Шрифт:
Глава 1
– Какой идиот поставил здесь машину?!
Голос был на редкость раздраженный, в нем легко угадывались начальственные нотки, которые немного странно было слышать на вечерней улице, где, вообще-то говоря, все имеют равные права на свой клочок тротуара. Однако голос продолжал выражать свое неудовольствие, и Гуров почему-то сразу догадался, что неудовольствие это направлено в его адрес.
Возвращаясь домой из главка, Гуров внезапно вспомнил, что жена просила купить кое-что из лекарств. У него был целый список, но из всех мудреных названий в голове отложился один «мезим» – наверное, потому что это средство
Сам Гуров не очень-то верил в силу телевизионного мезима, но его назначил врач, а с врачами Гуров не спорил, тем более когда дело касалось близкого ему человека. Увы, болезнь не обходит стороной даже известных людей. Мария Строева, ведущая актриса одного из московских театров, красивая и талантливая женщина, оказывается, тоже ходит по врачам и пьет лекарства! Вряд ли во что-то подобное могли поверить ее многочисленные поклонники, но Гуров не поверить не мог – жена всегда рядом с ним, а не только в минуты торжества.
О своем внезапном недомогании Мария говорила с иронией, в свою очередь ссылаясь на внедряемые телевидением стереотипы, и объясняла Гурову, что проблемы со здоровьем у нее возникли по той же причине, что и у известной певицы с экрана, – репетиции, презентации, ешь нерегулярно и все такое прочее… Одним словом, врачи взялись за свое дело всерьез, и Гуров получил заказ на лекарства.
Выполнение заказа заняло не более двадцати минут, и Гуров, чрезвычайно довольный тем, что все вышло так гладко и без проблем, с пакетом в руках вышел на улицу. Здесь его и настиг раздраженный начальственный крик.
За стеклянной дверью аптеки горел яркий молочный свет люминесцентных ламп, а в той стороне, откуда раздавался голос, было темновато – поэтому Гуров не сразу разобрал, кто кричит. Но, как уже было сказано, предчувствия навели его на не самые приятные мысли. Он поспешно зашагал к своей машине, которую оставил метрах в двадцати от аптеки.
Никакой особой вины за собой он не чувствовал – разве что впопыхах лишнего заехал передним колесом на тротуар, – но ведь это не смертельно.
Это самое «впопыхах» объяснялось очень просто – угрызениями совести, которые охватили Гурова, когда он едва не забыл о данном ему поручении. Если бы он явился домой усталый, довольный, но без лекарств – это было бы чудовищным проколом. А это вполне могло случиться, потому что до сего дня у Гурова совершенно не было никаких навыков в покупке лекарств – это занятие не имело, так сказать, прецедента в его практике. Правильный образ жизни и привычка держать себя в ежовых рукавицах пока что позволяли ему обходиться без проблем со здоровьем, хотя ловить преступников – занятие не менее нервное, чем играть на сцене. Гуров очень переживал за жену, но все же не слишком ясно представлял себе, что значит болеть, и это тоже смущало его.
Но если с лекарствами Гуров мог дать маху, то во всем прочем интуиция редко его подводила. Вот и теперь, приблизившись к своему «Пежо», стоящему действительно немного вызывающе и даже слегка – самую малость – перегораживающему выезд из ближайшего проходного двора, Гуров убедился, что речь идет именно о нем.
Речь велась от лица некоего весьма озабоченного милицейского лейтенанта, взъерошенного, сердитого и низкорослого. С высоты своих ста восьмидесяти сантиметров Гуров взирал на служителя порядка, как Гулливер на разгневанного лилипута: смущенно, но без особого страха. Тем более что реакция лейтенанта была заведомо неадекватной случившемуся. Рядом стояло не меньше десятка машин, и, в принципе, к каждой можно было придраться. Но лейтенант зацепился за «Пежо» Гурова и так неистовствовал, словно в следующую минуту намеревался силой выдворить машину с занимаемого ею места.
– Ваша машина, я спрашиваю? – завелся он, усмотрев приближающуюся из полутьмы фигуру Гурова. – Вы поставили? Что, язык отнялся? – При этом он звучно поколачивал ладонью по капоту «Пежо», будто перед ним была груда бесполезного металлолома, и ничего больше.
– Увечить чужое имущество – дело нехитрое, – добродушно заметил Гуров. – Остынь, брат! Что-то ты не по делу расшумелся? Какая тут у нас проблема?
Маленький взъерошенный милиционер чуть не захлебнулся от возмущения. Он как воробей подскочил к Гурову и дерзко задрал вверх голову – лицо у него было невыразительное и рябое, только глаза сверкали негодующим огнем.
– Ты с кем? – выдохнул он. – Ты с представителем власти разговариваешь! Да я тебя… Документы!..
Гуров удивленно покачал головой, не спеша отпер автомобиль и положил на сиденье пакет с лекарствами. Вот из-за таких артистов люди сочиняют анекдоты про милицию. И чего он так нервничает? Дело самое простое, яйца выеденного не стоит. Такое впечатление, будто под эту арку через минуту правительственный кортеж въехать должен, не меньше.
Так же не спеша Гуров повернулся к лейтенанту, достал из кармана свое удостоверение, протянул в раскрытом виде. Случилось примерно то, чего он и ожидал, – у лейтенанта слегка отвалилась челюсть, а Гуров испытал мелочное удовлетворение – как ребенок, в руке у которого лопнул большой мыльный пузырь.
– Виноват, товарищ полковник! – угрюмо сказал враз притихший лейтенант и откозырял Гурову с превеликим почтением. – Обознался. Больше не повторится!
– Что именно не повторится? – поинтересовался Гуров, пряча в карман удостоверение. – Своих трогать не будешь или вообще нарушений не станешь замечать? Ведь я что-то нарушил, по твоему мнению, верно?
Лейтенант затравленно оглянулся. Теперь ему хотелось побыстрее исчезнуть.
– Я в том плане, что ваша машина не совсем удачно… – туманно пояснил он. – Типа, мне показалось, что может препятствовать выезду-въезду… Извиняюсь, ошибся! Разрешите быть свободным?
– Странный ты, брат! – заметил Гуров. – Так все-таки нарушил я или нет? Если нарушил – что же ты сразу в кусты? Или ты старших по званию не штрафуешь? А если не нарушил, для чего весь этот шум? Ты ведь, лейтенант, в настоящий момент и в данном месте олицетворяешь собой все органы правопорядка, а шумишь, как пьяный сторож на базаре! Эдак не годится…
– Виноват! – повторил лейтенант, нервно оглядываясь.
«Чего он башкой все крутит? – подумал Гуров, приглядываясь к милиционеру. – Не нравится мне он, действительно, странный какой-то… Ладно бы еще мешочников гонял на Казанском вокзале – понять можно было бы. А в центре Москвы орать на владельца «Пежо» – себе дороже. Что, собственно, и подтвердилось».
– То-то что виноват, – назидательно сказал Гуров. – Только представитель власти неизменно должен быть образцом корректности и вежливости – или в школе милиции теперь этому не учат? Кстати, вежливость требует, чтобы и ты мне свои документы показал – должен же я знать, кто меня облаял…
Лицо лейтенанта исказилось судорогой. Он в который раз уже оглянулся по сторонам и с видимой неохотой полез в карман за документами. Гурову показалось, что он даже приплясывает на месте от нетерпения.