Полковник Сун
Шрифт:
Бонд подошел к столу. На столе лежали обернутые в промасленную холстину аккуратные узлы. Развязав их, Лицас извлек на свет великолепный автоматический 9-миллиметровый пистолет “Беретта М. 34” с парой коробок патронов к нему, четыре осколочные гранаты “миллс” и – Бонд не верил своим глазам – британскую малозарядную винтовку “ли энфилд” с шестью пятизарядными обоймами. Все сохранилось в превосходном состоянии, сверкавшие холодным блеском металлические поверхности покрывал тонкий слой масла. Бонд поднял винтовку и, прищурившись, посмотрел в прорезь прицела.
– Арсенал как нельзя кстати.
– Никаких проблем. Это мой личный. Хранится у меня больше двадцати лет. “Энфилд” мне подарили англичане в сорок четвертом. Может быть, и не такой уж дорогой подарок, винтовка-то ведь сработана
– А зачем ты все это хранишь?
– Со стороны это, конечно, кажется нелепым. Но не забывай, что мы в Греции, а здесь никогда нельзя быть уверенным до конца. Коммунистов-то мы побили еще в сорок девятом, но ведь они так просто не сдаются. Хотя сейчас вроде попритихли, но недавно опять стали поднимать голову. И если они снова начнут, то со мной им будет справиться не легко.
Собственно, дело не в одних коммунистах. Только в прошлом году я попал в переделку на Крите. Да вот, увы, ребятки подкачали. Как-нибудь потом расскажу. Скажу лишь, что с этими игрушками я разогнал целую шайку. Слава Богу, достаточно было только их показать.
Рассказывая все это, Лицас снял крышку с правой скамьи и достал еще один промасленный узел. Там оказался автомат “томпсон” “урожая” Второй мировой войны. Он был упакован так же любовно и так же тщательно, как и остальное оружие.
– Подарок от США. Этот “живет” здесь постоянно. И патронов к нему целая куча. Надеюсь, твои беспокойства по поводу нашей огневой мощи рассеялись?
Бонд удовлетворенно усмехнулся и хлопнул Лицаса по плечу.
– С таким арсеналом нас может одолеть разве что танк.
– В данном случае, крейсер. Похоже, до утра стрелять нам не придется, так что уберем пока все это.
Они уже приступили к упаковке оружия, как вдруг на палубе раздались легкие шаги, и вскоре на пороге салона появился юноша лет шестнадцати, невысокий, но хорошо развитый для своего возраста. Он исподлобья посмотрел на Бонда.
– Это Янни, – представил юношу Лицас. – Yanni, о Kyrios Tzems... [7] Вдвоем с тобой мы безусловно справимся с судном, однако нам понадобится помощник у штурвала. Янни хорошо знает катер и ориентируется в здешних водах. Больше нам ничего не нужно. Я подкину ему пару сотен драхм и высажу с катера, когда запахнет порохом. Раз оружием ты доволен, значит, мы можем поднять сходни.
7
Янни, это кирие Джеймс… (греч.).
Лицас отдал приказание Янни, и тот, кивнув, исчез так же бесшумно, как и появился. В этот момент к ним присоединилась Ариадна. В голубых джинсах и такого же цвета, только чуть-чуть темней, тонкой мужской рубашке, с подобранными на затылке волосами, она казалась недоступно желанной и одновременно выразительно деловой. Она метнула взгляд на Бонда и Лицаса. – Чего мы ждем?
– Все готово, моя милая. Но куда ляжет наш курс, известно ведь только тебе. Не пора ли тебе поделиться с нами своим секретом?
– Не пора. – Ариадна избегала смотреть в глаза Бонду. Упорство, с которым она хранила молчание относительно конечного пункта путешествия, казалось ему одновременно и нелепым, и достойным восхищения. Она нахмурила лоб, в ее голове созрело решение. – Курс – острова Киклады. Точнее узнаете, когда выйдем в открытое море.
– Договорились. Идем, Джеймс.
Пятью минутами позже, задыхаясь от долгого бега, на набережной появился человек в неряшливом парусиновом костюме. Проводив глазами удалявшийся “Альтаир”, он беспокойно огляделся по сторонам и бросился в ближайшее кафе в поисках телефона.
X. Остров дракона
– Наш курс лежит вот сюда. – Палец Ариадны ткнулся в карту. – Остров Враконис.
Заглянув ей через плечо, Лицас кивнул.
