Политические ордена

Андреев Александр

Принимать филеров на работу надо с большой осторожностью. Чрезмерная нежность к семье или слабость к женщинам – качества с филерской службой несовместимые. Им нужно знать проходные дворы, трактиры, пивные, сады, скверы с их выходами, отход и приход поездов, пути трамвая, места стоянки извозчиков, их таксу, учебные и другие заведения, время занятий, фабрики и заводы, время начала и окончания работы, форму чиновников и учащихся.

Одеваться филер должен, согласуясь с условиями службы; обычно же так, как одеваются в данной местности жители среднего достатка, не выделяясь своим костюмом и ботинками. Если встреча наблюдаемого с филерами неизбежна, то ни в

коем случае не следует встречаться взглядами, так как глаза запоминаются легче всего.

К наиболее важным наблюдаемым кроме пешего, назначается конное наблюдение, через филера, переодетого извозчиком. Появление извозчика вне места их обычной стоянки обращает внимание дворников и сторожей, которые обычно их гонят, чтобы не гадили лошади. Филер всегда должен быть готовым к ответам и быстро схватывать тип дворника. Судя по типу дворника, извозчик-филер одному говорит, что ждет доктора, приехавшего к больному, другому по секрету сообщает, что ждет барина, который находится у чужой жены, третьему предлагает выпить. Публике отвечает «занят».

Наблюдение за местами, где предполагается лаборатория бомбистов, склад оружия, типография, ведется с крайней осторожностью. В таких случаях пешее наблюдение часто ведет к провалу и надо наблюдать из снятой напротив квартиры и ставить конное наблюдение».

Наиболее важными источниками сведений Охрана считала информацию секретных сотрудников. Они разделялись на несколько групп, с разной степенью полезности:

Жандармы всех членов, готовые донести, доложить;

Приставы, околоточные, состоящие при полицейских участках в распоряжении Охраны;

Чиновники Охранных отделений;

Филеры;

Непосредственно секретные сотрудники, которые разделялись на несколько групп: члены партийных организаций, заведующие типографиями, издатели; провокаторы, подстрекатели к революционным выступлениям, одновременно сообщающие все Охране; лица, не принадлежавшие к революционным партиям, но дававшие Охране интересные сведения об определенном районе – владельцы, приказчики мелких лавочек и мастерских, содержатели чайных, сельские писари.

Руководящих офицеров Охраны называли интеллигентами полиции. Эти знатоки революционного движения имели до двадцати секретных сотрудников каждой. Их знал в лицо только офицер-куратор, а они знали только его одного, встречаясь на конспиративных квартирах Охраны.

В Корпусе жандармов имелись коллекции всех бомб, используемых революционерами, учебники и инструкции по производству обысков в лабораториях и обращению со взрывчатыми материалами – революционеры часто оставляли жандармам бомбы-ловушки. Регистрация дел и лиц в Охране была идеальной. Любой подозреваемый в политической или революционной деятельности попадал на особую регистрационную карточку, которых набралось более миллиона. На красные карточки заносились эсеры, на голубые – социал-демократы, на зеленые – анархисты, на желтые – студенты, на белые – деятели различных общественных групп и движений.

Самыми ценными секретными сотрудниками считались проникавшие в партии под маской революционеров люди, с заранее намеченной целью освещать положение изнутри самой партии. Охрана никогда не жалела сил для того, чтобы ввести в политические партии своих агентов, никогда не знавших друг о друге, и почти всегда добивалась успеха, благодаря прекрасному знанию человеческого характера. Аресты происходили, за редкими исключениями, тогда, когда о подпольной группе уже было известно все, а ее связи установлены. Агенты – провокаторы действовали в подполье, революционных партиях, устраивали и проваливали покушения на представителей власти, направляли революционеров и им сочувствующих по ложному пути, искажали смысл революционного движения, подрывали его силу.

Начальник Московского охранного отделения С. Зубатов решил легализовать рабочее движение, ввести в русло закона, оставив революционеров без их основной ударной силы. Революция вот-вот должна была быть обезврежена для царского строя. Экономические уступки и улучшение материального положения быстро отдаляли пролетариат от социалистического движения. Полковник Зубатов предлагал революционерам выйти из вечно опасного подполья и начать открытую и легальную борьбу за процветание России. Число его сторонников быстро увеличивалось. В день отмены крепостного права шестьдесят тысяч рабочих участвовали в манифестации в Санкт – Петербурге, возложив венки к памятнику Александру II.

Революционеры поняли, какую опасность представляет деятельность С. Зубатова, и скомпрометировали его перед правительством, каким-то образом сообщив ему, что полковник приближает революцию. Власти боялись все усиливавшегося влияния Зубатова, арестовали и сослали последнюю надежду империи. Все как всегда.

Очередную попытку спасти империю и династию в начале XX века предпринял П. Столыпин, глава правительства при «особе императора». В стране, сотрясаемой революционными событиями 1905–1097 годов, Столыпин выступил перед созданной, наконец, Государственной Думой: «Наше Отечество должно превратиться в правовое государство. Пока писанный закон не определит обязанностей и не оградит прав отдельных русских подданных, эти права и обязанности будут находиться в зависимости от толкования и воли отдельных лиц». Многие подданные империи уже хотели жить в правовом государстве.

Ключевой проблемой России была земельная, и П. Столыпин нашел пути ее решения.

Крестьяне имели общинную собственность на принадлежавшую им землю. Вековой уклад защищал крестьянина от неурожаев, засухи, стихийных бедствий, завистливых соседей с помощью круговой поруки и взаимопомощи. Община полусодержала семью умершего или погибшего крестьянина, платила недоимки, помогала строить крестьянские дома. В общине были все равны, в ней можно было работать хорошо, плохо, вообще не работать. Разбогатеть трудом было практически невозможно. Всем давали поровну хорошей и плохой земли. Чересполосица была чудовищной – один крестьянский надел мог находиться в десятках мест. Наделы менялись каждые несколько лет. Три года крестьянин удобрял, обихаживал землю, а потом получал страшный надел лентяя и бездельника. Обработанные покосы менялись на болота.

9 ноября 1906 года П. Столыпин подписал у царя указ, дававший крестьянам, наконец, право выхода из общины и получение земельного надела в частную собственность. Личный надел были обязаны дать одним куском – отрубом. Теперь крестьяне могли строить собственные хутора. Столыпин заявил в Думе: «Я делаю ставку не на убогих и пьяных, а на крепких и сильных».

Из крестьянских общин успели выйти около двух миллионов семей. Оставшиеся в общине большинство крестьян к выходившим из нее относились враждебно. В среднем за оформление документов на выход отрубник давал взятку в размере бочки водки. Часто новые хутора сжигали, скот калечили. Крестьяне – отрубники поехали за Урал, в Сибирь, на пустующие земли. Многие пополняли революционные организации.