Полковник Яковлев. Ученый на старте
Шрифт:
– Да, не поинтересовался, – кивнул Яковлев и добавил: – Мы люди военные, спрашивать не положено.
– Собственно, из этого никто тайны не делает. Под Смоленском мне довелось возводить долговременные сооружения, построили узел проводной и радиосвязи. Наше командование второй год озабочено действиями немцев. Не случайно мы стали укреплять заставы – роем окопы, рубим лес, устраиваем завалы и противотанковые надолбы. За последнее время немецкая разведывательная авиация обнаглела до того, что из приграничной зоны стала залетать в глубь страны. Одного из таких «ястребков»
– Может быть, лётчик сбился с курса, и такое случается… – Яковлев пожал плечами.
– Что-то слишком часто сбиваются…Тебе, думаю, неизвестно, что крылатые крестоносцы днём и ночью парят на всём протяжении наших западных границ? – продолжал майор Медведев.
– Я вижу, вы – генштабисты – паникёры, – шутя заметил Яковлев и, подумав немного, с уверенностью сказал: – Война неизбежна. В прошлом году вопрос безопасности страны стоял много острее, правительство вынуждено было отодвинуть границы подальше на запад, присоединив некоторые области Украины и Белоруссии к своей территории. Мы установили советскую власть в Прибалтике. Наша армия уже другая, попробовала свои силы на японских захватчиках и в финской кампании.
В комнате снова воцарилась тишина. Сидя в полумраке, каждый думал о своём. А может, об одном и том же… Но ни майор Медведев, ни капитан Яковлев не знали всех тонкостей дипломатических дуэлей, происходивших на мировой арене между Германией и Советским Союзом, Англией и Соединёнными Штатами. Правда, Медведев, чаще общаясь в верхах столицы, не сомневался в том, что приход войны подобен грозовым тучам и гром вот-вот грянет.
– Что-то мы с тобой засиделись в потёмках. – Яковлев поднялся со стула, включил свет.
Майор, сощурившись, прикрыл глаза рукой и предложил, поднимаясь:
– А давай-ка, Николай, пройдёмся по ночному городу Яковлев набросил на плечи новенький китель, пригладил пышную шевелюру и, открывая дверь, галантно предложил:
– Прошу на выход!
– Вот это по-нашему, а то всё по уставу да по старшинству…
– Да нет, по кавказскому обычаю, – ответил Николай и сделал жест рукой, приглашая на выход.
– К чему всё это? Ты такой же кавказец, как я турок, выходи первым, я за тобой.
– Турок я или нет, сказать трудно, а в том, что я истинный кавказец, можешь не сомневаться. Родился в горах Дагестана и всякий раз, бывая на своей малой родине, соблюдаю обычаи горцев, касающиеся гостеприимства. А ты, майор, наблюдательный, заметил, что, встретив тебя, я пошёл впереди – так положено у горцев, когда встречают кунака: гость, пришедший в первый раз, может и не знать, куда идти, поэтому хозяин должен указать ему дорогу. А уж когда хозяин провожает, он должен следовать позади, поскольку гость знает, куда идёт.
На окраине города тихо и безлюдно, окна домов ещё светятся. Издалека, с танцевальной площадки, долетают весёлые звуки танго, из городского сада доносится пение белорусских девчат.
– Хорошо ведут песню, с душой! – воскликнул Медведев, запрокинув голову. – И какое небо чистое!
Яковлев посмотрел на
– Люблю июнь за пышное цветение садов, за трепет всего живого, – мечтательно протянул Медведев.
– Да, только мы, люди, неразумно пользуемся всем этим богатством природы, не ценим, а то и расточаем её щедрые дары, – добавил Яковлев.
Прогуливаясь, офицеры наслаждались прохладой летней ночи, прислушивались к духовому оркестру, пытаясь уловить мелодию, к пению девчат, весёлому говору засидевшихся пар, к лаю собак – ко всему тому, чем полнится мирная жизнь. Никто и подумать не мог, что этот пятничный вечер станет последним в их мирной жизни и для кого-то он – начало конца.
– Завтра заканчиваются лагерные сборы, командиры вернутся в семьи, – сказал Яковлев.
– Я тоже постараюсь выехать в Москву. А теперь по домам! Тебе ведь, Николай, завтра рано вставать.
Яковлев проводил майора до гостиницы и распрощался.
Ещё не рассвело, когда к дому капитана Яковлева подкатил мотоцикл. Капитан удобно уселся в коляску, мотоциклист развернулся и помчал по мостовой, его рокот в этот ранний час был подобен пулемётной очереди. Выскочив на простор асфальтированного шоссе, тянувшегося вдоль леса, ржаных полей, некошеных лугов, водитель взял курс на запад. Дорога в это субботнее утро была загружена, в обе стороны сновали полуторки то с грузом, то с красноармейцами, возвращавшимися из летних лагерей.
По всей Западной Белоруссии, где были дислоцированы наши войсковые части, шли работы по укреплению приграничных зон. Местечко Берёзово находилось не так и близко от Минска, в трёхстах километрах, а от Бреста – в ста. У Берёзова был построен крупный военный аэродром, в окрестных лесах развёрнули военные лагеря. Яковлев хорошо знал эти места, не раз бывал в Барановичах и на узловой железнодорожной станции Иванцевичи. От Столбцов тянулась старая государственная граница. Крестьянские повозки спешили в город на базар. Встречались и мотоциклисты, большей частью военные. На велосипедах катила молодёжь – парни с девчатами. Появились пешие…
К обеду Яковлев прибыл на место. Лес надёжно укрывал палатки телеграфно-строительной роты. Бойцы занимались восстановлением старых и возведением новых линий связи. Командир роты доложил о том, что сделано по возведению дополнительного узла связи на командном пункте в районе лесной поляны, и, как бы между прочим, заметил:
– В последние дни почему-то часто стала выходить из строя проводная связь с приграничной зоной…
Яковлев выехал с проверкой на место работ и в тот же день к вечеру вернулся в лагерь. Теперь, спустя много лет после окончания войны, в его памяти всплывали величественные, могучие, полные покоя и таинственных шорохов белорусские леса, он готов был кланяться им до пояса, как святыням, в которых нашли спасение миллионы белорусов.