– Четырнадцать часов хода, по меньшей мере, – больше восьми узлов в час нам делать вряд ли удастся. А если погода испортится, что, кажется, вполне вероятно, то мы
– Но пока-то на море спокойно – возразил Бонд. Действительно, море, окрашенное в интенсивный синий цвет, было сейчас почти гладким. На берегу на удалении двух миль еще можно было достаточно подробно разглядеть крупные детали, однако их цвет с приближением сентябрьских сумерек начинал меркнуть, белоснежные россыпи домов потеряли свой блеск, зелень деревьев потускнела и приобрела синеватый оттенок; коричневые, охровые и ярко-желтые краски холмов стали насыщеннее. Между “Альтаиром” и берегом, в направлении Пирея, прошла рыбацкая шхуна с вереницей шлюпок на буксире; и шхуна, и шлюпки скользили по поверхности воды так легко, словно это была не вода, а лед.
– В этом месте вода всегда спокойная, – продолжал Лицас, – но погоди, вот минуем мыс Сунион и выйдем из-под защиты Аттики в открытое море – налетит северный ветер: уж он нам задаст, будь уверен. Отсюда мы направимся к острову Кея, с юга пройдем мимо Китноса и Серифоса, обогнем Сифнос и поплывем дальше на восток. Там тоже может быть не все гладко, но в случае шторма па последнем отрезке пути нас прикроют острова Антипарос и Нарос. Вот так. Пойду потолкую с Янни.
Лицас оставил их. Бонд снова сел, уставив почти ничего не видевшие глаза в берег. Он чувствовал себя удивительно посвежевшим и полным сил. Широкобортый каик уверенно рассекал мощную толщу воды, приглушенно стрекотавший двигатель работал четко и размеренно, не создавая вибрации. Предстояло решить уйму важнейших вопросов, вступить в бессчетное количество схваток, но до тех пор, пока не забрезжит рассвет, об этом можно было не думать. Необходимо было научиться извлекать максимальную пользу из этих коротких передышек, смаковать каждое мгновение тишины, которое отделяло его от грядущих перестрелок, перебежек из укрытия в укрытие, решающего усилия и крови.
Он искоса посмотрел на профиль Ариадны. Заключенные в нем сила и интеллект вкупе с роскошной, чувственной красотой поразили Бонда заново. В Америке, в Англии или в любой другой цивилизованной стране девушка, наделенная такими данными, сделала бы головокружительную карьеру в сфере журналистики или шоу-бизнеса. В Греции подобные перспективы едва ли существовали. Он по-прежнему был не в силах постичь, что толкнуло ее в лоно коммунистических идей.
Бонд поднял карту и нашел на ней изогнутый в форме серпа остров. Вдруг в его голове словно что-то включилось.
– Враконис. Так вот куда отправился Тезей после того, как оставил на Наксосе твою тезку.
– Я думала, что ты не заметишь. – Ариадна улыбнулась и смущенно, по-детски закусила губу. – Глупо было с моей стороны допустить такую ошибку.
– Стоило мне порыться в книгах, и я мог бы с легкостью обнаружить место, назначенное для проведения мероприятия.
– В книгах этого нет, это легенда, которую передают местные старики. – Ариадна села и с увлечением, которого никогда не обнаруживала, когда речь касалась политики, продолжала. – Ученые не знают, почему Тезей покинул Наксос с такой поспешностью. А вот жители Вракониса знают. Их царь прослышал о том, что Тезей победил Минотавра, и направил к нему послов, чтобы те уговорили Тезея приплыть к ним на остров и поразить дракона, который сжигал остров своим огненным дыханием. Поэтому, когда Ариадна уснула, Тезей оставил ее и вместе с послами отправился на Враконис. Он рассчитывал скоро вернуться. Но дракон был опасен тем, что мог поражать врагов, оставаясь невидимым. Он прятался за гору и оттуда разил огнем. Тезей дождался, пока дракон спрячется и начнет извергать пламя, а затем вплавь обогнул остров, подкрался к дракону сзади и сбросил его в море. Море вскипело, пар от воды поднялся так высоко, что боги, обитавшие на вершине Олимпа, увидев это, не на шутку всполошились. Наконец дракон захлебнулся и пошел на дно. Когда Тезей вышел на берег, то увидел, что волны вскипевшей воды подточили остров настолько, что от него осталась лишь одна десятая часть. Но царь и его семейство не погибли, и дочь царя заботилась о Тезее, пока он залечивал ожоги. Времени прошло много, и когда он возвратился на Наксос, то уже не нашел там своей Ариадны. Он оказался слишком храбрым, чтобы обрести счастье...