Полигон
Шрифт:
– Теперь нам пора любоваться гадючником, уже половина третьего.
– А заодно познакомлюсь поближе с Харагвой, - откликнулся Кин.
– Слушайте, Ронч, как по-вашему, что он за человек?
– Ну, по-моему, совсем чокнутый, откровенно говоря. Спятивший на своих фабрах, как и все здешние яйцелобики. Хотя с ним, по крайней мере, можно потрепаться о чем-нибудь еще. Но вы, наверно, спрашиваете не о том, проницательно добавил Ронч.
– Если хотите знать мое мнение, такой убьет - и глазом не моргнет.
– Вот и у меня такое же впечатление, -
Сразу по выходе из дверей их обдало крутым жаром. Горячий воздух струился над крышами поселковых домиков, словно по всей седловине разрослись колышащиеся прозрачные водоросли. Щедрое солнечное буйство начинало всерьез угнетать Кина, привыкшего к гораздо более умеренному климату.
– Хочу вам сказать одну вещь по секрету, - шагая рядом с Кином по дорожке, Ронч почему-то заговорил вполголоса, хотя поблизости не было ни души.
– Слушаю вас.
– Вообще-то после Тарпица сегодня со мной говорил Нариман.
Теперь Кин понял, почему его телохранитель так подозрительно долго пробыл в контрразведывательном отделе.
– О чем?
– Речь шла о вас. Прямо скажу, мне этот разговор пришелся не по вкусу, помявшись, сообщил Ронч и умолк.
– Давайте без обиняков, - попросил Кин.
– Мы ведь уже договорились, что все сказанное останется строго между нами.
– Если в двух словах, он выспрашивал, нет ли у вас каких странностей. Такое впечатление, что он считает вас малость того, тронутым. Извините, конечно...
– Вот как? Очень мило, - бесстрастно произнес Кин.
Сразу вспомнилась навязчивая и совершенно неуместная попытка Жианы Буанье зачислить его в разряд своих пациентов. Кин даже не оскорбился, до того примитивно и грязно действовал Нариман, почуявший сгущающиеся над собой тучи. Что ж, даром ему это не пройдет. Если до сих пор за ним числились разного калибра служебные грешки, на которые при случае можно посмотреть сквозь пальцы, то теперь Нариман перешел грань, за которой он с неизбежностью становился личным врагом Кина.
– Я ему честно сказал, что мне даже странно, с чего бы вдруг такие расспросы. Что вы, по-моему, совершенно нормальный, нормальнее некуда.
– Благодарю за комплимент.
– Формулировка поставленного Рончем диагноза развеселила Кина.
– Вы бы с ним поосторожней впредь. Он почему-то вас не переваривает. И может крупно напакостить.
Далеко не глупый, но простоватый по натуре симпатяга Ронч мыслил в категориях крошечного гарнизонного мирка, где шеф отдела контрразведки запросто может поломать неугодному человеку судьбу.
– Спасибо за предупреждение, - беспечно отозвался Кин.
– Волноваться нет причин, я ему не по зубам.
– Он человек концерна, Кин. Это не шутки.
– Всерьез обеспокоенный Ронч наконец воспользовался дарованной ему привилегией обращаться к вышестоящему офицеру по фамилии.
– А я человек Генштаба, дружище, - отбросив благодушие, процедил Кин.
– И не Нариману шутить со мной шутки.
Внезапный всплеск раздражения у него вызвал титул, который Ронч простодушно присвоил Нариману. В их ведомстве не положено служить двум богам сразу: если уж работаешь в контрразведке, то не имеешь никакого права кормиться на стороне. В придачу ко всем своим грехам Нариман осмелился преступить и эту заповедь, с потрохами продавшись концерну.
– Ладно, смотрите сами, не мне вас учить.
Окончательно лишенная облачного покрова седловина, подставленная исступленному солнцу, превратилась в сущее пекло, и микровентиляция бронекостюма уже слабо помогала переносить жару. При здешнем уровне гравитации даже спокойная ходьба оборачивалась изрядной физической нагрузкой, и когда Кин, беседуя с Рончем, дошел до здания лаборатории, намокшее от пота белье липло к телу.
– А что, извиняюсь, у вас бывали с психиатрами проблемы?
– как бы вскользь поинтересовался Ронч, первым поднявшись на высокое крыльцо и нажимая кнопку звонка.
– С чего вы взяли? Неужто я похож на сумасшедшего?
– Кин растянул рот в широкой улыбке.
Объектив укрепленной под дверным козырьком видеокамеры чуть наклонился, из динамика переговорного устройства донесся довольно-таки нелюбезный куцый вопрос:
– К кому?
– К доктору Харагве, - доложил Ронч.
– Зачем?
– Он назначил нам встречу на это время.
– Подождите.
Наступила пауза. Ронч внимательно осмотрелся вокруг, потом повернул голову к Кину.
– Вы уж извините меня за дурацкий вопрос, - пробормотал он с нескрываемым смущением.
– Просто вы тогда в лазарете сказали, что психиатров не любите. Да еще этот разговор с Нариманом. Я подумал, мало ли какие у вас могли быть по жизни проблемы?
– Это у них со мной проблемы, - отшутился Кин.
– А если серьезно, то я никогда не числился их пациентом.
– Входите, - наконец донеслось из динамика, и двустворчатая бронированная дверь бесшумно разъехалась в стороны.
Они вошли в тесный тамбур, подождали, пока сомкнется внешняя дверь и откроется внутренняя. Короткий коридор привел их в шестиугольный холл с мозаичной эмблемой концерна во весь потолок и пятью дверями, каждая из которых была снабжена кодовым замком и видеокамерой. Уставший от жары Кин с удовольствием вдохнул кондиционированную прохладу, сунув снятый шлем под мышку, потом вынул из планшета носовой платок и отер потный лоб.
Дверь напротив распахнулась, и в холл энергичным шагом вышел Харагва, облаченный в желтый лабораторный халат с закатанными рукавами.
– Салют, старина, - приветствовал он Ронча и протянул Кину короткопалую волосатую лапищу: - Рино. Будем знакомы.
– Элий, - в тон ему ответил Кин, обмениваясь крепким рукопожатием.
– Рад познакомиться.
Слегка наклонив сизую булыжную голову, Харагва уставился на Кина из-под кустистых бровей тяжелым ощупывающим взглядом.
– Значит, хотите познакомиться с моими зверушками?
– осведомился он, почесывая шрам на бритой макушке.