Политическая история Первой мировой
Шрифт:
До 1985 года!!!
Когда нацисты шли к власти, они выпустили впечатляющий плакат: старик, мужчина и юноша под плетью надсмотрщика вращают ворот, а на плакате написано: «И в третьем поколении будете тянуть лямку»…
Если бы не Ленин и не социалистическая революция, нечто подобное ожидало бы и Россию, хотя она и была не побеждённой стороной, а бывшей союзницей Англии и Франции по «Entente cordiale», что в переводе с французского означало, как мы помним, «сердечное согласие»… Германия выплачивала репарации, а Россия села бы к Западу в долговую яму… Но поскольку последнее с Россией у Запада не получилось, то не оставалось ничего иного, как отыграться
На ней и отыгрались, однако в первую очередь не Франция Клемансо и не Британия Ллойд Джорджа, а непосредственно Соединённые Штаты. И, как ни странно, последний факт не всегда был очевидным даже для осведомлённых современников. Так, в СССР даже в 1928 году кое-кто считал, что Версальская система «создаёт условия для гегемонии французского империализма на континенте Европы».
На самом же деле Версаль создал все условия для гегемонии империализма американского. И сделано это было настолько умело и ловко, что Америка оказалась в тени и даже сумела создать впечатление того, что европейцы её обходят и не очень-то ей послушны. Академик Тарле писал: «Французы (Клемансо и стоявший за ним Пуанкаре) только тогда должны были считаться с Вильсоном, когда в возникавших спорах на его сторону становился Ллойд Джордж. Но Ллойд Джордж не часто и не очень энергично становился на его сторону».
И даже капитальная советская «История дипломатии» была уверена, что: «В результате войны и Версаля противоречия между союзниками ещё более углубились. Американские монополии не были удовлетворены результатами мирной конференции… В силу этого сенат США под давлением изоляционистов (ох уж эти якобы всемогущие «изоляционисты»! – С. К.) отказался ратифицировать Версальский договор».
Авторы основополагающей советской дипломатической летописи наверняка перерыли горы архивных документов, учли указания ЦК и методологию применяли «марксистскую». Однако не учли они ни блудливых движений густых бровей Ллойд Джорджа, ни побито обвисших усов Клемансо, ни сардонического изгиба нервных, требовательных губ Вильсона. А изгиб губ президента Соединённых Штатов всё в послевоенной Европе и определял.
Кстати, сенатор Лодж – «изоляционист» и самый громкий противник Вильсона – не гнушался признаваться: «Это не изоляционизм, а свобода действовать так, как мы считаем нужным, не изоляционизм, а просто ничем не связанная и не затруднённая свобода Великой Державы решать самой, каким путём идти».
Сказать проще, Америка не позволяла никому указывать ей, оставляя за собой право указывать всем. Известна знаменитая фраза автомобильного «короля» Генри Форда: «Я позволяю покупателям выбирать автомобиль любого цвета при условии, что они выберут чёрный»… Примерно на такой манер и была «уступчива» с европейцами Америка на Парижской конференции и после неё, хотя внешне всё выглядело благопристойно…
Скажем, в изданном в США «Архиве полковника Хауза» попадаются записи на сей счёт, достойные пера Дюма-отца… Например, Хауз писал, что на его вопрос о том, как прошло совещание с Клемансо и Ллойд Джорджем, Вильсон ответил якобы: «Блестяще, мы разошлись по всем вопросам».
В литературном отношении этот анекдот действительно блестящ, а вот в историческом смысле его ценность нулевая. Должник расходится с кредитором во мнениях лишь до тех пор, пока кредитор это ему позволяет или пока это кредитору выгодно. А ведь кредитор теперь в мире был один – Штаты, все же остальные по отношению к ним были должниками.
К тому же Америка имела теперь и мощные вооружённые силы, и военную промышленность, позволяющую при необходимости быстро наращивать военную мощь.
ДА, США не ратифицировали Версальский договор. Они с помпой не вошли и в Лигу Наций, «милостиво» вступив в неё лишь в 1934 году, когда Америка начала готовить второе издание мировой бойни во славу прибылей и гегемонии Америки. Но авторы манифеста Второго Конгресса Третьего Коммунистического Интернационала уже летом 1919 года констатировали: «Правящие круги США пытаются с помощью Лиги Наций прикрепить к своей золотой колеснице народы Европы и других частей света, обеспечив над ними управление из Вашингтона. Лига Наций должна была стать, по существу, мировой монопольной фирмой «Янки и Ко»…
Лига Наций ей и стала без формального членства в ней США! Европейские клиенты США, например Уинстон Черчилль, уверяли весь свет: «Едва была создана Лига Наций, как ей был нанесён почти смертельный удар. Соединённые Штаты отреклись от детища президента Вильсона, а затем его партия и его политический курс были сметены победой республиканцев на президентских выборах 1920 года».
Черчилль написал это в своей «Истории Второй мировой войны», и объективно его опус стоил «дневников» Хауза.
Вильсона смели не республиканцы – 25 сентября 1919 года его разбил паралич, и поражение лично Вильсона на предстоящих выборах было неизбежно уже поэтому. Впрочем, даже без такого обстоятельства для Элиты США приходило время «сменить караул», что и было сделано при неизменности задач «караула».
Политический же курс США сохранился и после ухода Вильсона, и это был курс на установление экономического и политического контроля над европейской ситуацией, а также на упрочение возникшего мирового лидерства США. И чего стоили литературные «дымовые завесы» Черчилля, если новый президент США Гардинг действовал в точном соответствии с программой Вильсона, ранее заявлявшего: «Мы должны финансировать весь мир, а те, кто финансирует мир, должны управлять им»?
Эта фраза была зародышем будущих планов Дауэса и Юнга, о которых ещё будет сказано…
Поразительно! Американец Дауэс вёл в Европе активные переговоры, готовя новую американскую диспозицию для Европы в виде плана, позднее названного его именем, а академик Тарле в апрельском номере «Анналов» за 1924 год утверждал: «Из внеевропейских держав только Соединённые Штаты представляют собой серьёзную величину, но правительство Штатов и главенствующая с выборов 1920 года республиканская партия основным принципом своей внешней политики демонстративно выставляют начало полнейшего невмешательства в европейские дела. Да и удивительно было бы, если бы дело обстояло иначе».
Однако дело обстояло, конечно же, иначе…
Во-первых, Соединённые Штаты представляли собой после Первой мировой войны не «серьёзную», а серьёзнейшую величину.
Во вторых, Соединённые Штаты не просто всё активнее и нахрапистее вмешивались в дела Европы – они были полны решимости чуть ли не единолично вершить отныне её судьбу! И было бы крайне удивительно, если бы это было не так.
Вильсон, хотя и пребывал в параличе, вполне мог обеспечить ратификацию Версальского договора со всеми статьями о Лиге Наций – для этого было достаточно принять ряд непринципиальных поправок сенатора Лоджа. Однако Штатам было выгодней изобразить дело так, что они устраняются-де от Лиги, «где преобладают Англия и Франция».