Политическая наука №4 / 2014. Массовый фактор в современной политике
Шрифт:
Через определение «массовый» сегодня описывается широкий спектр процессов: массовая культура, массовое потребление, массовое участие, – а понятие «массовая политика» возвращается в публичный дискурс.
Частое употребление понятий «масса» и «массовое» девальвирует смысл этих понятий, подобно тому как девальвировано понятие «социальный», и мешает продвинуться в возможности оценки интересов разных сегментов общества и достижении консенсуса. В итоге нередко формулировкой таких интересов занимается власть (легитимность которой при низком уровне участия в выборах становится условной), порой присваивающая себе мандат на далеко выходящие за пределы ее компетенции деяния.
Именно поэтому анализ понятия массы и ее атрибутов, позволяющий осуществить
Человек в толпе опускается на ступень эволюции ниже
Несмотря на широкое употребление определения «массовый», понятие массы не операционализировано до строгого набора атрибутов.
В социологии намечается переход к «массе» от понятий «массовое движение», применяемого в социологии коллективного поведения [Smelser, 1965], и «коллективная идентичность», распространенного в социальной психологии. В первом случае рассматриваются действия участников массовых движений, которые можно инструментально оценить, а во втором – образ мыслей или пассивная поддержка, которая может не иметь внешних проявлений и сложно измеряема. Известный из истории ВКПб конфликт Ленина и Мартова по вопросу членства в партии (участвовать или сочувствовать) иллюстрирует практическую значимость сходного различия для политологии 6 .
6
В наши дни в электоральных исследованиях сохраняется задача не просто оценки уровня поддержки партий, но и структурирования ее сторонников по степени приверженности.
Анализировавший подходы к описанию масс в европейской и в российской научной традиции Г. Чернов отмечает отсутствие в ее исследованиях системного подхода и терминологическую путаницу [Чернов, 2009].
Наиболее распространенным является подход, неявно отождествляющий массу с толпой 7 , имеющей весь набор признаков, атрибутированных ей классиками социальной психологии: эмоциональность, иррациональность [Ле Бон, Канетти и др.]. В первой половине прошлого века они констатировали формирование нового типа социума и объяснили, как индустриализация и урбанизация изменили общественные процессы, что привело к формированию «массового человека» и возникновению авторитарных и тоталитарных режимов.
7
Например, известный журналист В. Третьяков пишет о массовой политике как о «масскультовой» политике, в которой «максимальный популизм формы (включая избирательные процедуры) оторвался от максимальной закрытости принятия важнейших решений» [Третьяков, 2013].
Суть подобного понимания массы ярко сформулировал Ортега-и-Гассет: «Толпа – понятие количественное и визуальное: множество. Переведем его, не искажая, на язык социологии. И получим “массу”. Общество всегда было подвижным единством меньшинства и массы. Меньшинство – совокупность лиц, выделенных особо; масса – не выделенных ничем. Масса – это средний человек. Таким образом, чисто количественное определение – “многие” – переходит в качественное… Сегодня весь мир становится массой» [Ортега-и-Гассет, 2002, с. 17–18]. Подобное определение массы вполне естественно для свидетелей разворачивания автократических
В наши дни отечественные исследователи, в развитие представлений М. Фуко и Ж. Деррида [Фуко, 1996; Деррида, 2004], занимающиеся анализом деятельности власти по формированию дискурса, направленного на управление социальной и политической инициативой, вводят понятие массовизации. Массовизация определяется как возрастание программирующего воздействия различных политических технологий на деятельность политических институтов, участие масс в политических процессах, преимущественно через формирование их стандартов и стереотипов с укреплением определяющей роли эмоциональных компонент: «Массовизация политического участия сопровождается персонификацией политического процесса, эмоциональным отношением к знаковым политическим фигурам. Такое участие ситуативно, изменчиво, определяется сиюминутными требованиями…» [Коробков, 2001, с. 13].
Б. Дубин противопоставляет политическую массовизацию модернизации: «В России последнего десятилетия мы имеем дело с процессами массовизации социума без модернизации его базовых, модельных институтов. Массовые феномены, в основном связанные с потреблением… не завершают модернизацию ведущих институтов, а замещают ее… Апеллируя к “большинству”, “массе”, “всем как один”, претендующая на монополию власть осуществляет силовую блокировку социальных и культурных программ и образцов действия возможных конкурирующих кандидатов в элиту, которые… могли бы способствовать возникновению форм “общества”, в смысле – гражданского общества, конкурентного рынка, добровольной кооперации, полицентричной и динамичной культуры» [Дубин, 2006].
Явления, зафиксированные в подобных описаниях масс, противоречат как самой идее демократии участия, так и всем рассуждениям о возрастании массовых запросов на участие в политическом процессе, поскольку программирование масс исключает отрефлексированный политический выбор, основанный на реальном учете интересов населения. Вместе с тем роль масс в принятии решений меняется – она заметно усилилась по сравнению даже с прошлым веком: современность показывает нам множество примеров как прямого вторжения масс в политику, так и институционально-оформленных попыток. В связи с этим рассмотренная выше трактовка массы как толпы представляется для обществ с элементами демократии неполной и непродуктивной.
Это означает, что принципиально важно отличать массовое общество от общества, в котором меньшинства или альтернативные массы могут самоорганизовываться. Под массовым обществом понимается «общество без множества организованных социальных групп и групп интересов, в котором изолированы и выкорчеваны лица, не интегрированные в сообщество, и которое поэтому уязвимо к призывам экстремистских и антидемократических элит» [Foundations of comparative politics, 2010, p. 217]. Собственно, именно это отличие, характеризующее возможность бесконфликтного наличия среди масс групп, ориентированных на иные установки или принципы, является признаком, отличающим общество с процветающей ксенофобией и авторитаризмом от общества с развитой политической культурой.
Условная схема, отражающая наличие и коммуникацию масс, их элит, СМИ и взаимодействия их со структурами открытого демократического общества, изображена на рис 1. Мы предполагаем априорную возможность вхождения в несколько масс одновременно, а гипотетическую интенсивность коммуникации фиксируем через ширину соответствующих стрелок. Элиту мы здесь понимаем в том смысле, который задал ей А. Грамши, сведя ее от управляющих к идеологам.
Рис. 1. Условная схема взаимодействия масс, элит и структур открытого демократического общества