"Политическое завещание" Ленина
Шрифт:
Таким образом, по мысли Ленина, государственный капитализм - это такой социально-экономический уклад общества, начавшего социалистические преобразования , который способен преобразовывать частнокапиталистический, мелкобуржуазный и патриархальный уклады в социалистический. Благодаря этой способности госкапитализм выступает также в качестве метода , к которому прибегает диктатура пролетариата для осуществления социалистических преобразований экономики и общества.
Вынужденная условиями гражданской войны национализация промышленности, железнодорожного и водного транспорта сделала госкапитализм и как социально-экономический уклад , и как специфический метод социалистического строительства ненужным. Но с переходом к НЭПу госкапитализм снова приобрел актуальность.
Осенью 1921 г. стало ясно, что произведенная уступка недостаточна, что стихию капиталистических отношений в рамках госкапитализма удержать не удается, хозяйственная жизнь перехлестывает через установленные для нее рамки. Приходилось признавать то, что получилось, - свободу торговли, возможность допущения которой категорически отрицалась весной 1921 г.
Предстояло сделать выбор: отступить еще или дать бой на ранее занятых позициях. Поскольку Ленин спасение революции связывал с отношениями диктатуры пролетариата с крестьянством[283], это определило его отношение к дальнейшим событиям: он предложил еще отступить. Однако перспектива новых уступок усилила в партии скепсис в отношении возможности новой экономической политики служить победе социалистической революции. Настало время более глубокого осмысления всего опыта революции, представлений о путях и методах строительства социализма.
Обоснованию необходимости нового отступления, объяснению его политического смысла и выявлению экономических возможностей Ленин посвятил свои важнейшие публичные выступления конца 1921 - начала 1922 г. В них он произвел переоценку всего опыта социалистического строительства. При этом он акцентировал внимание уже не столько на вынужденном разрухой характере НЭПа, а на том, что в нем проявилось фактическое признание ошибочности прежних представлений о процессе развития социалистической революции.
17 октября 1921 г., выступая с докладом «Новая экономическая политика и задачи политпросветов» на II Всероссийском съезде политпросветов, Ленин признал, что капитализм восстановлен в значительной мере, что ради выживания Республики надо дать возможность развиться капитализму, придется допустить усиление его, что пределы отступления еще неизвестны. Это ставит революцию перед новыми задачами, к решению которых коммунисты не готовы, так как не умеют хозяйствовать, что этому нужно учиться у капиталистов и, научившись у них, победить их же оружием[284]. Хотя Ленин выражал полную уверенность в победе революции, в достаточности у государства политических и экономических рычагов, будущее рисуется отнюдь не в радужных тонах. В этих условиях, признавал Ленин, «ученье не может не быть суровым - под страхом гибели». «Мы должны помнить, что у нас должно быть либо величайшее напряжение сил в ежедневном труде, либо нас ждет неминуемая гибель»[285]. Только закончилась тяжелейшая война, в которой, казалось, вопрос «быть или не быть» был уже снят, в ходе которой была найдена и опробована политика, вполне отвечавшая марксистской теории. А теперь, оказывается, все надо начинать сначала. Ленин отмечал, что в этих условиях «неизбежно… часть людей… впадает в состояние весьма кислое, почти паническое, а по случаю отступления эти люди начнут предаваться паническому настроению»[286].
Выступление Ленина на съезде политпросветов произвело на многих членов партии тягостное впечатление. Ведь еще недавно на X Всероссийской партийной конференции (май 1921 г.), на III конгрессе Коминтерна (июнь-июль 1921 г.) он высказал мысль, что НЭП нужен только на период до нового подъема мировой революции, который ожидался в ближайшие годы[287]. 27 октября Г.И. Петровский по прямому проводу из Харькова сообщил Сталину: «В Харькове… выступление В.И. Ленина вызвало чувство уныния среди рабочих, как выступление, которое сдает позиции», и просил «разъяснения Вл[адимира] Ильича, иначе ЦК КПУ[краины] находится в растерянном состоянии». Пересылая Ленину этот текст, Сталин сообщил свое мнение: «Т. Ленин. Читал и думаю, что нужно немножко смягчить форму (имею в виду будущее выступление на московской] конференции)»[288].
