Полководец Дмитрий (Сын Александра Невского)
Шрифт:
Несколько дней спустя задумал Довмонт отправиться в поход с мужами-псковичами, с тремя девяносто, и покорил землю Литовскую, и отечество свое завоевал, и полонил княгиню Герденя и детей их, и всё княжество его разорил, и направился со множеством пленных к городу Пскову. Перейдя вброд через Двину, отошел на пять верст, и поставил шатры в бору чистом, а на реке Двине оставил двух стражей — Давыда Якуновича, внука Жаврова, с Лувою Литовником. Два же девяносто воинов он отправил с добычей, а с одним девяносто остался, ожидая погони.
В то время Гердень и князья его были в отъезде, когда же приехали они домой, то увидели, что дома их и земли разорены. Ополчились тогда Гердень, и Гойторт, и Люмби, и Югайло,
Это был день великого мученика Христова Леонтия Ростовского, и произнес князь Тимофей: «Святая Троица, и святой Леонтий, помогите нам в час сей одолеть ненавистных врагов». Выехал князь Довмонт с мужами-псковичами и Божиею силою и помощью святого Христова мученика Леонтия с одним девяносто семьсот врагов победил.
В этой битве был убит великий князь литовский Гойторт, а иных князей многих убили, многие литовцы в Двине утонули, а семьдесят из них выбросила река на остров Гоидов, а иные на другие острова были выброшены, некоторые же вниз по Двине поплыли. И возвратились мужи-псковичи с радостью великой к Пскову-городу и с многой добычей, и была радость и веселье всеобщее в городе Пскове о заступничестве святой Троицы, и славного великого Христова мученика Леонтия, ибо их молитвами были побеждены супостаты…».
Князь Дмитрий отложил летопись. Добрые слова сказали о Довмонте псковские летописцы [88] . Сейчас для короля Воишелка он первый враг. Не потому ли так долго не возвращаются из Литвы русские гонцы? Дмитрий возлагает на псковского князя большие надежды. Этот бесстрашный полководец должен сыграть видную роль в походе на Ливонский Орден. Он довольно молод, ему нет и тридцати, но слава о псковском князе прогремела далеко за пределами Руси.
(Позднее Дмитрий Александрович выдаст свою дочь за Довмонта).
88
Сказание о благоверном князе Довмонте — северно-русское княжеское житие, близкое по жанру Житию Александра Невского, но более светское по характеру. Его герой — князь Довмонт (Тимофей) (? — 1299), литовец по происхождению, княжил в Пскове в 1266–1299 гг. Под его предводительством русские войска одерживали блестящие победы над Ливонским Орденом и Литвой. Сказание пользовалось огромной популярностью в Пскове и Новгороде, вошло в летописи этих земель.
Мысли князя неожиданно прервал, вошедший в покои, боярин Ратмир Вешняк:
— Едва не сгорел Никольский храм, князь.
Дмитрий резко повернулся к боярину.
— Опять?.. Велик ли урон, Ратмир Елизарыч?
— Господь смилостивился. Занялся, было, но успели потушить. Всё уцелело.
— Слава Богу, — размашисто перекрестился Дмитрий.
Не везет же Никольской слободе. Летом
Деревянные церкви не один раз на своем долгом веку горели дотла. То молния зажжет, то дьякон размашется кадилом и заронит под престол уголек, то пономарь забудет затушить перед иконостасом свечу. Церкви стремглав вспыхивали и сгорали со всей утварью. А раз был случай, когда ночью сгорел вместе с деревянным храмом старик-сторож, живший под колокольней и обязывающий вылезать из своей конуры с наступлением сумерек, дабы потянуть за веревку и ударить в колокол.
Сгоревшая церковь восстанавливалась быстро: в один день благочестивыми мирянами свозились бревна из ближайших лесов, обыденкой же обтесывались и распиливались бревна и доски, обыденками рубили стену под самую стреху, обшивали крышей, прирубали колокольный сруб, ставился иконостас.
Но страшнее всего, когда погибал главный городской собор. В 1183 году во Владимире произошел лютый пожар. Сгорела и соборная церковь святой Богородицы со всеми пятью золотыми верхами и со всеми узорочьями, кои были в ней внутри и вне древнего храма: паникадилами серебряными, сосудами золотыми и серебряными, одеждами, шитыми золотом и жемчугом, кои на праздник развешивали в две веревки от Золотых ворот до собора и от собора до владычных сеней.
Через пять лет красивейший, пятиглавый, белокаменный храм был восстановлен.
Глава 8
ВЕРНЕР И МОНАХ КОНРАД
В каждом крупном городе древней Руси для иностранных купцов водился Иноземный двор. Стоял такой двор и в Переяславле, срубленный еще в молодые годы Александра Невского.
После Ледового побоища на Чудском озере к Невскому зачастили иноверцы: допрежь католики от римского папы, затем послы от разных западных королевств, желая не только поближе познакомиться со знаменитым полководцем, но и извлечь какую-то выгоду. Однако Александр Ярославич не поддался ни на сладкоречивые речи папской курии [89] , ни на заманчивые предложения королей, суливших золотые горы, если Невский со своей дружиной поможет одолеть того или иного недруга западного повелителя.
89
Папская курия — совокупность центральных учреждений, посредством которых папа римский осуществляет управление католической церковью. Курия — окружение римского папы, боровшееся за распространение католичества в другие страны, особенно на Русь.
Невский был слишком мудрым политиком, чтобы не понимать корыстолюбие римского папы и различных королей.
После кончины Александра Ярославича, Иноземный двор заметно опустел. Малолетний Дмитрий у послов интереса не вызывал, а вот купцы наезжали нередко. Иноземный двор (в народе — «Немецкий») стоял неподалеку от торговой площади и был окружен крепким, дубовым тыном. Двор представлял собой три просторных избы с высокими подклетами, теплыми сенями, повалушами и горенками. Есть где было и товар складировать и купцам разместиться.
Через два дня пребывания в Переяславле к Вернеру Валенроду зашел незнакомый человек в черной монашеской рясе и представился на чистом немецком языке:
— Бруно Конрад.
Имя соотечественника ничего Вернеру не говорило. Он молчаливо кивнул и жестом указал Конраду на высокое кресло.
Валенрод не любил предисловий, поэтому спросил напрямик:
— Кто ты, и почему здесь оказался?
Бруно не был лично знаком с Вернером, но хорошо знал его понаслышке.
— Я — доверенное лицо великого магистра Отто Руденштейна.