Полковник милиции Владислав Костенко. Книга 5. Тайна Кутузовского проспекта
Шрифт:
– И да, и нет, товарищ Костенко… Но то, что консультировать фашизм – грех, в этом я согласен… Нас там натаскивали на ненависть, киплинги конца двадцатого века, но мы честно смотрели в глаза смерти.
– Все смотрели в глаза смерти, Игорь… по батюшке-то как?
– Можно без батюшки, возраст позволяет… Что у вас к нам за дело, товарищ Костенко?
– Вы фильмы с участием Зои Федоровой видели?
– Это которую убили? Нет, не видел.
– Можно устроить у вас просмотр?
– Какой просмотр?! – Игорь горько усмехнулся. – Откуда
– Хорошо, а если я устрою просмотр?
– Где?
– На киностудии… С хорошим залом…
– Цель?
– Какая цель? – задумчиво переспросил Костенко. – Как вы думаете, что нам сейчас более всего вредит?
– Всеобщее равнодушие.
– И хамство… А еще?
– Бюрократия.
– Точно. А еще?
– Саботаж перестройки…
– Верно. Кто руководит саботажем?
– Правые силы… Аппарат… Бюрократия, которая ненавидит Горбачева…
– Государственная мафия – вот наш бич, Игорь…
– Верно, государственная мафия – это страшно… Только при чем здесь смерть Зои Федоровой? Я читал в «Огоньке», как у нее Щелоков кольцо забрал после того, как адъютант ее шлепнул…
Костенко отрицательно покачал головой.
– Нет, Игорь, это все на поверхности… Слишком просто… Покойница устраивала левые концерты, тогда актерам очень мало платили, надо было вертеться… Данные об этом в ее деле лежали, хватало на то, чтобы арестовать и провести дома обыск… Вот тебе камушек и тю-тю – без мокрухи… Найдутся у вас люди, которые захотят мне помочь? Я кое-кому из начальства поперек горла стал…
– Мы не штурмовые отряды, товарищ Костенко… Нам надо наших ребят лечить, ставить на ноги, стресс снимать…
– Про лечение обещать боюсь, хотя, может, что и удастся… А вот стресс снять можно… Стресс рождается резким сломом жизни, невозможностью адаптироваться в новых, мирных условиях… А они, наши условия, не мирные, Игорь… За прошедшую ночь мафия убила двух людей, которые вышли на того, кто мог бы пролить свет на дело Федоровой…
…Через два дня Игорь позвонил Костенко, пригласил зайти, угостил чаем и сказал:
– Так вот, по поводу кооперативного гаража… Слесарь Окунев чалился в Саблаге с пятьдесят четвертого по пятьдесят восьмой, – грабежи и квартирные кражи. Свой инструмент запирает в сейфик. Однако отвертку у него поменяли…
Игорь достал из стола отвертку диковинного цвета и протянул ее Костенко…
Тот спросил:
– Он заметил пропажу?
– Он только послезавтра вернется… На рыбалку уехал, так что отверточку надо вернуть завтра вечером… И еще: ребята о Федоровой с родителями поговорили, с бабушками и захотели посмотреть картины, где она снималась. Только небось они все черно-белые?
…От «афганцев»
– Спасибо, Галка.
Женщина вздохнула:
– Возраст, словно воронка, все в себя вбирает! Для Ксюши я «баба», старуха, для тебя «Галка»… В двенадцать подъезжай, думаю, управлюсь с отверткой…
– Запомни, хозяин отвертки – тоже пациент Саблага… Пусть ребята посмотрят… Но, понятно, сделать это надо мимо Строилова…
С Петровки Костенко поехал в отделение милиции, что было возле Киевского вокзала. Начальником УГРО туда бросили Колю Ступакова. Когда Федорчук разгонял кадры, особенно обрушился на тех, у кого была крепка хозяйственная хватка, а Николашка сколотил для стариков из ящиков маленькую сараюшку на участке, который выбил возле Наро-Фоминска. Донос написали через неделю после новоселья: «Отгрохал хоромы, интересно, на какие деньги?»
Из инспекции министра пришла «телега»: «Разобраться и доложить».
Николаша, зная, что живем среди гиен и крокодилов, хранил квитанции на каждый гвоздь, не то что фанерный ящик; представил начальству, через неделю пришло решение: либо Ступаков сносит строение, либо увольняется из органов.
Николаша предпочел увольнение. «Знаешь, – сказал он тогда Костенко, – при Ленине самым страшным наказанием для врагов была высылка за границу и лишение гражданства, а потом уж расстрел. Я б скорректировал: самое страшное наказание – работать под дураком в бесправном государстве, а потом – расстрел… Как понимаешь, о высылке теперь мечтают, как о манне небесной, да хрена выпустят…»
Он утеплил свой сарайчик и нанялся комендантом поселка, семьдесят пять рублей, завел кур и двух коз – не жизнь, малина…
Как только Черненко, очередной великий теоретик марксизма, преставился, а Федорчука из министерства унизили переводом в маршальскую группу, Николаша Ступаков написал письмо новому министру. В органах восстановили, но, правда, сунули его в УГРО маленького отделения – дорабатывать до пенсии.
Костенко он обрадовался, достал из сейфа початую бутылку коньяка и пачку вафель:
– Давай, Славик, за нашу просранную жизнь по пять капель!
– Потом, Коль… Я к тебе по делу… Разрешишь сейчас вызвать некоего Бакаренко? Пенсионера по статусу, сталинского палача по профессии. И дай мне комнатушку: надо провести разговор…
– Так меня за это снова попрут, Славик! Превышение полномочий, самодеятельность…
– А ты позвони на Петровку, поинтересуйся: мол, Костенко – внештатный консультант или нет?
– А меня спросят: отчего вас это интересует?
– А ты ответишь: он пришел устанавливать адреса кооперативных мастерских радиоремонта.