Выступая на VII московской губернской партконференции 29 октября 1921 г., Ленин признавал: «Товарообмен сорвался:
Вместе с тем Ленин, судя по всему, учел реакцию на свое предыдущее выступление и прислушался к совету Сталина. Откровенное признание прошлых и новых ошибок Ленин компенсировал более развернутым обоснованием возможности преодоления возникших трудностей. Ленин подробно остановился на эволюции взглядов на процесс строительства социализма, настраивая на спокойное, деловое отношение к новым поворотам политики, на критическое отношение к опыту[291]. В начале 1918 г. «у нас было… представление о том, что развитие революции… может пойти как путем сравнительно кратким, так и очень долгим и тяжелым». Но о худшем варианте тогда не думали: «при оценке возможного развития мы исходили… из предположений о непосредственном переходе к социалистическому строительству… мы уже противополагали методам постепенного перехода такие приемы действия, как способ борьбы, преимущественно направленный на экспроприацию экспроприаторов ». Тогда « предполагалось осуществление непосредственного перехода к социализму без предварительного периода, приспосабливающего старую экономику к экономике социалистической (курсив наш.
– B.C.). Мы предполагали, что, создав государственное производство и государственное распределение, мы этим самым непосредственно вступили в другую, по сравнению с предыдущей, экономическую систему производства и распределения. Мы предполагали, что обе системы - система государственного производства и распределения и система частноторгового производства и распределения - вступят между собою в борьбу в таких условиях, что мы будем строить государственное производство и распределение, шаг за шагом отвоевывая его у враждебной системы. Мы говорили, что задача наша теперь уже не столько экспроприация экспроприаторов, сколько учет, контроль, повышение производительности труда, повышение дисциплины». Тогда «мы совершенно не ставили вопроса о том, в каком соотношении окажется наша экономика к рынку, к торговле». Вопрос о государственном капитализме тогда ставился не как в период НЭПа, когда он означал шаг назад, а как шаг вперед в деле становления социалистических отношений. Уже тогда, признавал Ленин, «по целому ряду пунктов нам нужно было идти назад» , уже тогда мы были «должны сделать шаг назад и признать известный "компромисс"». Ленин считал эти обстоятельства важными «для понимания того, в чем состояла перемена нашей экономической политики и как эту перемену надо оценить»[292].
С такими представлениями об историческом опыте революции и стоящих перед большевиками задачах Ленин подошел к тому времени, когда глубокий смысл замены старой экономической политики на новую стал ясен в полной мере, гораздо лучше, чем в начале 1921 г., когда была осознана необходимость прибегнуть к гораздо более трудному и длительному маневру ради установления экономической смычки города и деревни, пролетариата и крестьянства. Если в первое время после перехода к НЭПу Ленин больше говорил об отступлении, об уступке крестьянству и т.п., хотя выражал уверенность, что НЭП обеспечит «успех всего нашего социалистического строительства», то теперь, полгода спустя, он выражал твердую уверенность не просто в успехе, а в том, что после проведенного маневра «прочнее, быстрее и шире будет… наше победоносное движение вперед»[293].
Не все разделяли надежды и расчеты Ленина, на что указывают выступления некоторых делегатов XI съезда РКП (б) и поданные Ленину записки. Главным оппонентом Ленина продолжал оставаться Троцкий. Он был согласен с Лениным в отношении использования госкапитализма, как в 1918 г., так и в условиях НЭПа[294], но «свободная торговля»! Для него это означало возврат к капитализму. И он как мог, боролся с этой перспективой. Фронт разногласий между Лениным и Троцким значительно расширился: к указанным выше тактическим по характеру разногласиям прибавились новые - по принципиально важным политическим и теоретическим проблемам. В результате борьба между ними на почве НЭПа стала приобретать еще более острый характер, а политическая дистанция между ними увеличивалась.