Полковники из МУРа
Шрифт:
– А-а, падлы! Подстава! – завопил он, отталкивая обеими руками Феклистова и бросаясь головой внутрь машины. – Это не мой ствол! Подкинули! Подкинули, суки!
Понятые в ужасе шарахнулись в сторону. Феклистов схватился за кобуру. Старыгин вцепился в Ливанского сзади и выволок его из машины. Ливанский упирался и пинал его ногами. Но Феклистов вместе со Старыгиным в мгновение ока скрутили разбушевавшегося коммерсанта и уложили его на капот машины.
– Вы меня еще вспомните! – неистовствовал разошедшийся Ливанский. – Будете в ногах ползать,
Гуров понял, что пора вмешаться. Они с Кудимовым выбрались из машины и подошли к месту событий.
– Что происходит, капитан? – строго спросил Гуров, останавливаясь рядом с визжащим Ливанским. – Помощь требуется?
– Вот, задержали, товарищ полковник! – как ни в чем не бывало отрапортовал Феклистов. – В нетрезвом виде управлял транспортным средством, при задержании оказал сопротивление работникам милиции, сквернословил… А кроме того, в машине задержанного обнаружено боевое огнестрельное оружие.
– Ну что ж, оформляйте! – разрешил Гуров. – Я смотрю, у вас и понятые уже на месте… А кто такой?
– Некто Ливанский Арнольд Борисович, – сообщил Феклистов.
– Не знаю такого, – добродушно произнес Гуров. – Но, видно, крупная птица. Пожалуй, лет пять он себе уже заработал, как думаешь, капитан?
– Больше, – в тон ему ответил Феклистов. – Лет шесть, полагаю.
Ливанский постепенно притих. Смысл разговора, кажется, начал доходить до него. Он заговорил, но теперь тон его опять сделался жалобным и искательным.
– Да вы что, мужики? – заныл он. – За что? Не мой это ствол.
– Опять хочешь сказать, что мы тебе подкинули? – ласково осведомился Феклистов.
– Да нет, я не это имел в виду, – поспешно ответил Ливанский. – Может, ребята пошутили…
– Интересные у тебя ребята, – сказал Гуров. – Ты нам про них потом подробнее расскажешь, ладно?
Ливанский окончательно примолк, поняв, что сморозил глупость. Тем временем Феклистов оформил протокол, взял подписи у понятых, изъял найденный в «бардачке» «парабеллум» и запечатал его в полиэтиленовый пакет.
– Семья у вас, Ливанский, есть? – спросил Гуров. – Кому сообщить о вашем задержании?
Ливанский угрюмо промолчал. Он по-прежнему лежал лицом на капоте и тоскливо таращился в пустоту. «Хороший костюм у него, – подумал Гуров. – Даже не помялся. А ведь как брыкался! Что молодой олень, хотя на вид ему все пятьдесят можно дать. Не бережет гражданин Ливанский свое здоровье, ведет неправильный образ жизни…»
Подошедший Старыгин вопросительно посмотрел на него. На его лице было написано неприкрытое торжество.
– В машину его! – скомандовал Гуров, улыбаясь.
Глава 19
– От баб, Рэмбо, все беды на свете и происходят! – назидательно произнес Колюня, выкладывая на стол карты. – Очко!..
Лицо Рэмбо вытянулось, а Колюня заразительно захохотал и сгреб к себе солидную кучку денег, лежавшую посреди стола.
– Вот тебе еще одно доказательство! – тут же завопил он. – Кому везет в любви – не везет в карты. Разделал я тебя как бог черепаху! И всегда так будет, потому что ты не о деле сейчас думаешь, а о бабах!
– Пошел ты! – презрительно сказал злой как черт Рэмбо и с раздражением опрокинул в рот стопку ледяной водки.
Колюня опять удовлетворенно засмеялся и тоже выпил – со вкусом, блаженно закатив глаза. Третий участник застолья, лысый, как бильярдный шар, Марафет в игре участия не принимал, а в перерывах между рюмками меланхолически чистил складным ножом ногти.
– Ты не прав, Колюня, – рассудительно заметил он. – Вы же в очко играете. При чем тут думай – не думай? Тут как фарт пойдет…
– Не скажи! Не скажи! – возбужденно пропел Колюня. – Любое дело ума требует. Это только трахаться без ума можно – там другой орган нужен… – он насмешливо посмотрел на Рэмбо.
– Ты, Колюня, это фуфло гонишь, потому что тебе на самом деле ни одна баба не даст, жирному борову! – зло заявил Рэмбо. – А в карты тебе везет не потому, что ты такой умный, а наоборот – потому что дуракам счастье!
Колюня был в выигрыше, а потому не обижался и нисколько не унывал.
– Мне проституток хватает, – спокойно ответил он. – С ними, по крайней мере, не напрягаешься. Заплатил бабки и пользуйся, как хочешь. Никаких тебе этих – слез, попреков… У меня вот братан тоже ходок был, пока не женился на одной курве. Так он, помню, каждую неделю со своими шлюхами разбирался. То у нее беременность, то она топиться собралась… На хрен такая жизнь!
– Просто надо уметь себя поставить, – авторитетно заявил Марафет и неожиданно обернулся к Стасу, помалкивавшему в сторонке. – Правильно я говорю, инженер?
Три пары глаз как по команде уставились на Крячко. Вряд ли кого-нибудь из этой компании на самом деле интересовало мнение чужака – просто таким образом они пытались разогнать скуку. С тех пор как Платон исчез, оставив Крячко на попечение своим подручным, они только и делали, что пили, резались в карты и подтрунивали над своим пленником. При этом они почему-то неизменно называли его «инженером», хотя о своей предполагаемой профессии Крячко никогда речи не заводил. Видимо, инженеры были той социальной категорией, которая чаще других попадала в сети этих мерзавцев.
Шутки их далеко не всегда были безобидными, но Крячко не обижался – издевались ведь не над ним, а над мифическим персонажем, которого они сами вызвали из небытия. Крячко только посмеивался в душе, представляя, каким будет его реванш.
Жил он по-прежнему в той же комнате с решетками на окнах. Троица обосновалась по соседству. Одного Крячко никуда не отпускали. Собственно, его вообще никуда не отпускали. Все происходило в пределах четырех стен. Жесткого распорядка не было. Он проводил ночь, запертый на ключ, потом вчетвером они шли завтракать в знакомую Крячко столовую, а потом начиналась маета.