Политическая преступность
Шрифт:
Тем более что смешанные преступления под политическим предлогом чаще всего совершаются прирожденными преступниками, то есть людьми самыми опасными для общества. А в этих случаях они становятся еще опаснее, потому что деяния их, совершаемые под покровом высоких идеалов, не только внушают меньше отвращения, но даже привлекают на их сторону честных людей, привыкающих видеть мученика во всяком политическом арестанте.
7) Наказания. Для того чтобы установить правильную и действительную систему наказаний, следовало бы исходить из физических факторов политических преступлений как наиболее важных. Мы видели, например, что в жарких странах восстания случаются
На юге Испании, например, пронунсиаменто{71} легко возникают и гаснут, а карлистское восстание в Астурии поддерживалось очень долго. Это доказывает, что даже в политических вопросах единообразное законодательство, удовлетворяя национальному чувству, не всегда является выгодным с тактической точки зрения.
Наказания должны отличаться друг от друга не только продолжительностью, но и качеством. Сильная, но краткая мера вроде, например, заключения в одиночной тюрьме, достаточна для того, чтобы усмирить бурное, но скоропреходящее возбуждение, тогда как в противном случае придется надолго удалить виновных из центра их революционной деятельности, то есть сослать, и притом на срок тем более долгий, чем серьезнее и продолжительнее вызванное ими движение.
Система наказаний должна быть сообразована и с другими физическими факторами, например с географической конфигурацией страны, так как мы видели, что население равнин гораздо апатичнее горцев, полных инициативы и склонных к революции.
То же следует заметить и относительно различия рас, большей или меньшей плотности населения и т. п. Во всех этих случаях репрессия должна проявиться различно. Так как в крупных центрах преступления часты, а в округах с разбросанным и малокультурным населением редки, то в последних они являются более тяжкими. Мы здесь, понятно, излагаем лишь общие правила, не претендуя на то, чтобы законодательство в одной и той же стране было различным для каждого округа соответственно малейшей разнице в климате или географической конфигурации. Наш совет относится к различиям крупным, какие существуют, например, между островной и континентальной Италией по отношению к климату или к расовым отличиям населения Австрии. В этой последней этнический характер рас столь различен, что репрессивные меры, приложимые в Каринтии, конечно, не могут годиться для Венгрии или Далмации.
Следует, стало быть, помнить, что уложение о наказаниях, в особенности политических, годное для одной страны, не может быть перенесено целиком в другую, а должно быть сообразовано с условиями, в которых живет последняя. Так, в странах полуварварских, где существует фетишистское поклонение трону, оскорбление величества должно оцениваться иначе, чем в странах цивилизованных, где предрассудков на этот счет не имеется.
Наказания должны быть согласованы с этими различиями. Например: нарушение обычая, особенно того, что касается религиозного культа, нравов, иногда даже моды, должно быть строго наказываемо в странах более или менее варварских и очень слабо в странах цивилизованных.
Если итальянец в Абиссинии оскорбит образ Божией Матери, то он должен подлежать даже смертной казни ввиду серьезных осложнений, которыми грозит этот поступок его родине, Италии, тогда как в Милане с него за это можно взять лишь небольшой штраф. Стремиться к уничтожению полигамии на мусульманском Востоке было бы тяжким преступлением, а у нас таким преступлением было бы стремление ввести ее.
Значит, утописты, которые, не довольствуясь насильственным объединением законов, предназначенных для различных рас Италии, стремятся распространить эти законы и на Среднюю Африку, считая первым своим долгом тотчас же и во что бы то ни стало уничтожить все рабство, доказывают только, до какой степени мы невежественны. Вот англичане, подобно древним римлянам, уважают обычаи покоренных ими стран, соглашаясь даже сохранить вдовьи костры в Индии, не говоря уже о предрассудке относительно свиного сала.
Если в культурных странах атеизм и презрение к суеверным обычаям не должны быть наказываемы, потому что доказывают высшую степень развития, то в странах и менее цивилизованных публичное их проявление является наказуемым пропорционально силе той реакции, которую такое проявление может вызвать. Поэтому антисемитизм должен вызывать более энергичные репрессии в странах цивилизованных, чем в варварских, в которых он вполне естествен.
Но при назначении наказаний прежде всего следует иметь в виду антропологические факторы политических преступлений.
8) Прирожденные преступники. Мы уже видели, как опасно вмешательство прирожденных преступников в политические преступления. Присущее им отсутствие нравственного чувства усиливает эпидемию подражания, и потому они должны быть укрощаемы в высшей степени энергично, тем более что польза от их вмешательства в революции (см. выше) есть скорее исключение, чем правило.
Это обстоятельство внушило Хаусу – незнакомому, однако ж, с криминальной антропологией – справедливую мысль рассматривать как политические преступления только те акты, совершенные во время восстания, которые допускаются военными обычаями, а на все покушения против личности и имущества, внушенные ненавистью, жадностью или чувством мщения, то есть мотивами, свойственными преимущественно прирожденным преступникам, смотреть как на простые, уголовные.
В покушениях на жизнь государей различие это выступает менее ярко, потому что если они часто подсказываются личной ненавистью, желанием заставить говорить о себе или стремлением к косвенному самоубийству, то политическая страсть, всегда к ним примешивающаяся, маскирует низменный их характер.
С другой стороны, натура этого преступления такова, что оно не может быть сравниваемо с простым убийством или покушением на жизнь ближнего, потому что оно влечет за собой крупные политические перевороты. Для него, стало быть, требуется специальная форма репрессии.
То же нужно сказать и относительно измены родине; здесь политический характер преступления преобладает над всяким другим, так что даже прирожденные преступники, совершившие измену, должны быть судимы специальным судом, установленным для политических преступлений.
При этом не надо, однако ж, упускать из виду ту опасность для общества, которую, во всяком случае, представляет собой прирожденный преступник. Политический характер его преступления есть лишь диверсия, нисколько не изменяющая его преступной натуры, которая представляет собой один из опаснейших ферментов для толпы.
Вот почему задачей законодателя по отношению к прирожденным преступникам является главным образом устранение рецидивов путем пожизненной ссылки, которая, не прибегая к ужасу смертной казни, достигает той же цели, то есть устраняет опасного человека навсегда.
9) Сумасшедшие и маттоиды. Политические сумасшедшие опасны в такой же степени, как и прирожденные преступники. Они или действуют изолированно, или благодаря своей болезненной импульсивности и кажущейся гениальности приобретают последователей и становятся во главе движения.