Полковник Гуров. Компиляция (сборник)
Шрифт:
– А мотив?
– Мотив убийства секретаря в этом случае очевиден – деньги. А Настя, как и в случае в Кривулиным, могла пострадать из-за того, что увидела или услышала что-то лишнее. Что-то, что могло изобличить убийцу.
– А кого вы больше подозреваете? – спросил капитан.
– Глушакова, – не задумываясь, ответил Гуров. – У него потребность в деньгах больше, чем у водителя. Любовь такой красотки, как наша Татьяна, дорого стоит. Если он захочет ее сохранить или тем более увести от хозяина, нужны очень большие деньги. Кроме того, он человек безжалостный, лишенный
– А Жилкин что, не способен? – усмехнулся капитан. – Сами знаете, какое у него прошлое…
– Прошлое, конечно, плохое, – согласился Гуров. – Но Жилкин – совсем другой человек, чем Глушаков. Ограбить он вполне может. Но убить из-за денег… Сомневаюсь. Во всяком случае, все эти версии надо проверить. Давай сделаем так. Ты отправишься в поселок и постараешься проверить Муртазина. Прежде всего его алиби. Поговоришь с соседями, узнаешь, во сколько он вернулся домой – и позавчера, и вчера. Желательно узнать, не лежит ли у него где-то в сарае моток бельевой веревки, от которого недавно отрезали два куска, а рядом – хлопчатобумажные перчатки…
– Вы что же, думаете, что убийца – если Муртазин убийца – будет хранить копеечные перчатки?
– А ты не заметил, какая определяющая черта нашего егеря? – спросил Гуров.
– Ну, наверное, любовь к охоте, к лесной жизни, – ответил Синичкин.
– Нет, не это, – покачал головой Лев. – Я бы сказал, что главная его черта – это жадность. Живут с женой вдвоем, без детей, он неплохо зарабатывает, да еще постояльцев пускают – и при этом он не стесняется украсть пачку этих, как ты выразился, копеечных перчаток. Такой бережливый человек может и веревку отрезанную сберечь. Во всяком случае, ты посмотри. А я здесь погляжу и порасспрашиваю наших фигурантов. Может, чего и расскажут.
– И с кого собираетесь начать? – спросил Синичкин. – С Жилкина или с Глушакова?
– Ни с того, ни с другого, – ответил Гуров. – Начать я хочу с «теплой парочки» – нашего управляющего и повара Леши. Мне кажется, что это направление – наиболее перспективное.
– А мне кажется, что Чанба уже все рассказал, что знал, – заметил капитан. – О чем вы еще хотите его спросить?
– А я и не собираюсь его спрашивать, – заявил Гуров. – Я хочу на него поглядеть. Но не сейчас. Чуть позже – вечером.
Глава 12
Остаток дня Гуров провел в усадьбе. Он неторопливо прохаживался по парку и беседовал со встречавшимися ему по дороге обитателями «Аркадии». Так, встретив садовника Вишнякова, он повел разговор вначале об устройстве парка, о месте в нем разных кустов и деревьев. Потом, как бы невзначай, перевел разговор на те кусты, возле которых позавчера садовник слышал разговор управляющего с поваром. Особенно Гурова интересовала та часть подслушанного садовником разговора, в которой повар отвечал на упреки управляющего и обещал «все заплатить».
Выспросив все досконально, сыщик развернулся и двинулся к дому. Здесь, на лужайке перед домом, он встретил повара Петриченко. Тот как раз отдыхал после приготовления обеда: сидел на скамейке и курил. Гуров подсел к нему и стал расспрашивать – но не про позавчерашний разговор с управляющим, а про вчерашний вечер, когда повар вот так же курил на скамейке. Выяснилось, что Петриченко помнит этот момент. Помнит и то, как из дома выглянул водитель Сергей, они перекинулись парой фраз, после чего водитель снова скрылся в доме, и больше в тот вечер Алексей его не видел.
Поговорил Гуров и с охранником Глушаковым. На этот раз сыщика интересовало не свидание с Татьяной, а данные охранником показания насчет подозрительного человека, которого он якобы видел в углу парка. Сначала Глушаков упорно утверждал, что подозрительный незнакомец действительно был. Но, припертый к стене вопросами Гурова, в конце концов, признался, что никакого подозрительного типа в углу парка не было, что он его выдумал, чтобы скрыть факт своего свидания с Татьяной.
Затем Гуров беседовал с водителем Жилкиным. Теперь его интересовала та часть рассказа водителя о его свидании с Настей, когда он, уже после встречи с девушкой, выбежал в гостиную и не увидел в ней неизвестного, который подслушивал их разговор.
– А не могло быть так, – спросил Гуров, – что этот человек, который тебя подслушивал, вбежал на второй этаж и спрятался там за углом? Но ни в одну комнату не вошел – потому что ему там нечего было делать, потому что это не Кривулин и не Татьяна?
– Да, наверное, могло, – подумав, ответил водитель. – Я ведь наверх не поднимался. А там есть такой закуток, возле кабинета Егора Борисовича, который снизу не просматривается.
– Значит, это мог быть кто-то, кроме Кривулина и Татьяны, – продолжал Гуров. – Например, Глушаков. Или Вишняков…
– Вы опять хотите, чтобы я на других наговорил, – мгновенно рассердился Жилкин. – А я уже говорил и сейчас повторю: стукачом отродясь не был и не буду! А про ваши версии одно могу сказать: Вишняков тут точно ни при чем.
– Это почему же?
– Он мужик такой… с принципами. Не из блатных, это точно.
– А что, думаешь, те, что с принципами, не убивают?
– Убивают, наверное, – пожал плечами Сергей. – Я все же человек молодой, опыт у меня меньше вашего. И я могу представить, как такой человек вроде Александра Ермолаевича дойдет до какого-то края… ну, за ребенка своего мстить будет или еще что такое… Но убить из-за денег – нет, это не он. Вычеркните его из ваших списков.
– А Глушакова не вычеркивать? Или Чанбу? Или Муртазина?
– Об этом я ничего говорить не буду! – набычился водитель. И сколько Гуров его ни спрашивал, ничего больше не сказал.
Что касается управляющего, то он, видимо, понимая, что от вопросов полковника ему никуда не уйти, сам нашел Гурова и предложил:
– Я знаю, дорогой, что вам нужно всех опросить. Давайте спрашивайте меня. Я все как на духу отвечу!
Однако Гуров его удивил.
– Нет, не стану я вас спрашивать, – сказал он. – Все, что мне нужно, я и так знаю. А не знаю, так узнаю. Но другим путем.