Полигон
Шрифт:
– Резонно, - поддакнул Нариман.
– Теперь нет никаких сомнений в том, что мину в турбоход подложил фабр, которым управлял Харагва отсюда, из лаборатории. Очевидно, он снабдил минами двух фабров, и второй в это время крутился на площадке возле вихрелетов. Гронски сообщил Харагве, который из турбоходов выедет за мной на космодром. Как я понимаю, ему было обещано вознаграждение, но Гронски счел сумму слишком незначительной и попытался шантажировать Харагву. В ночь со второго на третье между ними состоялся разговор. По свидетельству Ронча, Гронски твердо решил покинуть Тангру и отпраздновать расторжение
– Звучит убедительно. Хотя я совершенно не представляю, зачем доктору Харагве все это понадобилось, - скорбно покачал головой Нариман.
– У меня есть еще одно предположение, хотя пока оно ничем существенным не подкрепляется, - произнес Кин.
– Вполне возможно, погибший был тем самым человеком, который доставил нам с вами уйму беспокойства.
– То есть как, вы хотите сказать, Харагва работал на имперскую разведку? Доктор Харагва - Туман? Но это же, извиняюсь, абсолютно невероятно.
– Нариман ошарашенно покрутил головой.
– В самом деле?
– иронически спросил Кин.
– Значит, вы готовы поручиться за доктора Харагву?
Шеф отдела контрразведки побледнел и снова обрыскал затравленным взглядом лежавшие на столе папки, наконец он потрудился оценить масштабы возможных последствий. Если выяснится, что Харагва был имперским агентом и под прикрытием концерна "Биотех" сумел завербовать руководство гарнизона, включая контрразведку, то дело неминуемо кончится трибуналом. Выдержки у этого ничтожества ни на грош, подумал Кин.
– Нет-нет, просто я неудачно выразился, - вздрогнув, Нариман пошел на попятный.
– Все так неожиданно...
Следовало поднажать на него еще чуть-чуть, только аккуратно, без излишней резкости. Методы скрупулезной психологической обработки для Кина с давних пор были предметом серьезного увлечения.
– Полагаю, вы читали досье Харагвы и, таким образом, его политические взгляды для вас не секрет?
– сухо поинтересовался он, балансируя на грани прямых обвинений в преступном недосмотре.
Шеф контрразведывательного отдела совсем сник, сообразив, что любой ответ на заданный вопрос будет истолкован не в его пользу.
– Но ведь он получил высшую категорию допуска, - уклончиво промямлил Нариман.
– Только потому, что проект ФАБР-2 целиком являлся его заслугой, - отрезал Кин.
– И без него здесь было никак не обойтись. Однако вам надлежало обеспечить самый пристальный контроль за человеком с такими нелояльными взглядами.
На это у Наримана и подавно не нашлось оправдательных аргументов. Стиснув платок в кулаке так, что побелели костяшки пальцев, он затравленно вытаращился на Кина, ожидая решающего вопроса: почему доктор Харагва не был поставлен под неусыпное наблюдение спецсредствами?
А теперь хватит, Нариман вполне созрел для того, чтобы испробовать на нем один из любимых психологических приемов Кина. Ложная кульминация беседы вкупе с разительной переменой тона обычно дает отменные результаты.
– Ну что ж, все мы люди, каждый может ошибиться, - великодушно сказал Кин.
– Вдобавок я прекрасно вижу, в каких тяжелых условиях вам приходится работать. Даже с чисто физической точки зрения, не говоря уж о нервном напряжении. У меня самого, например, здесь начали слегка пошаливать нервы. Может быть, вам попадался на глаза видеофайл, который был сделан вчера в коридоре лазарета? Он имеется в базе персоналий вашего отдела. Прямо скажем, я там выгляжу не лучшим образом.
Нариман судорожно сглотнул слюну.
– Этот файл поступил к нам от доктора Буанье, - выдавил он, потупившись. Поверьте, я не давал санкции на контроль за вами.
– Скажу вам без обиняков, мне будет не совсем приятно, если эта видеозапись так и останется в базе персоналий для развлечения ваших сотрудников.
– Понимаю. Конечно. Я лично прослежу, он будет уничтожен вместе со всеми копиями. Обязательно.
– Что ж, благодарю, Джазир.
– Кин просветлел и для вящей доверительности обратился к Нариману по имени.
– Будем считать, за мной маленький должок.
– Ну что вы, что вы, - растерялся тот.
– Получилось недоразумение. Бывает.
– Возвращаясь к разговору о местной специфике, хочу сказать следующее. Надеюсь, вы не истолкуете мои слова превратно. Мне кажется, в этих нелегких условиях вам трудно проявить свои способности в полной мере. Спешу оговориться, тут нет ровным счетом ничего такого, что ставило бы под сомнение ваши профессиональные качества. В конце концов, у каждого свой внутренний склад, свой стиль работы, свои предпочтения, и это необходимо учитывать, не правда ли?
– Вы совершенно правы, - настороженно согласился Нариман, приготовившись к худшему.
– Не скрою, у меня даже есть на примете один офицер, - продолжил Кин.
– По натуре это железный романтик, который воспримет назначение на Тангру с энтузиазмом. А для вас, думаю, больше подойдет руководство отделом в другом месте, ну, скажем так, в более спокойной, кабинетной обстановке. Разумеется, я прослежу, чтобы ваш должностной оклад при этом не уменьшился. Надеюсь, это решение никак не затронет ваше самолюбие.
– И, словно бы желая подсластить пилюлю, он добавил: - У вас превосходные аттестации, полагаю, они такими останутся впредь.
Нахохлившийся в кресле покойника Нариман имел серьезные основания считать свое будущее далеко не лучезарным, на редкость мягкий тон и велеречивые пассажи недвусмысленно свидетельствовали о том, что представитель Дервенова вознамерился учинить ему свирепый разнос. На одутловатом лице отчетливо читался весь груз его малоприятных мыслей: вокруг одни неприятности, доктор Харагва мертв, жалованье от концерна, похоже, пошло прахом, наружу выплывает масса служебных огрехов, мало того, впереди грозно маячит трибунал. И вдруг среди полнейшего кошмара забрезжил луч надежды, этот невыносимый Кин в качестве заслуженного наказания дарует ему счастливую возможность убраться с проклятой Тангры подобру-поздорову.