Полигон смерти
Шрифт:
Офицерам службы горюче-смазочных материалов надо было не только зафиксировать, на каком удалении разбиты и сожжены емкости, но и проверить безопасность сохранившегося топлива, определить его качество после взрыва. А затем, как и продовольственникам, дать рекомендации о пригодности существующих емкостей и предложить наиболее стойкие к ударной волне.
Полезные заключения сделали и пищевики, и механизаторы, и военные железнодорожники, и строители мостов. Все выводы нуждались в убедительных доказательствах, поэтому мы выставляли много разнообразных объектов на нескольких площадках, удаленных от эпицентра на разные дистанции.
Специалисты
Возникали у нас и теоретические споры. Темпераментно обсуждали, например, почему в эпицентре взрыва водородной бомбы в радиусе пяти - семи километров ничего не горело? Даже горючее и смазочные материалы не воспламенялись, хотя рядом куски металла оплавились, земля спеклась, а дерево и продовольствие вместе с тарой исчезли полностью, словно испарились, не оставив пепла. Почему так?
Одни утверждали, что сначала все воспламенилось, но сильная ударная волна, скорость которой вблизи эпицентра взрыва превышала три - четыре тысячи метров в секунду, а затем и волна сжатия погасили, сбросили огонь. А на удалении двадцати - тридцати километров, где скорость ударной волны уже упала и она была бессильна сбить пламя, где облачность оказалась не сплошной, загорелся высохший травяной покров. Другие говорили, что гореть было уже нечему, потому что пламя в миллионы градусов все мгновенно проглотило.
Я имел и до сего времени имею другое мнение: в эпицентре взрыва и вблизи него предметы не горят, а лишь обугливаются, потому что там совершенно нет кислорода. Он полностью поглощался взрывом. И если оставался, то сжатой бескислородной стеной атмосферы мгновенно отодвигался от эпицентра. На удалении же от эпицентра, где давление ослабевало и в воздухе имелся кислород, огненный шар еще способен был воспламенить все, что могло гореть. Если это не так, то все пылало бы и в районе эпицентра. Пусть на мгновение ударная волна сбила пламя, но температура светящегося облака после прохождения ударной волны еще настолько велика, что ее вполне достаточно для воспламенения остатков предметов и техники.
Специалисты, занимавшиеся замером светового излучения и изучением его свойств, могли бы разрешить наш спор, зная немало другого интересного и важного, но опять же секретность не позволяла нам выходить за рамки своей группы. Когда же я все-таки высказал свои предположения офицеру, исследовавшему вопросы светового излучения, он заметил: "Да, ты прав..." Но тем не менее об этом не было сказано ни в одном пособии по противоатомной защите.
Лишь в личных беседах мы могли подсказать что-либо другим группам. Было, например, такое. Подопытные животные без привязи выживали гораздо ближе к эпицентру, чем удаленные, но посаженные на цепь. В чем причина?
Биологический сектор возглавлял талантливый молодой ученый подполковник В. Н. Правецкий, впоследствии ставший крупным руководителем научных работ в одном из московских НИИ. Энергичный, беспокойный и интеллигентный офицер. Беседуя с ним, я как-то высказал предположение:
– Причина гибели привязанных животных проста: их настолько сильно бросает ударная волна, что рвутся шейные позвонки.
Правецкий улыбнулся и потряс меня за плечи:
– Ты прав, артиллерист! Как-нибудь поговорим...
Не знаю, пришел ли он к такому же мнению до моей "подсказки", но деликатный медик не отрубил, как иные: "Знаем без тебя!" Скорее всего, медики это учли: в дальнейшем они шили для животных шлеи из тесьмы.
На подопытных животных после взрыва нельзя было смотреть без содрогания. Мы нашли раненую слепую собаку в разрушенном сооружении, где оставались ящики с печеньем и сухарями. Она скулила и лизала нам руки, прося воды. Другого пса со спекшейся шерстью я видел сразу после взрыва. Он, ослепший и оглохший, не реагировал на зов и бежал подальше с этого адского поля...
В виварии полигона было около шестисот собак, несколько верблюдов, овец, свиней и других мелких животных. А сколько прыгало в поле птичек с опаленными крыльями... Очень жаль было животных. Но как иначе можно определить эффективные средства для лечения лучевой болезни, защиты людей от радиоактивных веществ? На бывшем полигоне, не исключено, когда-нибудь поставят памятник нашим братьям меньшим...
Это была суровая, жестокая, но все же обоснованная необходимость. Но оправдано ли было испытание оружия массового поражения на людях, чем, собственно, и явилась атомная бомбардировка японских городов в августе 1945 года? Тысячу раз нет! То же самое нужно сказать и в адрес тех японских "ученых", которые испытывали свое бактериологическое оружие на людях в лабораториях специального отряда, скрывавшегося в лесах Маньчжурии. А сколько совершили подобных преступлений "исследователи" в фашистских лагерях смерти, проверявшие на узниках, в том числе и на детях, возможности выживания при голодании, потере крови и тому подобное!
...Специалисты нашего биологического сектора трудились на полигоне в реальных условиях радиоактивного заражения, как на войне, и вели свою научно-исследовательскую работу в интересах не только военных, но и всех людей. Приходилось лишь удивляться какой-то странной "секретности" в нашей поликлинике, где врачам запрещалось принимать жалобы сотрудников полигона на болезни, явно вызванные радиоактивным заражением.
Думаю, не совсем точно наша научная группа была названа тыловой, хотя, конечно, тыл - понятие всеобъемлющее. Мы испытывали все, что имеет отношение не только к воинскому тылу, но и ко всему народному хозяйству страны. Например, железные дороги, горючее, продовольствие, хранилища, трубопроводы, ткани и так далее. Даже мыло выставляли на площадках и, кстати, установили, что ему не страшна радиация, оно не горит там, где воспламеняются ткани, не разрушается там, где полностью уничтожается боевая техника. Только меняет свой цвет, темнеет под воздействием мгновенного светового облучения, не теряя, впрочем, своего главного качества.
Наша группа давала рекомендации по строительству железных и шоссейных дорог, мостов, станций, прокладке трубопроводов, организации питания, снабжения продуктами и горючим на случай войны. Мы проводили, к примеру, колонну автомашин через эпицентр взрыва, а затем по степи, где выпали осадки из радиоактивного облака, чтобы проверить надежность защитных свойств бумажной тары. Установили, что после тщательной ее дезактивации хорошо упакованным продуктам радиоактивная пыль не страшна. Узнали также, что на удалении, где продовольствие сохраняется от ударной волны и светового излучения, наведенная радиоактивность совершенно неопасна.