Политрук
Шрифт:
– Быстрей ребята, вперёд… За Родину!
Бежать трудно, наст не выдерживает, оседает и крошится под ногами. Эти двести метров кажутся такими долгими… Осталось половина, ещё одно усилие, один рывок, ну, поднажмём, ребята.
И вдруг перед бегущими бойцами стеной взметнулась земля. «Огневой миномётный заслон» – сразу понял Илья, пристрелянный заранее рубеж.
Одновременно ударили не подавленные артиллерией пулемёты. Свист пуль и осколков, грохот разрывав, стоны раненых, крики слились в один чудовищный адовый гул. Бойцы залегли, среди лежащих на снегу тел заплясали разрывы.
Живы
Илья увидел, что невдалеке лежит командир взвода лейтенант Полозков. Закричал ему:
– Саша! Выводи взвод броском вперёд! И тут же услышал команду Полозкова:
– Приготовиться к атаке!
Лежащий неподалёку боец продублировал команду, Илья узнал в нём того самого парня, с которым беседовал накануне. Убедился, что растерянности у того нет.
– Вперёд! – закричал, вскакивая, Илья, и краем глаза увидел, как поднялись бойцы. Их немного, едва треть прежнего состава, остальные неподвижно остались лежать на снегу. Всё слышнее треск пулемётов, всё больше воронок от снарядов на пути. Но падали люди, редела цепь. Метров сорок всего оставалось до вражеских траншей.
Неожиданно какая-то сила рванула за ноги и бросила в снег.
Оглянулся, справа и слева валились бойцы. В пылу боя осознал, что налетели на малозаметное препятствие (МЗП), за которым виднелись проволочные заграждения перед немецкими траншеями. И тут Илья с горечью понял, что к траншеям уже не пробиться, не пройти с оставшимися людьми до такой близкой цели.
Ввалился в оказавшуюся поблизости воронку и упал рядом с лежащим там бойцом.
– Жив?
– Кажись, жив.
Боец разровнял перед собой ещё тёплую землю, аккуратно уложил перед собой обоймы с патронами, гранаты, протёр карабин. Илья последовал его примеру: разложил гранаты, сменил обойму в пистолете.
Стрельба постепенно стихла, стал слышен даже шум ветра и бухающих вдалеке орудий. Но вдруг снова вздрогнула земля от разрывов, зататакали пулемёты.
– Фрицы! – прохрипел боец, – в контратаку пошли, сволочи.
Фашисты бежали цепью, стреляя из автоматов, у проходов в проволочных заграждениях заметались, сбились в кучи.
– Ну, что, давай по одной, – предложил Илья, он ещё в ОСОВИАХИМЕ отличался не только меткой стрельбой, но и умением далеко кидать гранаты.
– Давай!
Взрывы возникли среди сбившихся в кучу немцев неожиданно, одни застыли на месте, другие попадали в снег. И тут среди гущи врагов ещё взметнулись взрывы, «ага, значит, живы ребятки» мелькнула мысль.
– Так их, так их, гадов! – закричал боец и, высунувшись по пояс из воронки, стал стрелять из карабина.
Эх, сейчас бы в атаку, прекрасный момент, но где рота, сколько осталось в живых?
Вскоре всё стихло, после грохота боя в уши ударила пронзительная тишина. Справа санитары собирали раненых, волочили их по снегу. Немцы открыли по ним огонь из автоматов. В ответ захлопали винтовочные выстрелы из воронок. Илья попытался засечь, из каких воронок стреляют, но понять, сколько людей ведёт огонь так и не смог.
– Товарищ младший лейтенант, вы здесь? – послышался голос связного Ильи Андрея Соломкина.
– Здесь, Андрей, – обрадовался Илья.
Соломкин ввалился в траншею и рассказал, что его послали разыскать Илью.
– Командир роты старший лейтенант Аркадьев и командир первого взвода лейтенант Львов тяжело ранены. Командир батальона приказал вам вступить в командование ротой.
Илья усмехнулся, хорош командир, у которого всего два бойца. Ну, ничего не поделаешь, надо принимать командование. В первую очередь определиться, сколько бойцов осталось в наличии. Но как это сделать, когда каждый хоронится в воронке, а сколько их, подсчитать невозможно. Надо ждать темноты, собрать бойцов, перегруппировать силы, установить связь с батальоном и получить конкретную задачу.
Лишь к ночи Илья смог собрать людей. От роты в строю осталось шестнадцать человек. Пока разбивал бойцов по отделениям, уточнял списки погибших, из полка прибыло пополнение – ездовые, артиллеристы, оставшиеся без орудий, солдаты хозяйственных подразделений. Всего набралось около пятидесяти человек. Получен приказ – утром повторить атаку. Времени на ознакомление с людьми, чтобы понять, кто на что способен, практически не остаётся. Спать и вторую ночь Илье не пришлось.
Опять атака началась с артиллерийской подготовки, после перенесения огня вглубь обороны противника рота по сигналу двинулась вперёд. С обоих флангов шли в атаку другие роты полка. За ночь Илье удалось расставить людей наилучшим образом, однако наступающая цепь была встречена артиллерийским огнём. Бойцы залегли в воронках. Илья приказал Соломкину проползти от воронки к воронке и передать, чтобы легкораненые из боя не выходили и в тыл не отползали, а встречали врага огнём. Он увидел, как немецкие снайперы охотятся за ползущими.
Соломкин был трижды ранен, но приказ передал.
Противник перешёл в контратаку, Илья чувствовал, что сборная команда, не воевавшая вместе, сформированная из тыловиков, может не выдержать. Создалась угроза прорыва боевых порядков роты.
Тогда Илья крикнул, что есть мочи:
– Ребята, будем биться до конца, но врага не пропустим!
Он стал бросать гранаты в наступающих фашистских автоматчиков, а это он умел делать хорошо, взрывы гранат выкашивали солдат противника. Его дружно поддержали бойцы. Немецкая контратака была отбита.
В результате двухдневных боёв двум полкам дивизии удалось продвинуться на два с половиной километра, а полк, в котором была рота Ильи, встретив упорное сопротивление гитлеровцев, не смог прорвать их сильно укреплённой обороны, и остался на прежних позициях.
Командиры рот собрались на командном пункте командира батальона. Пока командир беседовал по телефону, офицеры делились впечатлениями от недавних боёв, вспоминали недобрым словом артиллерию. Илья рассказал, как погибла его рота от огня неподавленных артиллеристами дотов и дзотов.