Полигон
Шрифт:
— Рома, вы ведь в прошлом году шли с включенными КПК? — вкрадчиво начал Шепелев.
— Да, а что?
— В этот раз вы все, включая проводника, обесточите их сразу после того, как пройдете блокпост.
На лице Романа отразилось удивление.
— Наши аналитики настойчиво рекомендуют. Чего-то они там наанализировали… Утверждают, что перемещение по Зоне с выключенными средствами связи дает куда больший шанс избежать всяческих неприятностей. Конечно, данных для статистики маловато, но на основании тех, что есть, и сделали этот вывод. Опять же — сталкерская сеть. Мы так и не получили доступ к ней… До сих пор не установлено,
— Да, я понял, — согласился Роман.
Он медлил, не торопясь уходить.
— Вижу, спросить чего-то хочешь. Верно я догадался? — сказал Шепелев.
Роман кивнул.
— Игорь Владимирович, а сведения о некоей группе мы получили только из заметки Валохина?
— Молодец, что сам додумался! Не только. Наш агент ту же самую информацию продублировал. Вернее, он проверил и подтвердил то, о чем написал Валохин, и нашел то, что осталось от группы… К сожалению, по тому, что осталось, опознать их невозможно…
Роман снова согласно кивнул. Да, наивно было бы думать, что Гордимыч безоглядно поверил бы желтой прессе, и предпринял какие-то шаги, не проверив информацию.
— Значит, там развелось полно хищников? А как же мы…
— До вашего приезда территорию зачистят, об этом не волнуйся, — уверил Шепелев. — И получше, чем в прошлом году. До выброса их численность не пополнится, а за это время вы как раз и проскочите. У тебя всё? Ну, удачи еще раз.
И уткнулся в бумаги, давая понять, что разговор окончен.
Бен сидел в машине, растерянный и задумчивый. Когда Роман включил двигатель, Бен поймал его взгляд в зеркале.
— В чем дело?! — вопросительно кивнул Роман. Слишком уж непривычно тихим и озадаченным был его шустрый подопечный.
— От Шепелева такой опасностью тянуло, — неохотно выдавил Бен.
— Наверное, беспокоился за успех операции. Дело-то опасное, сам понимаешь.
— Нет, Ром, это не то… Это для нас опасность.
— Ну так я и говорю!
— Нет, — упрямо повторил Бен. — Это опасность исходит от Шепелева и направлена на нас. Ты же знаешь, я ее ощущаю, только если какой-нибудь опасный объект вот-вот подействует на меня.
— Так Гордимыч прекрасно понимает, что отправляет нас не на прогулку по набережной! А в жуткое место, где нас могут десять раз подряд сожрать и пристрелить, — жестко заявил Роман. — Он осознаёт, что посылает нас на риск. Отсюда и опасность, которую ты почувствовал.
Бен сердито замолчал. Позже, когда машина уже вырулила на трассу, он разлепил губы и нехотя бросил, глядя в сторону:
— Ну, как знаешь, не хочешь — не верь. Доказательств у меня нет… Но что-то тут нечисто.
Сборы проходили в такой жуткой спешке и суете, что Бен даже не рискнул заикнуться о том, что хотел бы до отъезда еще разок съездить к Светке и попрощаться по-человечески, глаза в глаза. Кто его знает — вдруг этот разок окажется последним? Но, глядя на сосредоточенного исключительно на сборах Ромку, он
Выйдя в тамбур, Роман вскинул руки и с удовольствием потянулся. Из приоткрытого окна хлестал холодный ветер. Роман хотел встать коленями на ящик для мусора и подставить лицо свежему встречному потоку, но из-под крышки доверху набитого контейнера торчали разноцветные горлышки пустых пластиковых бутылок и не давали опустить ее полностью, а взгромождаться на покатую поверхность было совершенно неудобно. Проводница еще не выносила мусор, перегон длинный — прошлую станцию проезжали ночью, следующая будет через пару часов. Оставалось только упереться руками в раму и придвинуться поближе к отрытому окну.
По легенде и документам он — младший научный сотрудник, едет собирать материал для будущей кандидатской, а Вадим — студент-практикант. Биолог, мать твою… «Дуб от березы еще отличит, а вот сороку от вороны — уже не факт, — с сарказмом усмехнулся Роман. — Ничего, лишь бы поменьше рот открывал, когда пограничники на заставе или местные менты на станции назначения начнут задавать вопросы.»
…Бен, цепляясь за поручни и опоры полок, вышел в тамбур перед туалетом. Ромка бочком сидел на ящике для мусора, глядя в сизое небо над черной кромкой несущегося мимо леса.
— Ром…
— Чего тебе?
— Да так… Поговорить хотел… А там, — он кивнул в сторону вагона, — народу полно…
— Ну, говори… Только поглядывай на наш отсек, чтоб вещи никто не слямзил!
— Да никто наши сидоры с полок не стащит! Успокойся ты…
— Ну, говори, чего хотел, — в тусклом желтоватом свете ромкино лицо казалось мрачнее обычного.
Бен оглянулся на проходящего мимо них в тамбур курильщика, и понизил голос:
— Говорю же, неспокойно на душе. Предчувствие нехорошее…
— Немудрено, — спокойно отозвался Ромка. — Не на шашлыки едем. Есть шанс, что и не вернемся. Ты об этом знаешь, вот и все твое «предчувствие». Никакой мистики.
— Но какой опасностью от Гордимыча пёрло…
— Да он, небось, тебя боялся! — вдруг сорвалось у Ромки с языка. — Он еще с зимы трясется… Боится, что ты его придушишь, как Славку, или инфаркт ему устроишь.
— Я бы не смог нарочно, — очень серьезно ответил Бен. — Не потому, что мне его жалко, наоборот… Просто я не умею так, чтоб нарочно. Оно всегда случайно получается. Если бы я умел делать это по собственному желанию — ого, я бы давно надавал по рогам всем, кому давно мечтал! Но ведь не могу…
— А они не верят, — выдохнул Ромка.
— Значит, они могут хотеть от меня избавиться…
— Кто «они»? Гордимыч? Он один. Это не есть «они». Вячеслав — мелкая сошка, он ничего не решает. А доложил ли Шепелев наверх, чтоб решение о тебе принимал кто-то еще — не знаю. Честно говоря, не уверен. Бен, да не грузись ты раньше времени! Проблемы будем решать по мере их возникновения.
Бен со вздохом отвернулся и уставился в окно, на темнеющее небо и летящие по нему нити проводов…