Полководцы первых Романовых
Шрифт:
В Смутное время князь Дмитрий Михайлович вступил с возвращенным при Борисе Годунове чином стряпчего. На заре разгорающейся Смуты, в конце 1604-го или же начале 1605 года, ему был пожаловано незначительно более высокое звание – стольника [6] . Но и чин стольника заметно уступал по значимости думным чинам – боярина, окольничего, думного дворянина.
Если грубо и приблизительно перевести на язык воинских званий Российской империи, стольник представлял собой нечто соотносимое с полковничьим чином сухопутных войск (VI класс «Табели о рангах»).
6
Стольник – высокий чин «дворовой» (придворной) службы, но в Боярскую думу доступа не имеющий.
И никто из Пожарских не шагнул к тому времени по службе хоть на ступеньку выше Дмитрия Михайловича…
О будущем соратнике Дмитрия Михайловича, Козьме (Кузьме) Минине, известно… в сто раз меньше, чем о князе Пожарском. Его роль не менее величественна, она не уступает по значимости подвигам Дмитрия Михайловича. Но биография Минина тоненькой, прерывистой ниточкой едва-едва прослеживается по летописям и документам его времени. Личность Минина выступает из густых облаков неведения лишь в главнейшие, звездные моменты его судьбы. За пределами этих взлетов остается жизнь, быть может, наполненная до отказа подвигами и приключениями, яркая, красивая, но… совершенно не известная историкам.
Нет данных о том, где и когда он родился.
Ясно, что к временам Смуты он уже был зрелым человеком, добился авторитета в Нижнем Новгороде, а значит, вряд ли уступает в возрасте Пожарскому. Скорее всего, он появился на свет в 1570-х годах.
Крестили его во имя того же святого Космы, как и князя Пожарского, а в жизни Минин пользовался русским вариантом этого древнего имени – Козьма или Кузьма. Иногда к его имени добавляют прозвище «Сухорук», но его Минин никогда не носил. Оно представляет собой плод досадной ошибки историков XIX столетия.
Ученые долго спорили о том, откуда родом Козьма Минин, где «гнездо» его семейства. Предлагалось две версии. По первой из них, род Минина связан с богатым волжским городом Балахна, славившимся солеварением. По другой – с Нижним Новгородом.
Ныне большинство историков отрицают балахнинскую версию и считают Минина коренным нижегородцем. Однако она еще не опровергнута окончательно.
Весьма возможно, с кем-то из Балахны Минина связывало брачное свойство или же деловые отношения. В Балахне конца XVI–XVII века действительно жило богатое и многолюдное семейство Мининых. Родичи они народного героя или же однофамильцы – неизвестно.
Документы и летописи, повествующие о временах Смуты, называют Козьму Минина «посадским человеком». Он выступает в качестве состоятельного торговца мясом – «говядаря». Владеет лавкой.
Источники вскользь сообщают о том, что Минин «бывал служилым человеком». В ту пору «служилыми людьми государевыми» называли тех, кто занимался военным делом. Например, дворян, стрельцов, пушкарей или казаков, принятых на царскую службу. Но какое все это имеет отношение к мясоторговцу? Купечество тогда не служило в войсках, и тем более никого из купцов не допустили бы на должность воеводы…
На этот вопрос ответить трудно. Некоторые ученые считают, что Минин мог казаковать какое-то время и набраться в казачестве опыта военной службы. Другие полагают, что в эпоху Смуты, когда Нижний для самообороны или же для помощи Москве набирал боевые отряды, Минин записался добровольцем. А там – как знать! – вышел в младшие командиры. Во всяком случае, воинский опыт у «посадского человека» точно имелся, и тот без стеснения пускал его в ход, когда обстановка требовала инициативы и отваги.
Еще до начала Смуты Минин обзавелся женой Татьяной и сыном, носившим имя Нефёд.
О его характере известно немногое. Минина считали «смышленым и язычным человеком». Иными словами, за ним признавали большой ум и ораторский дар.
Образ его действий выказывает огромную, несгибаемую волю. Минин не отступал, сталкиваясь с тяжелой или рискованной задачей. Он всегда и неизменно отыскивал способы решить ее. Если при этом требовалось побороть сопротивление других людей, нижегородец добивался своего в споре, а то и с бою.
Наконец, два главных свойства Минина как личности. Во-первых, он отличался крепкой верой. Во-вторых, был способен на самопожертвование, бескорыстный поступок.
Вот и все, что можно сказать об одной из главнейших фигур великой русской Смуты до того момента, пока муки Отечества не призвали этого человека к высокому служению.
Чаша огня – Великая смута
Начало XVII века открывает эпоху самозванчества на Руси. Суть этого явления проста: некий энергичный хитрец объявляет себя «царем», «царевичем», «наследником престола» и ждет поддержки от тех, кто недоволен законным правителем. Если таких людей оказывается достаточно, он становится крупной политической фигурой и может даже взойти на престол. Но чаще всего авантюра заканчивается для него гибелью. От лукавых действий авантюриста страна может понести страшные потери.
Русское общественное сознание не было ничем защищено от самозванчества. На протяжении XVII–XVIII веков наиболее масштабные, наиболее кровавые бунты проходят под знаменами самозванцев. Ведь если самозванец на самом деле является тем, чьим именем называет себя, то на его стороне истина, и грешно не поддержать его. Но если он лжет, грешно не выступить против него, служа верой и правдой истинному государю. Самозванцев известны десятки, и бывали ситуации, когда доказать их ложность оказывалось крайне трудно. Или попросту невозможно.
Кем был Лжедмитрий I, самый известный самозванец, историки не знают до сих пор. По самой правдоподобной версии – беглый монах кремлевского Чудова монастыря Григорий Отрепьев, по другим – знатный человек. Кем бы он ни был на самом деле, именно он разжег пламя Великой смуты.
Почему это произошло? Корни фантастического успеха, достигнутого Лжедмитрием, уходят далеко в прошлое.
В 1598 году на российский престол взошел умный, деятельный правитель – Борис Федорович Годунов. Возможно, он стал бы хорошим государем… если бы законность его правления не стояла под вопросом. Прежняя династия – Рюриковичи Московского княжеского дома – пресеклась со смертью царя Федора Ивановича. Он не оставил наследников. А при всем уме Бориса Федоровича способ, которым он воспользовался для восшествия на трон, был для Руси крайне необычным.