздутые трупики.
Запах разложения плоти и отходов создают воистину неповторимый букет. После первого же вздоха возникает желание обблеваться с ног до головы, никак не
– Значит топливо здесь не причем… – еще раз осматриваю место катастрофы. – А вот эта дрянь угробит кого угодно. Надо уходить. Можем надышаться… Кто знает, что в этих контейнерах…
– А может уже и не надо никуда идти, – впервые с того момента как мы оказались у самолета, заговорил Шурик. – Если отходы еще и радиоактивны, то мы уже поймали достаточно большую дозу…
– Нет! – возражает Артем. – Максимум, что нам грозит это сильное химическое отравление, возможно с летальным исходом. На контейнерах не было значка указывающего на присутствие радиоактивных элементов. Даже если я и ошибаюсь, то наши комбинезоны должны защитить нас от радиации.
– Утешил! – хмыкаю я. – От твоих слов мне сразу полегчало.
Уходим, не задерживаясь. Стена зелени скрывает от нас сцену на которой разыгралась трагическая драма. Как жаль, что это не театр, а реальная жизнь, в которой у актеров уже не будет шанса сыграть иную роль.
– Все! Миссия провалена! – не останавливаясь, угрюмо говорит Артем.
Причина найдена. Устранить последствия химического загрязнения мы не в состоянии. Эта ветвь обречена! А возможно и не только она. Петр Семенович что-то говорил о том, что гниль попала и на ствол… Грустно… Не вышло из нас спасителей человечества. Даже до Чипа и Дейла не дотянули, не говоря уже о Гаечке.
Надо идти к месту перехода. Хотя зачем? Куда нам спешить? Меня дома ждет смерть. Ребят если заразились, а черт его знает, как может проходить этот процесс, тоже… Если они здоровы, то радоваться им Хрюше и Степашке по вечерам до конца жизни в какой-нибудь дурке. Я уверен, что Петр Семенович выполнит обещание. Возможно, чем-то поможет Вика, хотя я в этом очень сильно сомневаюсь. Одно дело симпатия или пусть даже какие-то более сильные чувства, а другое работа. Да еще и какая работа… Не думаю, что она будет рисковать ради меня…
– Что дальше? – спрашиваю, по очереди взглянув на хмурые лица друзей. – Домой или?…
– Без разницы, – пожимает плечами Артем. – Результат один и тот же. Но там хоть люди… Или похожие на людей… А значит можно попытаться договориться, достичь консенсуса. В общем хоть какой-то шанс. А здесь однозначная смерть. Рано или поздно закончатся боеприпасы и нас или растворят или просто банально откусят башку.
– А если остаться тут, в долине? – возникает у меня идея. – Твари извне сюда вроде как не лезут. Невидимая преграда не пускает
– Ага! – с иронией взглянул на меня Артем. – Остаться, имея под носом табун малолетних жмуриков и кучу токсичных ящиков. Ну, пусть даже мы найдем достаточно укромный уголок. Долина все-таки достаточно большая… Но что дальше? Открывать клуб геев-некрофилов? – Я представил себе этот клуб и брезгливо поморщился. – Мы тут крышу потеряем быстрее, чем в дурке и уколов никаких не понадобится! К тому же ты совершенно забыл о гнили. Сколько у тебя времени осталось? А у нас?
– Тогда возвращаемся домой, – предлагаю под весом неоспоримых доводов. – Шурик, ты как?
– Без разницы! – отмахивается он. – Домой так домой.
С этими невеселыми мыслями мы плетемся к хребту. Что мы скажем по возвращении? Какими глазами на нас посмотрят охранники, желавшие удачи перед отправлением сюда. Тогда это все казалось не более чем романтической прогулкой с легким душком экшена и обязательным хэппи эндом.
– Вот тебе и экшен! Вот тебе и хеппи энд! – говорю в слух.
– Чего? – переспрашивает не расслышав Шурик
– Да так… – отмахиваюсь. – Мысли в слух.
– И о чем же думаешь? – оборачивается идущий впереди Артем.
– Да все о том же. Как у нас все лихо начиналось: романтика, спасение чужого мира, приключения…
– Деньги, – в тон добавил Артем.
– … деньги, – согласно киваю. – И как все мерзко заканчивается. Мы оказались бессильными…
– Ты можешь что-то изменить? – полюбопытствовал Артем, перебив меня.
– Нет. Наверное, нет.
– Тогда не рви себе душу, – философски добавил он оглянувшись. – Самобичеванием ты лишь доставляешь себе душевную боль. То, что произошло – уже свершившийся факт. Нам не дано повернуть время вспять. Принимай все как есть но не бери близко к сердцу.
Оборачиваюсь и бросаю напоследок взгляд на озеро с трудом различимое сквозь зеленую ширму растительности… Не знаю, зачем я это делаю. Возможно, чтобы запомнить… Запомнить на всю оставшуюся жизнь. Это крест, который навсегда останется на моей шее, напоминая своей тяжестью о роли, которую сыграли мы – люди в гибели этого мира.
Ускоряю шаг, догоняя вырвавшихся вперед друзей. Кажется, что в спину укоризненно уперлось множество мертвых детских глаз, а начавшие разлагаться губы тихонько шепчут обвинения в адрес человеческой расы. Подталкиваемый этими несуществующими взглядами и голосами я перехожу на бег.
Глава 21.
Друзей я похоронил на вершине холма.
Этот мир еще не видел могил. Но мы люди и поступаем так, как велит нам вера и обычай.
Стоя над двумя каменными холмами пытаюсь вспомнить строки молитвы. Они, как и я, в бога не верили, но сейчас, здесь, вдали от дома, в чужом враждебном мире, убившем тех, кто пришел его спасти, я чувствую необходимость этих слов.
– Отче наш, – тихо начинаю я, глядя на последнее прибежище друзей.
Не знаю, насколько правильно я помню несколько раз услышанные слова, но читаю до конца.